– Всё хорошо, – я сжимаю и разжимаю кулак, чтобы убедиться, что пальцы практически в норме, – если бы не вы… – Сама ехать сможешь? – льдистые глаза смотрят пронзительно, как не снилось и рентгену. – Д-да, – точно останусь заикой. – Спасибо за беспокойство. – Уверена? – уточняет он, собирая материалы для лекций в стильный кожаный портфель. – Уверена, – гораздо твёрже отвечаю я. – Всего хорошего, Илья Глебович. Я звоню Александре Борисовне, предупреждаю, что задержусь и заезжаю в ближайший травм пункт. Зелёные стены, толпа народа разной степени опьянения и въевшийся в стену запах хлорки. Надо бы ехать в платный, но я не хочу. Здесь мне комфортнее и лучше думается. Хотя какие раздумья… В голове только одна мысль – я наивная дура! Может, и правда отчислиться? В конце концов, у нас полно институтов и в половине из них точно есть факультет журналистики, зато нет Меркуловой и Хоффмана. Хотя после сегодняшнего ему самое время отчислиться. Самое смешное во всём этом то, что Глебов действительно оказался «нормальным мужиком», не знаю как Хоффман, а я уверилась в этом на все сто процентов. В любом случае для начала неплохо бы закрыть первый курс, а уже потом думать обо всём остальном. «Привет. Что с последней квартирой?» – Кирилл настаивает именно на ней, но последнее слово за мной, а я медлю. Стоит согласиться, что это и правда лучший для нас вариант – новый дом, закрытый двор и все остальные радости жилого комплекса комфорт класса. Осталось договориться о планировке, потому что мне даром не нужна сто пятидесяти метровая квартира, а Кирилл искренне уверен, что чем больше, тем лучше. Конечно, ему ведь в ней не убирать! Пока я пытаюсь набрать текст левой рукой, на экране высвечивается вызов. – Да? – Привет. – Привет. – Наполеон или Эстерхази? – невозмутимо интересуется Вадим. – Ни то, ни другое, – чаепитие сегодня не удастся, неизвестно сколько времени я проведу в травм пункте, – извини, вечер отменяется. – Что-то случилось? – хмурое беспокойство в голосе. Герои они и в Африке герои! – Как сказать… Самое забавное в нашей «дружбе» то, что Вадим не интересуется ничем, не настаивает на откровениях о Кирилле или разводе, не давит, ничего не требует, принимая все мои выходки как данность. Вроде, чем бы дитя не тешилось… И есть вероятность, что с квартирой я тяну уже потому, что в этом случае мне, без вариантов, придётся переезжать. Но в этом я отказываюсь признаваться даже самой себе. – Где ты? – и я не могу промолчать, тем более, что повязку наверняка придётся носить не один день. – В травм пункте, – признаюсь со вздохом. – Надеюсь, потому, что кого-то пожалела? – Увы, – в последнее время больше остальных мне хочется пожалеть себя. – Хорошо, я понял насчёт вечера, – судя по звукам, Вадим вышел на улицу. – Сашка с Александрой Борисовной? – я всего раз назвала при нём её имя. – Да, – в коридоре происходит какое-то оживление, – извини, мне пора. – До встречи! Неразбериха быстро заканчивается, и я откидываю голову на холодную стену. Может, хоть так в ней прояснится? Что я имею на сегодняшний день? Более-менее выясненные отношения с Кириллом, доведённые до той стадии, когда он точно знает, чего я от него жду и смирился с этим. Надеюсь, что смирился. Внезапно оконченный бракоразводный процесс, притом, что я рассчитывала на долгую бумажную волокиту. Но, оказалось, если супругов устраивают все условия, одного заседания оказывается за глаза. Пока шаткую, но всё же должность, и перспективу своим умом быстро оказаться «в штате» известного издания. Окончательный разрыв всех отношений с Хоффманом. Пора признаться, что он мог стать моим другом и от этого во мне остаётся сожаление, но так будет лучше для обоих. Ему мешает нездоровая одержимость мной, мне – слабина, которую я всё же даю, встречаясь с ним взглядом. То, чего он от меня хочет – возможно, но только после многих лет искренней дружбы, которую он просто не вынесет, привыкнув добиваться всего и сразу. А из университета отчисляться всё-таки придётся. И это решение улеглось в моей голове прямо сейчас, со всей ясность и сознательностью. Слишком много всего мешает, слишком многих хочется забыть, а это, как ничто другое, тормозит учебный процесс. Открывается дверь, внося с собой запах перегара вместе с двумя бородатыми мужиками, поддерживающими третьего. – Кто последний? Советская регистратура за толстым слоем оргстекла находится прямо при входе, и со своего места я вижу и её, и кабинеты, в которых ведут приём врачи. – Сюда пройдите! – устало кричит из-за перегородки администратор. Один мужик остаётся на скамье с пострадавшим, а другой нетвёрдой походкой подходит к окну. – Следующий, – говорит кто-то, и я вздрагиваю, когда сидящий рядом парень трогает меня за рукав. – Девушка, ваша очередь. – Спасибо! Кабинет мало чем отличается от коридора. Разве что наличием огромного окна в деревянной раме с решёткой, да типично офисным компьютером на столе перед медсестрой. – Что у вас, девушка? – пусть устало, но улыбается врач, годящийся мне в отцы. – Руку повредила, – я сажусь перед ним, и Александр Алексеевич разматывает бинт. Слава тем, кто придумал бейджи! – Каким образом? – он деловито осматривает едва заметную припухлость и сгибает плохо гнущиеся пальцы. – Эм… – я мнусь под его вмиг повеселевшим взглядом. – Девушка, не задерживайте очередь! – раздражённо откликается медсестра – неприятная женщина средних лет с ярким макияжем и «Красной Москвой» в качестве парфюма. – Анна Владимировна, ну что вы? – с лёгкой укоризной пеняет Александр Алексеевич. – Видите, Кира Игоревна смущается, – его информированность не удивляет – перед ним лежит мой полис. – Ну, так что, Кира Игоревна, кто вас так неудачно обидел? – Почему неудачно? – изумительный врач! – Потому что, в отличие от вас, не отделался моральными терзаниями, – смеётся он. – А, вообще, первая помощь оказана правильно, так что можете поблагодарить виновника, лишившего вас большей части проблем. – Обязательно, – это вряд ли! – Рецепт я вам выписал, – он отдаёт мне небольшой исписанный листок, – приём обезболивающих препаратов – на ваше усмотрение, а мазями я бы, на вашем месте, всё же воспользовался. – Спасибо огромное! – мне возвращают документы. – Надеюсь, больше не увидимся! – оптимистично желает вслед Александр Алексеевич, а медсестра громогласно объявляет: «Следующий!» Меня не отпускает то чувство, когда ты понимаешь, что врач, действительно, на своём месте. За всю жизнь таких специалистов я видела буквально несколько раз. Тех, кто живёт медициной, а не терпит профессию ради денег, каких-то поблажек от государства или из-за банальной лени менять специальность. Поэтому я натыкаюсь на стоящего в коридоре мужчину. – Извините! – Девушка, вы бы смотрели по сторонам, а то слишком много травм за последнее время! – Что ты здесь делаешь?! – Вадим берёт меня под локоть и выводит на улицу. – Выясняю, чем ты обожглась на этот раз, – и меня бы обманул его вечно жизнерадостный вид, если бы не глаза, – но, оказалось, что ты расширяешь пределы своих возможностей. – Это случайность, – мы проходим через арку и идём к парковке. – Ты случайно получила ушиб кисти от удара о твёрдую поверхность? – Чем ты недоволен? Глава 40 – Я? – неискренне изумляется Вадим. – Я – не дура, Вадим, – замечаю между прочим и останавливаюсь. Его Крузер стоит в пяти машинах от моей Ауди. – Я тоже, Кир, – уходит даже намёк на улыбку, – и в состоянии сложить два и два. Кому ты сломала сегодня нос? – Что? – На рукаве – капля крови, на правой руке – ушиб. Думаешь, сложно догадаться? – Тебе – вряд ли, – я собираюсь идти к своей машине, но Вадим удерживает. Только вместо пострадавшего запястья его ладонь ложится на талию.