Часть 11 из 14 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
В благодарность за такие подношения помилую руку и с сожалением, но отпускаю на волю. Сон тут же меня уносит и крепко держит до позднего утра.
В реальность меня тянет тоненькой ниточкой умопомрачительных запах кофе. Втягиваю воздух с наслаждением, чтобы получше распробовать. Ммм… Кофе с соленой карамелью.
Приоткрываю один глаз и вижу как Артур, раскачиваясь на стуле, закинув ноги на стол, жрет круассан. Крошки, с невероятно аппетитным хрустом слоеного теста, летят во все стороны, устилая не только его футболку и штаны. Они уже проникли во все труднодоступные места за плинтусом так надежно, что выковыривать их будут следующие поколения. Кажется, даже одна рота особо острых хрустяшек выдвинулась мстить мне за эти мысли и подбираются с правого фланга по постели. У меня уже все чешется. Турик как всегда!
Раньше так часто начиналось утро. Был период, когда мы буквально жили друг у друга. Шли из школы домой в разных компаниях, но каким-то чудом оказывались в одной квартире. Пока один играет, другой делает и переписывает домашку на двоих. Разным почерком.
Мы устраивали пикники на балконе и даже разочек самый настоящий потоп. Утро неизменно начиналось с шуток, веселья или скандала. По настроению. Иногда и все вместе, чего добру пропадать?
На мгновение потерявшись во времени, улыбаюсь тому, что все по-старому, мы просто вернулись домой. Но улыбка, растягивая губы, открывает свежие раны, глаза застелены туманом и пересохли от постоянных слез, в горле крошка из стекла. Память по кирпичику восстанавливает события, и голова начинает болеть все сильнее.
-Турик, что за свинство? - скрипучие звуки с трудом продираются сквозь острые осколки.
Видимо, смирившись с потерей и не ожидая моего возвращения в мир живых, он пугается неожиданных звуков и опасно качнувшись на задних ножках стула с грохотом, заваливает всю конструкцию имени себя.
Разлука Турика с огрызком от круассана проходит очень эффектно. Друг со стулом летит в одну сторону. Хвостик круассана в другую, смачно впечатываясь в лицо Дина Винчестера на постере. То ли вишневая, то ли клубничная начинка очень драматично стекает вниз, капая на пол. Притяжение делает свое дело и измочаленный кусачек теста падает на пол в кровавую лужицу джема. Венчает это представление грохот падающего стула, тела, красочный фейерверк из крошек и громогласное:
- Айка, ….!
Ну, допустим, ой.
- Пилипенко, ты одурел совсем? - вместо меня почему-то говорит молодой Джигурда. - Это что за акробатический этюд со стулом и едой?
- Я, между прочим, поесть тебе принес, неблагодарная! - поддевает меня, не вставая с пола, а поудобнее устраиваясь, подкладывая под голову лапу огромного плюшевого медведя и подъедая крошки со своей футболки. Ну вот взрослый же уже мужик! Но у меня в комнате нам всегда тринадцать.
Закипевшее возмущение заставляет подняться. Онемение, от сна в одной позе, мышцы сопротивляются и не хотят просыпаться и включаться в работу. От каждого движения кожу покалывают острые иголки.
Турик, когда пришел, снял черную ткань и открыл зеркала трюмо напротив кровати. Вид открылся впечатляющий. И без того не красавица, но теперь… Щеку рассекают шрамы, оставленные неудобной подушкой, когда-то аккуратная французская коса выглядит растрепанной паклей, глубокие тени залегли под глазами, придавая очень болезненный вид. Теперь понятно почему, Яр мне так и не ответил…
Переступая через длинную тушку друга, подхожу к раненому постеру. Старший Винчестер все так же дерзко и с вызовом смотрит мне не просто в глаза, а прямо в душу ускоряя ход сердца. Прости, милый, но тебя уже не спасти. Ты был хорошим другом. Провожу пальцем по скуле Дина, собирая кровоподтек. Артур видел и не такое в моем исполнении поэтому, я спокойно облизываю подушечку пальца, и кислая вишня взрывает рецепторы. Вкус середины лета и заката разбавленный крахмалом с сахаром. Остро не хватает ноток коньяка. Можно без вишни. И оставьте меня в одиночестве.
Заглядываю в коробку на столе, где сиротливо жмется в уголочек последний круассан. Да, неправильно Артур оценил степень происходящего в моей жизни. Выпечкой тут уже не поможешь. Таким количеством уж точно.
- Так хотел накормить, что почти все сам схомячил? - подцепляю оставшийся круассан и тоненькая корочка тут же соблазнительно похрустывает. Знают французы, как сводить с ума. Это же чистая эротика. Очень хочется стонать от первого же укуса. - Один я оставил. Ты мелкая, хватит. И вообще, меньше дрыхнуть надо было! Я Ваше Величество уже час жду! - Так, все, вали отсюда, кормилец. Я переодеваться буду, - он не обидится, я знаю точно. На нежности меня сейчас не хватит. - Да я не надолго, мелочь. Продукты вам привез, - он поднимается с пола и поднимает стул, а я, вздернув бровь, вопросительно еще раз заглядываю в коробочку с крошками. - На кухне. Ты на работу возвращаешься во вторник, моя мама придет к обеду, а я уехал. - А кто выйдет вместо меня? - спрашиваю, а от только улыбается в ответ. - Иди завтракай.
Позавтракать не вышло. Аппетита не было да и кружки на подставке что-то запылились, плита в пятнах от кофе, в духовке на стенках брызги, и полы грязные… Вернувшаяся домой мама обнаружила меня яростно натирающей дно ванной. Как всегда, сработал идеальный способ не нервничать.
Мама... Пропасть между нами, не дает быть ближе и переживать все случившееся вместе. По пути в комнату слышу, как за дверью своего убежища она тихо всхлипывает. Лежит, отвернувшись к стенке, сжавшись в комочек, и плачет.
Хочется рассказать, что я знаю как ей больно, я чувствую ту же жгучую пустоту в душе. Я не только потеряла дедушку, но и все еще помню, как это потерять отца. Как страшно не иметь больше возможности поговорить, выплакаться или просто быть рядом. Увидеть, услышать голос, прикоснуться. Как невыносимо мучатся вопросом - “а как изменилась жизнь, если бы он был рядом”.
Не могу говорить словами. Вместо этого сажусь рядом и просто глажу ее по спине в надежде, что она услышит.
Я здесь. Мне тоже страшно. И одиноко.
Она немного успокаивается и еле заметным жестом пожимает мне руку. Вот и поговорили. Оставив кружку на прикроватной тумбочке, выхожу из комнаты, тихонечко прикрыв за собой двери.
Хочу и сама утонуть в простынях, но замечаю, как на экране мобильного мигает пропущенный вызов. Не успеваю посмотреть, от кого были звонки, как телефон начинает вибрировать от входящего. Машинально беру трубку и…
-Да? -Привет! Как жизнь? Слышал, ты в город вернулась, надолго? - бодро говорит голос в трубке, а у меня все внутри холодеет.
*******
- Привет! Как жизнь? Слышал, ты в город вернулась. Надолго? - бодро говорит голос в трубке, а у меня все внутри холодеет.
Говорят, душа весит всего двадцать один грамм. Когда слышу этот голос, я становлюсь чуточку легче. Это как резкий спуск на американских горках. Где-то в районе солнечного сплетения все обрывается, и помедлив мгновенье, возвращается с тупой болью на прежнее место. В лицо ударяет горячая волна жара, а ладони мелко потряхивает от резкого выброса адреналина в кровь.
Он начал разговор так просто, будто мы расстались всего пару дней назад и он про сто звонит, сказать, как соскучился. Будничность и легкость его тона меня убивает. Пытаюсь собраться, выдать фразу четко и без нерва в голосе. Радиоведущая я или где.
- Привет, нет ненадолго, - выдираю звуки из своего горла, пытаясь казаться спокойной. - Тогда объясни-ка, любимая жена, - он не справляется, эмоции прорываются, и он выплевывает свои слова оскорблениями. - Какого черта ты не дома? И что за хрен, с которым ты приехала? Оказывается, правы были люди и ты на самом деле потаскуха? - интересуется как бы между прочим.
С каждым сказанным словом голова кружится сильнее… Яд попадает сразу в цель, но не убивает, а парализует, чтоб не сопротивлялась, пока он продолжает наслаждаться шоу. Это первый удар. Чтобы я не ответила, посыпятся другие. Я его слишком хорошо знаю. Когда-то я любила этого человека. Когда-то боялась. Теперь же хочу только поскорее положить трубку и отмыться от его слов.
- Не твоего ума дело. - Смотри какая борзая стала. Явно этот черт не знает, как тебя нужно воспитывать.
Я слушаю и поражаюсь переменам в моем когда-то близком человеке.
- Олеж, мы же любили друг друга. Куда все это делось? - Айка, какая на хрен любовь? Ты же взрослая, тридцатилетняя баба? А ведешь себя как малолетка.
Он сыпет ударами не останавливаясь. Сколько еще мне придется выслушать, прежде чем он отстанет?
- Что тебе нужно? - Мне нужна моя жена! - нападает он. - После другого мужика? - кусаю его самооценку в ответ. - Но скажи зачем мне ты после другой бабы? Или других? - Какая же ты ….! - Возможно. Ты не заметил моего отсутствия? Я уже давно жена тебе только на бумаге. Нужно это исправить, в конце концов, - пульс шарашит в висках, сердце частит, но я не могу не сказать, что думаю. - Мне плевать ,что ты по этому поводу думаешь. Жду тебя дома к восьми вечера. И чтобы пришла нарядная и красивая. Иначе не только твой хахаль, но и весь город увидит, как ты умеешь раздеваться и раздвигать ноги. У меня много фото осталось. И парочка видео. - Ты не посмеешь! - Хочешь проверить? - его надменный смешок выбивает весь воздух из моих легких. - Молчишь? Ну тогда будь умницей и приходи.
Он бросает трубку, а я тону. Тону. Тону. Нет ни мыслей, ни чувств. Меня тоже больше нет. Я чистая, концентрированная боль.
Я не могу к нему пойти, но я и не сделать это я не могу. Если Яр увидит все, что может показать Олег… Он не сможет ко мне больше прикасаться. Яр слишком чистый и светлый человек. Такой, как я совершенно нет места рядом с ним. С самого начала нельзя было давать волю рукам и чувствам, но в него невозможно не влюбиться.
************
Не знаю сколько проходит времени. Я просто лежу, сжавшись в комочек, плачу и как бусины на браслете перебираю мысли. Вариантов у меня немного и ни один не радует. В любом случае я либо потеряю что-то ценное, либо иду на встречу с Олегом.
Почему каждый раз, как только происходит что-то хорошее в жизни, непременно тут же все начинает рушиться?
Тишину комнаты нарушают мои всхлипы и скрип двери. Турик в этот раз пришел в гости шуток и подколок. Он просто обнимает и дает мне прореветься, ничего не спрашивая. В какой-то момент я начинаю злиться, не на друга, на все происходящее. Луплю Артура изо всех сил по каменной груди. Раскачался, зараза, теперь и не поистеришь без последствий. Ладошкам больно, а этому балбесине хоть бы что. Не ожидавший таких выкрутасов Турик, придя в себя от шока, пытается меня обнять, успокоить. Прижимает меня крепче и гладит по волосам.
В такие моменты даже жаль, что мы не стали парой. Он знает обо чуть больше, чем абсолютно все. Не нужно заморачиваться с вываливанием тайн и гадать как же он их примет. Но наш единственный поцелуй в седьмом классе перечеркнул все возможные “а, что если?”. Дело было летом, у нас на даче. Мы залезли на чердак и выискивали там сокровища. А потом, в исследовательском порыве, прижались к друг другу губами, не закрывая глаз. Ошарашенно пялились друг на друга и не дышали. Не дышали из-за того, что оба на обед наелись борща с луком и пампушек с чесноком.
Даже спустя много лет это смешно. Тихо хихикаю, устроившись поудобнее рядом с другом. Я, как капризная погода, за три минуты сменила гром и молнии на ливень, а теперь шутливо задираю юбки ветром. Кажется, он подумает, что я сумасшедшая. Хотя нет. Кто угодно. Но только не он.
Оттягивая мою голову за косу, Артур заглядывает мне в глаза пытаясь, видимо, удостовериться в диагнозе.
- Ты чего, мелочь? - Просто вспомнила, как мы на даче сходили с ума каждое лето. - Как Федя и Стас в реку с бревна свалились? Или как пьянющая Алка волосы себе подожгла? - Ага. - отмахиваюсь и даже не пытаюсь вспомнить, кто все эти люди.
Артур хмурится, не веря моему наигранному веселью.
- Расскажешь? - Олег звонил. Ничего нового не рассказал, но к своей обычной речи добавил Ярослава. - Быстро донесли, - кивает Турик, подтверждая возможности нашего города миллионника. -Да, мало я ему тогда зарядил. Или у него память такая короткая. Следаку своему рассказала? Он его быстро укатает, а я подержу, - говорит как-то очень кровожадно улыбаясь. - Он не мой, - отстраняюсь от Атрура и отхожу к окну. - Не рассказала и не расскажу. Не хочу, чтоб он об этом что-то знал. Турик, и ты молчи, пожалуйста. - Ай, ты ублюдка бывшего пожалела, что ли? Да и не получится у тебя долго скрывать. Следак так забалтывает, что не замечаешь, как все карты открываешь. - А мы и не будем разговаривать больше, - крупные слезы сыпятся из глаз прямо на кривую улыбку. Облизываю соль и прикусываю губу, чтобы не завыть вслух еще сильнее пугая друга.
Я нарушила все данные себе обещания. Влюбилась в него как последняя дура. Зачарованная переливами золота в глазах позволила себе поверить, что у нас может быть будущее начисто забыв, что мое прошлое никуда не исчезло, а все еще угрожающе душит. Не хочу пачкать его своей грязью. Он очень хороший человек и достоин большего. Ему нужна светлая, чистая, легкая девушка. Которая будет уметь любить.
Это не я.
- Уверена, что это правильное решение? - Да. Ты когда обратно? Возьмешь меня с собой? - Я - прямо сейчас. Зашел попрощаться и маму привез. А у тебя еще три дня выходных останься отдохни. Я приеду за тобой.
С губ чуть не сорвались слова о том, что за мной приедет Яр, но я вовремя себя остановила. Турик на прощанье обнимает меня и уходя, уже у самой двери, добавляет:
-Ай, ты подумай получше про Ярослава. Он смотрит на тебя как на самую большую ценность в мире. Подумай о том, что из-за урода бывшего ты не только себе сердце рвешь в клочья.
25. Дом, милый дом
Выбираюсь из своего убежища и тут же прячусь за дверью ванной комнаты. Забираюсь в душ и выкручиваю воду на максимум. Обжигающие струи обнимают тело, оставляя красные следы на коже и выжигая мысли. Тяну время как могу. Нахожу в маминых закромах набор косметики, который я ей дарила, а она его даже не распечатала. Натираю распаренную кожу скрабом и маслом. Наношу маску на волосы, кончиками пальцев вбиваю крем в лицо и вместо положенных двух минут, чищу зубы целую вечность. К сожалению, остаться навечно здесь не выйдет. Время у меня ограничено. В коридоре слышится тихий гомон разговора, доносящийся с кухни, и тонкий аромат яблочного пирога. Живот урчанием напоминает, что с утра я так ничего и не ела, но от волнения все внутренности скрутило в тугой узел. Ни одна крошка не пройдет. Мне навстречу выходит мама Турика, тетя Валя. - А вот и наша Аечка, - она, улыбаясь, обнимает. Судя по густому аромату вишневой наливки, разговор у них с мамой серьезный и надолго. - Светишься как новая копейка! Как заплыв, рыба моя? Мы уже собирались в гараж за удочкой идти, чтоб тебя вылавливать. Она заливисто смеется не отпуская моей руки. - Пойдем, посидишь с нами. Мамка твоя совсем скисла. А я пирог испекла, - наклоняется ко мне поближе и добавляет заговорщицким шепотом. - И наливку принесла. Пойдем, деда помянем, поболтаем. У меня совершенно нет времени на все это, но приходится уступить и последовать за тетей Валей на кухню, пока нас не догоняет звук дверного звонка. Я замираю на месте. Застываю от страха. Мама Турика, не дождавшись от меня никаких действий, сама идет открывать. Кто это может быть? Олег не дождался и приехал сам? Сюда? Сейчас будет жуткий скандал… Но за дверью оказывается всего лишь Соня. Я совсем забыла, что звала ее в гости. Делать вдох почему-то очень больно, но облегчение того стоит. Тетя Валя попыталась и ее приобщить к вишневке, но я быстро утащила Соню к себе в комнату. - Прости-прости. Я не вовремя? - Нет, Сонь. Ты как раз наоборот. Мне вроде бы уже тридцать, но я ,как в двенадцать стесняюсь отказаться посидеть за столом с мамой и ее подругой, - пока Соня усаживается в кресло, я мечусь по комнате выискивая, чтобы надеть. Останавливаюсь, зажав в руках джинсы. - В этой квартире всегда кажется, что мне двенадцать. Это стены так влияют? У тебя бывало такое? - Нет. Но у меня и дома такого не было. - Как? Почему? - Мне было десять, когда мама с папой погибли. Жила в деревне с бабушкой, там не заскучаешь. А когда умерла и она, еще два года пришлось провести в детдоме. Те стены ничего хорошего не помнят. - Ох, Соня, прости меня. - Да за что? - она смеется так светло, что сердце щемит еще сильнее. - Я, как всегда, ляпаю ерунду не подумав. - Ты не знала. Все в порядке. А ты куда так быстро одеваешься? - Домой.
- А мы разве не дома? - К Олегу.
*******
Как только я произнесла эти слова вслух, сердце начало частить, а пальцы дрожать. Суматошно натягиваю джинсы, далеко не с первого раза попадая в пуговицы и хватаю первую попавшуюся измятую футболку. Не собираюсь для него наряжаться.
Что я пытаюсь найти в комоде - не знаю. Просто открываю с робким скрипом ящички, заглядываю и, не успев удивиться содержимому, лезу в следующий. Не останавливаюсь, пока не натыкаюсь на коробочку с невидимками. На конце каждой - сияющая страза. Они украшали мои кудри на выпускном. Они были со мной на свадьбе. Пускай и сегодня составят компанию.
Вытряхиваю их из коробочки на стол и выбираю несколько. Соня перехватывает мои ладони и пытается заглянуть в глаза. Я ей очень благодарна за поддержку, только бы не начала отговаривать. Я не могу сейчас себе позволить сомнения. Нужно поскорее сделать и забыть.
- Ты уверена? - Нет. Конечно, нет. Но поговорить когда-то пришлось бы. Так почему не сейчас? - Потому что именно сейчас ты сильнее всего уязвима?
Права. Она тысячу раз права, но условия сейчас ставлю не я.
- Сонечка, я бы с радостью его никогда больше не встречала. Но выбора у меня нет. Нужно с этим закончить. Забыть только не выйдет. Невозможно огромный кусок жизни перечеркнуть одной бумажкой. Не верю, что развод, как по волшебству исправит все и мне станет легче. Но я, хотя бы так, больше не буду связана с ним.
Соня только тяжело вздыхает, качает головой, но больше не настаивает. И я ей благодарна за это.
- Мне кажется, ты совершаешь ошибку. Но уговаривать, вижу, бесполезно. Если я могу тебе как-то помочь… - Прогуляемся вместе?