Перед глазами стоит извивающаяся Света, и я совершенно осознанно сравниваю себя с ней. По ощущениям — как тыкать вилкой в незажившую рану. Есть в этом что-то мазохистское и ненормальное. Я не чувствую себя красивой. Я не чувствую себя сексуальной. Зато чувствую тепло на щеках. Крупные слёзы собираются в уголках глаз и скатываются вниз, капая с подбородка на джинсы. Кир убирает от лица камеру. В его взгляде нет раздражения или недовольства. — Вытяни руку вперёд. — Просит Он. Я слушаюсь. Он делает то же самое, и в момент, когда мне кажется, что сейчас мы соприкоснёмся пальцами, он вдруг останавливается. — Это твоя безопасная зона. — Он проводит ребром ботинка черту на полу. Прямо над той точкой, в которой замерли наши руки. — Граница, которую я не пересеку. Ни при каких обстоятельствах. Не бойся быть собой хотя бы в рамках этого пространства. Для начала хватит и его. Пока я обескураженно пялюсь на тонкую чёрную линию на полу, Кир направляет на меня объектив камеры. Щёлк. Я пытаюсь переварить это. Пытаюсь освоиться в этом новом безопасном пространстве и почувствовать себя в нём, но выходит с трудом. Для меня это в новинку, потому что своих границ я не чувствую уже очень давно. Их смяло и так плотно утрамбовало, что я забыла, где заканчиваюсь я, и начинается Марат. — Красиво. Очень красиво. Настя, у тебя очень изящная шея. — Говорит Кирилл, и я не слышу в его голосе иронии или намёка на какое-то «но». В комплиментах Марата всегда было «но». От его похвалы у меня часто оставалось странное послевкусие. «Ты у меня идеальная, ещё бы попу подкачать». «Для своего возраста ты хорошо выглядишь». Я всегда расценивала это, как мотивационный пинок. Просто Марат хочет, чтобы я не забывала за собой ухаживать. Любой мужчина мечтает видеть рядом с собой красивую женщину. Но ни разу в речи Марата не проскальзывало того искреннего восхищения, с которым сейчас говорит Кир. И мне хочется ему верить, пусть даже это всего лишь великолепная актёрская игра. — В этом заключается ваш план? — Утираю слёзы. — Вы наговорите мне кучу приятностей, и я должна буду почувствовать себя красивой? — Я тут вообще не при чём. Ты всё поймёшь, когда увидишь фото. Кирилл держит обещание. Не прикасается и черту не переступает. А я всё чаще бросаю туда взгляд и думаю, заступит ли хоть носком ботинка. И почему-то очень этого хочу. Эти границы, это воображаемое стекло между нами, подогревает интерес. Я знаю, что на самом деле там ничего нет, и я могу коснуться его, или он меня, но мы не нарушаем договорённости. — Чуть вбок голову. Чудесно… Идеальный профиль. Щёлк. — Спиной ко мне. Я меняю позу. Кир приглушает прожектор, оставляя нас в интимном полумраке. Импульсный свет разрывает темноту яркой молнией. Я не вижу его лица, но чувствую на себе взгляд, который спускается тёплой волной между лопаток, прыгает с позвонка на позвонок и оглаживает ласково изгиб поясницы. Кожа моя горит. Прикосновения фантомны, но обжигают. Это сводит с ума. Речь Кира превращается в набор медитативных установок. Совершенно перестаю улавливать смысл, зато на уровне тела явный прогресс — оно податливо отзывается на тихий голос и млеет…млеет. Мне хочется… Мне нужно… — Дай мне немного себя настоящей, Настя. — Слышу за спиной голос, почти переходящий в шёпот. Прикрываю глаза. Пробегаюсь пальцами по шее. Откидываю голову назад. Волосы щекотят поясницу. Мне нужно ощутить физический контакт. Прямо сейчас. Внизу живота горячо пульсирует. Воображение рисует откровенные картинки, и вопреки здравому смыслу, на них не Марат. Не его ладони скользят по моему телу и не его губы оставляют короткие поцелуи на шее, над бьющейся голубой венкой. Не его мощный торс вжимает меня в упругий матрас постели, заставляя извиваться от удовольствия. Запах дорогого парфюма бьет в нос, разгоняя фантазию дальше. Меня несёт, и я не хочу останавливаться. Вцепляюсь пальцами в спинку стула. Дышу рвано и поверхностно. Может ли фригидная женщина испытывать такое влечение к мужчине, который её и пальцем не тронул? Тихо и судорожно выталкиваю из лёгких воздух, чтобы Кир не услышал. Чтобы ни о чём не догадался. Вспышка моргает и под закрытыми веками это выглядит, как фейерверк. Ерзаю на стуле, жалея, что не могу свести вместе бёдра. Нет, это слишком. Встаю, но не поворачиваю лицом к Киру. Пытаюсь отдышаться и отыскать хоть какие-то силы на то, чтобы натянуть на лицо дежурную улыбку. — Всё хорошо? — Да. Нет. Только что мысленно я занялась с тобой сексом, и это не хорошо. — Я могу идти? Кир молча пожимает плечами, предоставляя мне самой решать. Поднимаю свитер и застываю перед чёрной линией, чувствуя иррациональный страх шагнуть за неё. Будто потеряю безопасный мир, который для меня на несколько минут создал Кир. Сердце колотится, как безумное. — Спасибо. Это было… Не нахожу слов. Перешагиваю черту, хватаю плащ и убегаю в прохладу осеннего вечера, обещая себе, что никогда и ни за что больше не встречусь с этим мужчиной. Глава 7. Красота в глазах смотрящего Настя — Здесь у нас ванна и туалет, совмещённые. Свет включается внутри. В зале есть выход на балкон, там можно курить. — Я не курю. Идём с Ликой за хозяйкой квартиры — Натальей. Она с деловым видом показывает свои владения и в красках описывает, какие замечательные здесь соседи. Соседи, вероятно, единственный плюс этого места. Квартира — не разгуляться. Тридцать пять квадратов, на которых уместилась маленькая кухонька со старым обшарпанным гарнитуром, деревянным столом и двумя стульями. В зале продавленный диван, одного взгляда на который достаточно, чтобы заболела спина. Во всю длину комнаты советская стенка со множеством шкафов. У меня и вещей-то столько не наберётся… Кстати, о вещах. Надеюсь, Света ещё не свалила их в кучу на заднем дворе и не подожгла. Надо как можно скорей заняться этим вопросом, только вот ехать в дом, где сейчас вьет гнездо другая женщина, совершенно нет желания. Лика хмурится и кусает губы. — Насть, ну это трэш. — Шепчет, отведя меня в сторону. — Здравствуй, депрессия! Ты в этой конуре через неделю в окно выйдешь. Я с ней согласна. После моего дома или хором Лики квартира кажется очень маленькой и совсем не уютной. Скудное освещение не добавляет оптимизма. Атмосфера здесь немного угнетающая. Но я больше не могу пользоваться гостеприимством Лики. Дай ей волю, и она пропишет меня у себя. А мне нужно проверить собственные силы и прощупать свои границы. Вчерашний опыт показал, что они ещё есть. Стёрлись, стали почти незаметны, но всё же подлежат восстановлению. И теперь мне интересно, как я буду вести себя в новых условиях. Почти экстремальных, для такого тепличного цветочка, как я.