Все никак не могу прийти в себя. Пытаюсь воспроизвести в памяти фотографию. Кажется, что что-то в ней не так. Но сложно. Руки дрожат, а сердце гулко стучит в ушах… «Не будь дурой. Он трахается с другой»… Эти слова врезаются и разъедают изнутри. Может позвонить мужу? Сказать об этих сообщениях? Даже хватаю мобильный, но медлю. Что он скажет? Скажет, что это ошибка? Или… или опять признается? И я понимаю, что умру, если это правда… Смахиваю слезы, которые против моей воли начинаю катиться по щекам. Такое не обсуждают по телефону. Такое обсуждают с глазу на глаз. Тут же вспоминаю, как у нас сейчас с мужем. Все те сообщения, которыми мы обмениваемся, наш секс, полный страсти, желания и еще чего-то большего… Нет. Он не может мне сейчас изменять. Не верю. Он просто не может. Не такой уж он хороший актер, чтобы так играть. Да и актер из моего мужа совсем никакой! Просто отвратительный актер. Он бы не играл, а сказал честно. И не изображал бы страсть и желание, и не писал бы, что соскучился… Медленно выдыхаю. На часах уже почти двенадцать ночи. Заставляю выключить свет и лечь. Не проходит и десяти минут, как мой мобильный опять оживает. Смотрю на него и с удивлением понимаю, что звонок от Юльки. Пару мгновений колеблюсь и все же скидываю звонок. Это потерпит до утра. Через пять минут в дверь тихо стучит наша домработница и сообщает, что охрана доложила о приходе некой Юлии. Она плачет и просит, чтобы позвали меня. Замираю от этой информации. Юлька? Приехала сюда и просит меня выйти к ней? И это почти в час ночи? Говорю Светлане, чтобы провела мою знакомую в дом, а сама одеваюсь и спускаюсь. Юлька сразу кидается ко мне на шею: — Миланочка, прости, что в такое время, — рыдает она. — Просто мне некуда пойти! — Юля! — кое-как отстраняю ее от себя и тут же в ужасе смотрю на синяки и кровоподтеки на ее лице. — Что случилось? — Очередной ухажер маман… — всхлипывает она. — Избил меня и выгнал практически голой на улицу. Даже без обуви. Непроизвольно кидаю взгляд на ее босые ступни и просто холодею. — Но как же… — Миланочка, мне просто больше некуда было идти. Без денег, почти голой… Ты можешь заплатить за такси? Водитель ждет возле ваших ворот… Нахожусь просто в шоке. — Откуда ты узнала мой адрес? — непонимающе спрашиваю я. Юлька ничего не отвечает, а начинает опять плакать. — Светлана, заплатите, пожалуйста, водителю такси, — прошу я нашу домработницу. А сама нахожусь просто в прострации. — Можно я у тебя переночую? — сквозь слезы просит Юля. Молча смотрю на нее, пытаясь понять, как лучше поступить. — Я тебе обещаю, я завтра уйду, — опять всхлипывает. — Хотя… Я понимаю, что я вообще не к месту. Ты с мужем… Хотите побыть вместе. А я тут со своими проблемами. Просто свалилась, как снег на голову… И опять начинает рыдать. — Мой муж в командировке, — растеряно говорю я. — Так мне можно у тебя переночевать? — умоляюще смотрит на меня. Избитая, всклокоченная, в тонкой ночнушке и халате, босиком… — Хорошо, Юль, оставайся. А завтра… будем что-то решать. Но тебе по-хорошему надо в больницу. Надо проверить, ничего серьезного нет? Может у тебя сотрясение… — Нет, пожалуйста… — опять начинает она рыдать. — Он пытался меня изнасиловать. Я не переживу этого позора! Не хочу проходить через все это. А если в школе узнают? Я умру… — Ладно-ладно… — говорю я, а потом опять обращаюсь к Светлане, которая вернулась с улицы. — Светлана, позвони, пожалуйста, Семену Валерьевичу. Если он сможет, пусть подъедет. — Кто это? — тут же вскидывает на меня перепуганный взгляд Юля. — Это наш семейный врач. Он тебя осмотрит. Если ничего критичного, то не поедем в клинику. — Только… только, пожалуйста, пусть он никому, ничего не рассказывает, — умоляет меня Юля. — Хорошо. Конечно, он никому и ничего говорить не будет. Он же врач. Веду ее на кухню. Пою успокаивающим травяным чаем. Потом приезжает врач, осматривает Юлю. Все вроде в норме, но лучше завтра съездить в больницу и пройти обследование. После ухода врача показываю Юле гостевую комнату, в которой она может переночевать, и ухожу к себе. Завтра решим, что делать дальше… 63 Милана Утром спускаюсь в столовую. Помогаю женщинам накрыть на стол. Садимся завтракать. — Светлана, Юля уже проснулась? — уточняю я у домработницы. — Не знаю, Милана Андреевна. Сходить, проверить? В этот момент в столовую входит Юля. — Спасибо, Светлан, уже не надо, — отвечаю женщине. — Ой, деточка, что у тебя с лицом? — тут же начинает охать бабушка. Юля тупит взгляд. — Бабушка, у Юли кое-какие проблемы. Она ночевала у нас. — Сегодня уеду, — тихо говорит моя знакомая. — Не хочу вам мешать. — Ой, куда ж ты, деточка, поедешь? Тебе есть, куда ехать? Ты нам не мешаешь! Можешь пару-тройку дней у нас пожить. Если, конечно, Миланочка не против. Внученька? — говорит это и смотрит на меня. Чувствую давление, которое не хочу чувствовать. Еще и ночное сообщение с неизвестного номера, которое опять исчезло. — Бабушка, мы с Юлей позже решим, как лучше поступить, — отвечаю я. — Да, понимаю, — кивает бабушка. — Куда уж мне лезть в ваши дела… — Ты обиделась? — удивленно смотрю на бабушку.