Лика отрывает мои ладони от лица. Она сидит передо мной на корточках и смотрит с неподдельным участием и состраданием. В её руках визитка Доброва. — Насть, вот теперь можно разозлиться. Сжимаю кулаки. Вытираю слёзы, размазывая тушь. Достаю телефон. Настя: Добрый день. Это Настя, с выставки. Я согласна. Ответ приходит моментально. Кирилл: Приезжайте к девяти по адресу с визитки. Кирилл: И оденьтесь удобно. Глава 6. Десяточка Настя Вечером отправляюсь по указанному адресу. Меня так потряхивает, что даже шаги кажутся неровными, а движения — дергаными и рваными. Я не знаю, что имел в виду Кирилл, когда говорил одеться удобно. Должно ли это быть и красивым одновременно? На мне прямые джинсы, заимствованные у Лики, короткий топ на тонких лямках и свитер с высоким горлом, и я надеюсь, что это удовлетворит требования Кира. Я даже не знаю, что именно мы будем делать, но почему-то иду на эту встречу. Потому что подсознательно считываю Кирилла, как положительного персонажа. Эффект гало — так, вроде, называется это в психологии. Красивые люди кажутся нам добрыми и умными, а первое впечатление, которое зачастую обманчиво, формирует мнение о личности человека в целом. Но вдруг Кир социопат, а никакой не рыцарь в сияющих доспехах? И моё доверие к нему — это лишь фантазия, наложенная на реальность. Картинка, которую я хочу увидеть, потому что остро нуждаюсь в чём-то крепком, фундаментальном. Пусть даже это просто желание помочь мне решить проблемы с внутренней женщиной-кошкой, будь она неладна. Останавливаюсь. Разворачиваюсь в обратном направлении. Замираю. Господи, Настя, ты что делаешь? Тебя куда несёт? Это вообще на тебя не похоже! Вот именно. Не похоже. Чтобы прийти туда, где никогда не был, нужно делать то, что никогда не делал. Снова разворачиваюсь. Ускоряю шаг, чтобы не дать себе возможности спасовать, и вскоре выхожу к невысокому зданию. Четыре этажа, стены из красного кирпича, большие арочные окна в пол. Массивное крыльцо с коваными перилами. Двустворчатые стеклянные двери. Вхожу и утыкаюсь в турникет. — Анастасия Романовна? — Спрашивает охранник, но открывает передо мной проход ещё до того, как я успеваю утвердительно кивнуть. — По коридору до упора, лестница вниз. Вас ждут. Ждут. Это только усиливает волнение: словно я бреду в какую-то ловушку, о которой сама же смутно догадываюсь. Прохожу коридор, спускаюсь по лестнице и оказываюсь в большой студии. Здесь столько аппаратуры, что если её всю продать, то хватит на квартиру в центре города. Стойки-журавли, софтбоксы всех размеров и форм, рефлекторы, тарелки, фоны и большая белоснежная циклорама с одиноким стулом в центре. Кирилл стоит, склонившись над стеклянным столом, упираясь бедром в его край. На нём чёрная футболка-поло, которая обтягивает сильные руки с чуть выпуклым рисунком голубых вен. Он так сосредоточенно что-то разглядывает, что не замечает моего присутствия, пока я многозначительно не прокашливаюсь в кулак. — Настя! — Тут же поднимает на меня глаза и медленно подходит, замирая в полуметре. Тянет за пояс моего плаща. — Позволь. Помогает раздеться и, перекинув плащ через локоть, отходит от меня на шаг. Осматривает с ног до головы. — Всё нормально? — Спрашиваю, неловко поправляя горло свитера. — Идеально. — Сегодня на его лице нет той доброжелательной улыбки. Он — сама серьёзность. Сердце моё трепещет, как перепуганный воробей, и я прикидываю, насколько нелепо по шкале от одного до десяти сейчас буду выглядеть, если с криками выбегу из студии. Десяточка. Твёрдая. — Садись. — Кир кивает на стул в центре циклорамы. Я послушно выполняю его просьбу: размещаюсь на стуле и вытягиваюсь по струнке. Руки чопорно складываю на коленях. Чувствую себя даже не неловко, а совершенно по-идиотски. Будто преподнесла себя на блюдечке незнакомому мужчине. Пришла за какой-то помощью к человеку, с которым знакома три минуты от силы. Неужели всё настолько плохо, Насть? А давай в следующий раз сначала к психологу попробуем… Из под опущенных ресниц наблюдаю за тем, как Кир настраивает светотеневой рисунок. Как под кожей на его руках перекатываются в жёстких лучах ламп мышцы. Слышу первые щелчки затвора — пристрелочные, чтобы подобрать верные настройки камеры. — Готова? Нет. Не готова. Паникую и встаю. Быстро иду к выходу. Десяточка, так десяточка. Переживу. — Стоять. — Кир обходит меня по дуге и преграждает путь. — Насть, мы даже не начали. Чего испугалась? — Извините, что потратила ваше время. Это не для меня. Не могу. В этом нет смысла. — Но ты пришла. Ты уже здесь. Доверься и вернись, пожалуйста, на место. Он не приказывает, не давит, просто говорит. Тихо и спокойно. Но его голос отдается чувствительной вибрацией внизу живота. Закусываю губу, потому что я снова в шаге от того, чтобы расплакаться. Выдыхаю медленно, через рот. Беру эмоции под контроль. Киваю на вопросительный взгляд Кирилла и снова присаживаюсь на стул. — Это не кастинг. Ты ни с кем не соревнуешься. Постарайся отключить голову и слушай мой голос. Его голос — это приятно. Бархатисто и чуть хрипло, шершаво. — Посмотри на меня. Прямо в камеру. Подбородок чуть ниже. Щёлк. — Отлично. Ты очень красивая. Камера тебя любит. Под свитером что-то есть? Киваю. — Снимем его? — Интонации мягкие. Не настаивает, действительно спрашивает. Снимаю. Медленно, будто надеюсь, что Кирилл передумает. И чтобы подольше задержаться в выдуманном состоянии защищённости. На самом деле, я обнажена. В свитере я или без. Сейчас, под ярким светом ламп, я чувствую себя, как на операционном столе. У моих недостатков нет шансов спрятаться, потому что Кир разглядит каждый из них в прицел своего объектива. Отбрасываю свитер в сторону. Щёлк. Затвор срабатывает, как выстрел. Каждая клеточка моего тела бьется в агонии от стыда. Обнимаю себя руками. — Голову чуть выше и к плечу. — Тихо говорит Кирилл и присаживается на корточки. — Немного в профиль… Ещё немного… Ты очень нежная. Чувствую, как подбородок дрожит.