Рана затянется, но рубец будет ныть всю оставшуюся жизнь. И каждая задержка на работе будет расцениваться мной, как потенциальная угроза для брака. Женщина может простить измену, но может ли забыть о ней? Или она будет преследовать её бестелесным призраком до конца дней? — Понятно. — Качает головой Кирилл, по своему расценив моё молчание. — Адрес какой? — Улица Полтавская… — Мужа адрес. — Зачем? — Вещи заберём. Глава 9. Карты, деньги и сервиз Настя Кир разворачивает машину и, ничего больше не спрашивая, едет по адресу, который я назвала. Изнутри меня немного потряхивает. Я не боюсь встречи с Маратом, более того, с вероятностью в девяностого девять процентов его не окажется дома. Но мне дурно от мысли, что придётся копаться в наших общих вещах и решать, могу ли я забрать это с собой, или оно принадлежит Марату. Внутри меня крепко ощущение, что всё в том доме принадлежит ему. Когда мы подъезжаем, я вижу свет в окнах, и остаётся лишь надеяться, что это Марат, а не Света. Столкнуться с ней — худшее из того, что может случиться. — Я быстро. — Идём вместе. — Кир отстёгивает ремень безопасности и выходит из машины прежде, чем я успеваю запротестовать. В каком-то плане я даже рада, что буду не просто не одна, а именно с ним. Пару минут топчусь в нерешительности у входной двери. Боюсь, что знакомые запахи и образы вобьют последний гвоздь в крышку моего гроба. Может, стоило ещё подождать? Кирилл тактично молчит, не торопит. Просто стоит рядом немым стражем. Отсчитываю медленно до десяти. Открываю дверь своим ключом. Замок не поддаётся. — Заклинило. — Стучу руками. Дверь открывает Марат. — Настёна? Ничего себе сюрприз! Почему не предупредила? Кир бесцеремонно проходит внутрь и тянет меня за собой. — Марат, у вас что-то с замком. Заедает. — Мы его поменяли. — Смотрит с претензией на Кира. Тянет руку. — Марат. — Кирилл. — Не жмёт в ответ. Вместо этого делает пол шага вперёд, и теперь мне приходится выглядывать из-за его плеча, чтобы посмотреть на мужа. Я не вижу лицо Кира, но Марат метает взглядом молнии. Он нервно дёргает щекой, и эта его эмоция так мне знакома, что сердце тоскливо щемит. Оглядываюсь. Дома очень грязно. Вещи валяются. На журнальном столике в ряд выстроились стаканы с недопитым кофе. Пачки из под чипсов на диване; одежда горой свалена на кресло; в центре персикового ковра лиловая лужа, которую явно уже ничем не вывести. И мне почему-то ужасно стыдно перед Кириллом, хоть и не я была здесь хозяйкой последнее время. — Ну, добро пожаловать, чо. — Разводит руками Марат. Елейно улыбается. — Настён, можно тебя на пару слов? Кир мягко, но настойчиво, сжимает мой локоть. — Всё нормально? Ты не обязана с ним говорить. — Ничего, нормально. Уходим в кухню. Здесь всё ещё хуже, чем в гостиной. — Настён, а это чё за хрен? — Агрессивным шёпотом. — Это мой друг. — Дру-уг. — Тянет ядовито. — И давно вы…дружите? — Намекаешь на что-то? — Теряюсь под пристальным холодным взглядом. — Кирилл мне с вещами помогает. — Настён, я бы и сам тебе помог. О чем речь? — Ну так ты не предложил. — Я откуда знать должен, что тебе нужна помощь? Ты же не просила. Я, в общем-то, и Кира не просила, но… — Ты прекрасно знаешь, что у меня нет прав, а без машины переезжать проблематично. — Вооот! И чья это вина? Ты за собой, Настён, даже таких элементарных вещей не отслеживаешь. Прав нет у тебя, а виноват я. Я озираюсь по сторонам — ну и жуть. Они тут вообще не убирались? Мои цветы никто не поливал. Мой роскошный, дорогущий фарфоровый сервиз, которым я сама пользовалась только по особым случаям, свален в раковину вместе с горой жирных сковородок. Этот сервиз на первую годовщину подарили мои родители. Для меня он был своеобразным символом нашей семьи. И теперь с ним вот так обходятся. Ну, что ж. Вполне себе символично… Я сама подбирала сюда шторы. Я сама ездила по магазинам в поисках дивана, который идеально подошёл бы под орнамент на обоях. Я вложила в этот дом столько сил, наполняя его мелочами и отдавая всю себя. Но Марат, кажется, расценивал женщину в доме, как функцию, и даром ему не сдался мой уют. Света как функция, мягко говоря, не очень. Зато наверняка прекрасна в качестве арт-объекта. — Как вообще можно было догадаться притащиться сюда мужика? — Не утихает Марат. — Ты не подумала, что меня это оскорбит? — О тебе я думала в этот момент меньше всего. — Ну естественно! Это очень на тебя похоже. Все должны думать о тебе, но ты никогда не думаешь о других. Просто юзаешь людей вокруг. — Марат. — Набираю в лёгкие побольше воздуха, прикрываю глаза. Сдуваюсь, как воздушный шарик, так ничего и не сказав. Между нами глухой стеной повисает тысяча невысказанных упрёков, и я буквально физически ощущаю, как нас с Маратом разносит на разные полюса. Это бесполезно. И я не хочу выяснять отношения сейчас, когда Кирилл ждёт в соседней комнате. Мне противно здесь находиться, и противно слушать обвинения Марата. Потому что я, в отличии от него, не трахалась за его спиной с секретаршей. Господи, как банально! С секретаршей! Внутри меня поднимается волна злости. Медленно ползёт по пищеводу всё выше, упирается в горло комом. Но как только она добирается до голосовых связок и пытается трансформироваться в слова, я её гашу. Возвращаюсь в гостиную. Кир вертит в руках рамку с фото: там я в белом платье и Марат в костюме. День свадьбы. Мы такие счастливые. Почему Марат не убрал эти фотографии? Я думала, это первое, от чего он избавится. — Порядок? — Спрашивает Кирилл и возвращает рамку на место. — Полный. — Натянуто улыбаюсь. — Возьму сумки. Собираю самое необходимое: одежду, косметику, свой рабочий ноутбук. Муж всё это время ходит за мной по пятам и заглядывает под руку — контролирует. У меня нет желания «пилить» мелочь. Я беру только то, что точно принадлежит мне, чтобы избежать сейчас неловких моментов с делёжкой, как в детской песочнице. Потому что, если честно, я не уверена, что Кир тогда не настучит Марату лопаткой по голове.