Схлестываемся долгим взглядом. Я смотрю на Марата и не вижу в нём человека, за которого вышла замуж. Я вообще его не узнаю и не могу прочитать, будто контакт между нами потерян. Но как давно я закрываю на это глаза? Марат растягивает губы в безумной улыбке, больше похожей на оскал. Поднимается на ноги. Немного шаткой походкой идёт к лестнице. — Мы ещё поговорим, Настён. Не думай, что я так просто отдам свою жену другому мужику. Он уходит, а я остаюсь в окружении кровавого моря распотрошенных роз. Глава 15 Кирилл Сложные женщины. Чего они хотят на самом деле? Проще в ядерной физике разобраться, чем это понять. Вроде как помог. Вроде как вышел победителем, но таковым себя не чувствую. А чувствую собакой сутулой, которую под хвост пнули и на мороз отправили. Ладно, сам начал кулаками махать с какого-то хера. Не просили же. Сколько раз себе говорил: завязывай спасать тех, кто спасённым быть не хочет. Рыцарь, мля… Может, у них это норма в семье? Он косячит, она уходит, страстное примирение и жизнь на ближайшие пару месяцев снова полна красок. До очередного его косяка. Ну, живут же так люди. Ловят какой-то свой извращенный кайф от этого. Хавают эмоции друг друга. Подпитываются. Только в этой истории я лишний, как пятое колесо у телеги. Да и быть рычагом, который эти стрёмные качели должен в другую сторону шатнуть у меня нет желания. Но как мои радары так ошиблись с определением Настиных сигналов? Там только тупой бы не понял, что ей помощь нужна — настолько всё казалось недвусмысленным. Из подъезда выходит тело. Идёт, чуть шатаясь. Марат. И его выперли? Ещё одна сутулая собака. Сажусь на капот машины. Изо рта рваными облачками вырывается пар. Хлопаю по карманам, раздражённо рычу — сигареты где-то оставил. Обычно я курю только в крайнем случае. Сейчас — крайний случай. — Угостить? — Марат садится рядом. Протягивает пачку. Костяшки на руках начинают чесаться от желания найти точку приложения к раздражающему лицу. — Мало тебе? — Скриплю челюстями. Разглядываю Марата: глаз начинает заплывать, нос опух, на скуле ссадина. Хочется верить, что я выгляжу лучше. — Да не хочу я драться! — Марат поднимаем руки вверх. Трясёт сигаретами. — На, сними стресс. Выхватываю, вытаскиваю одну. Прикуриваю. Затягиваюсь, запрокинув голову. Пялюсь в звёздное небо. Я так бешусь, потому что очень хочу к её имени добавлять «моя». Не только в своей голове, но и в реале. Моя фея. Моя Настя. Моя. Но этот соплежуй, который притаранил несчастный веник в знак извинения, всё портит. Как дал бы лопатой и отправил бандеролью прямиком в Африку, чтобы не отсвечивал больше. Но мы же цивилизованные люди, да? Вроде, они так делать не должны… Жаль. Яркий уголёк сигареты равняется с окнами пятого этажа. За непрозрачным тюлем — тонкий силуэт. Он взволнованно мечется по комнате. Разговор с мужем не закончился волшебным перемирием? — Нам с тобой нужно кое-что обсудить. — Марат тоже устремлен взглядом в окна пятого. — Кое-что и кое-кого. — Можешь заканчивать перебирать местоимения и переходить к сути. У меня времени мало. Щурится недобро. — Окееей. Вы с ней спали? — Твоя жена тебе на этот вопрос не ответила? — Мы до него не добрались. Появился какой-то урод с шашкой наголо и встрял в разговор. — А, разговор. Теперь это так называется? — Затягиваюсь. С шумом выдыхаю густой горький дым. — Тогда сорян. Мне просто показалось, что кого-то пытаются изнасиловать. — Чё, ахренел?! Я её муж! — Муж. Как хорошо, что в нашей стране это слово автоматически снимает с женщины все риски быть изнасилованной, избитой или униженной. — Слушай сюда. — Марат смотрит перед собой. Старается говорить спокойно, но я слышу, как вибрирует от злости его голос. — Пока ты не появился в её жизни, всё было хорошо. У нас семья, дом, мы шесть лет женаты. Детей планируем. Да она кроме меня никому не нужна. Если бы не я, так и куковала бы она с родителями в своём Воронеже. Это я её отмыл, приодел, в большой город привёз. Я из неё человека сделал. Хочешь разрушить теперь её жизнь? Трахнешь и бросишь, или какой у тебя план? — Пока ты в своих мутных трипах не приписал мне убийство котят и поедание младенцев, скажу вот что: Настя взрослая, самодостаточная и умная женщина. — Тушу сигарету о подошву ботинка. — И если в её жизни появился второй мужчина, значит первый, очевидно, подкачал. — Значит, спали? — Жесткая ухмылка. Смотрю в наглую морду — там какое-то сумасшедшее собственничество, на грани безумия. Будто я поиграл в его игрушку. Не серьёзно это, Маратик. Если бы я подозревал, что кто-то в мою жену поиграл, дело точно не кончилось бы разбитой губой. Тюфяк. Мне страшно хочется ответить положительно на его вопрос, потому что… Ну, язык фактов. Мы как бы действительно спали. На одном диване. Фея моя — сладко, я — мучаясь с эрекцией. Не важно, что между нами ничего толком и не было, мне просто хочется стереть ухмылку с тупой рожи. Но… Я не хочу подставлять Настю. Потому что я не Зорро, не борец с несправедливостью, и мы не в бразильском сериале. Мне никуда не упёрся их развод, если Настя на самом деле хочет сохранить семью. Я просто первым подвернулся ей под руку. Сам дурак, короче. — Не спали. — Выдавливаю с трудом слова, глядя на то, как в глазах Марата вспыхивает надежда. Он подрывается с капота моей тачки, отряхивает брюки. — Не лезь к ней больше, лады? Она не хочет этого. Просто не понимает сама. Ну и… Забудем вот это всё. — Тянет мне руку. — Ты меня за это ещё поблагодаришь потом. Настюха сложная. Пожимаю с неохотой. Это какая-то левая сделка. В груди жжёт, потому что я предаю сам себя. Не такой уж я хороший, и своих демонов сейчас ногами утрамбовываю туда, откуда они повыползали.