— Ты проснулась, — ко мне в палату заглядывает довольное Верино лицо. — Что ты мне вколола, я как сурок сплю и сплю, — злобно бормочу я, хотя со стороны скорее напоминаю дохлую мышку, которая из последних сил шевелит лапками. — Привет, родная, — ко мне заглядывает Богдан, и я оживаю, с надеждой смотрю на него. — Как суд? – спрашиваю, а сама отслеживаю мимику лица, но он беззаботно улыбается. — Все хорошо, обвинения с тебя сняты, суд принял во внимание экспертизу, — Богдан садится ко мне на кровать и обнимает меня. – Ты бы слышала Екатерину, она так орала, обзывала всех, пыталась ударить полицейского, за неуважение к суду ее приговорили к двум месяцем, и так как еще по одному делу она проходит пока свидетельницей, то время перед судом проведет в СИЗО. — Господи, Катя совсем мозгами отбитая? — Нам это на руку, так мы ее пока посадить не могли, очень боялись, что она кинется в бега. Тем более, что у нее есть в кого. Ее матушка сидела за воровство, проституцию и грабеж. — Как Наталья могла такую девку протолкнуть суррогатной мамой Стасу? — Одела, причесала, научила правильно говорить, сделала из нее вполне приличную девицу, Стас твой не бог, по базам не пробивал родственников. — Она действительно родственница Наталье? — Да. Они двоюродные сестры. — Какой ужас, так и не скажешь. — Почему не скажешь? Первая ходка у матери Екатерины за проституцию и сутенерство, а продала она свою родную сестру, мать Натальи. — Господи, да что за семейка то такая, друг друга продают. Нату мать продала тоже. Мерзкая семья. — Это их дела. А мы должны выиграть у них второе дело. И у меня даже есть мысль как. Но рассказывать подробности Богдан мне не стал. Весь вечер он смешил меня, делился подробностями своих дел, рассказывал о себе. Мне было тепло и хорошо рядом с ним. Тревога отступила. Я верила, что меня оправдают. Прошло еще несколько дней. И вот настал день суда. Здесь я должна была присутствовать. Мы с Богданом приехали заранее. Возле здания суда столкнулись с мужчиной восточной наружности, который держал за руку мальчика лет десяти, как две капли воды похожего на него. Мужчина улыбнулся кончиками губ, аристократично и немного холодно. Затем подошёл к Богдану и пожал руку. — Карим Сайфулин и его сын Дениска, — представляет мне мужчину Богдан. А я немею на несколько секунд. Ведь это тот любовник Наты, от которого она родила сына, а мальчик и есть тот сын, ведь, по словам Наты, у ее любовника в браке родились только дочери. Значит, забрал ребенка себе. Стало легче на душе, знала, что мать Наты бросит ребенка, ведь денег ей теперь от Натальи не видать. А самой Наталье придется сесть в тюрьму, ведь уже доказано ее участие в убийстве Марины, на ней висит убийство Стаса и мое похищение. Нам осталось разобраться только в ранении самой Натальи. — Вы поговорили, — тихо говорит Богдан. Карим лишь кивает головой. — Все решили? – опять спрашивает Богдан. Карим вновь делает утвердительный кивок, и они с мальчиком уходят. — О чем это вы? – интересуюсь я. — Сейчас узнаешь, — Богдан лишь хитро улыбается. Мы заходим внутрь. Здесь тихо, хоть помещение с высокими потолками, с гулким эхо, с редкими скамейками для посетителей. Богдан сгоняет наглого студента-юриста и освобождает для меня место. Мы сидим, ждем. Суд идет довольно долго. Но вот вызывают меня. Богдан помогает подняться и пожимает руку. — Держись, шепчет он мне на ухо. Твой адвокат уже внутри. Я вхожу в зал. Ко мне поворачиваются лица всех присутствующих, и мне становится не по себе. Меня пристально рассматривают, как экзотическую бабочку. Я прохожу к месту допроса. Рядом садится мой адвокат. На Наталью стараюсь не смотреть. Потому что мне страшно. Знаю, что она сидит в соседнем ряду вместе со своим адвокатом. — Рассказывайте все честно и в мельчайших подробностях, — шепчет мне адвокат на ухо. И я начинаю рассказ. Меня прерывают, задают встречные вопросы, стараюсь нигде не ошибиться, ведь сейчас от этого зависит моя дальнейшая жизнь. Прокурор попался пытливый, заставляет повторять снова и снова. Но, видимо, не найдя погрешностей в моем рассказу, объявляет, что у него вопросов ко мне больше нет. Меня отпускают, так как мое здоровье не позволяет присутствовать дольше. И я выдыхаю. Молодец у меня подруга, справки все правильно оформила. Я возвращаюсь в больницу. — Богдан, а что дальше? – интересуюсь я. — Василис, все будет хорошо. Наталья уже дала свои показания. Екатерина сядет в тюрьму за содеянное, — успокаивает меня Богдан. — Катерина призналась? – удивляюсь я. — Нет, та ушла в глухую несознанку, — усмехается Богдан. – Этим она только срок себе увеличит. Я лежу в больнице еще неделю. Всю эту неделю каждый день идут заседания суда. Но меня больше не беспокоят. В конце недели приезжает Рашид, Богдан и мой адвокат. — Ну, все, красавица, суд окончен, — смеется Рашид. – Ты оправдана. — Уф, — только и могу сказать, а в груди разливается такая радость, такое тепло. Только сейчас я поняла, в каком напряжении жила все эти дни. Сколько погибших нервных клеток мне стоило мое внешнее спокойствие. И только после слов Рашида, радость заполнила мою душу. — Свобода! — Свобода попугаям! – смеется возникшая из ниоткуда Вера. — Ну, что? Где наша свадьба на Кипре? – разводит руками Рашид. — А Вера разрешит нам перелет? – Богдан разворачивается к Вере и разводит руками. — Хоть сейчас, — Вера смеется. – Я ее здесь держала для суда, чтоб в камеру не утащили. А так она здоровая. И у меня для вас есть сюрприз, но я его озвучу на свадьбе. — Вы коварная женщина, Вера, — кланяется ей Богдан. И пока они смеются, я собираю вещи. — Ты куда собралась? – вдруг спрашивает Вера. — Домой, ты сама сказала, что я здоровая. Все! Я устала здесь лежать. — Богдан? – Вера смотрит на моего мужчину. — Не переживайте, Вера, я за ней буду хорошо присматривать дома, — улыбается Богдан. Наконец-то я вырываюсь из душной палаты. Дом. Милый дом. Но Богдан везет меня к себе. — Я думала, что мы поедем ко мне в поселок? – удивляюсь я. — Василис, там ты жила со своим прошлым мужем, а я собственник, я все тяну в свою берлогу, — порыкивает Богдан. — Богдан, но там места больше, у нас детки будут, в твоей квартире им мало место будет, — пытаюсь воззвать к его разуму. — Василис, я уже думал над этим, завтра мы займемся поиском коттеджа, ты выберешь тот, который тебе понравится. Я его куплю. — Правда, я сама смогу выбрать дом? — Конечно, — смеется Богдан. Но следующий день изменил наши планы. С утра позвонил следователь, что вел дело Овериной Натальи и передал, что она желает встретиться со мной, за это она все расскажет по другим эпизодам. Вот такой компромисс. Я соглашаюсь. Меня привозят к женскому СИЗО. Долго оформляют на проходной, заставляют оставить все вещи, а затем мы вместе со следователем идем по коридору. — Сколько ей дадут, — тихо спрашиваю я его. — Лет двенадцать, так как у нее это первая ходка, ей из департамента Здравоохранения дали хорошие рекомендательные письма, то много не дадут.