Я пошла на запах, по пути осматривая квартиру. Здесь тоже почти не было мебели. Диван и пару кресел в гостиной у камина. За ними я увидела стойку, которая отделяла кухонную зону. Оттуда и шел восхитительный запах кофе. За стойкой нашелся и сам Павел Скобелев. В одних джинсах, босой и растрепанный. Он стоял ко мне спиной, которая была не менее прекрасна, чем грудь и торс. Паша обернулся, ослепляя меня улыбкой. – Привет, – бросил он весело, окинув меня взглядом. – Как спалось? – Хо-хорошо, – промямлила я. Во рту пересохло от волнения. Щеки вспыхнули. Я переступила с ноги на ногу. – Кофе? – предложил Паша. – Пожалуй. Я забралась на высокий стул напротив него. Такой же был и в спальне. Паше катастрофически не хватало мебели в доме. Я осмотрелась в поисках своей одежды. Не нашла ничего похожего и решила спросить: – А мое платье? Паша вздохнул. – Если честно, я его в стирку бросил. Ты вчера на него пару раз наступила. Оно совсем испачкалось. Я вздохнула тоже. – Ну, хорошо, что я сама наступила на платье. Могла упасть, и меня бы топтали прохожие. Скобелев покачал головой, продолжая улыбаться. – Не настолько ты перебрала. – Настолько, – не согласилась я. – Меня не должно здесь быть. Я не имела права тебе звонить. – Видишь, ты помнишь. – Предпочла бы забыть. Теперь он нахмурился. – Так плохо? – Нет. Похмелья нету. Слава богу. – Я не про похмелье. Паша налил мне кофе и подвинул чашку. Я снова пылала как костер. Он спрашивал про секс, а не про головную боль. Но у меня не было сил сказать что-то о нашей ночи. Не придумав ничего умнее, я решила извиниться. – Прости, что накинулась на тебя. Я дурею от пузырьков в алкоголе и… И вообще. Мне так неудобно стеснять тебя. Нужно было уехать еще ночью… – Оксана, – прервал меня Паша резко. Я вздрогнула и замолчала. Глаза сразу опустились. Я уставилась на свою руку. Ее накрыла Пашина ладонь. Я вздрогнула и по инерции попыталась врываться. Но Скобелев удержал. – Оксан, – повторил он. – Я могу быть честным? Он звучал уже не так уверенно, и я не постеснялась снова взглянуть ему в глаза. Они у него, оказывается были очень красивые, серые, светлые и очень честные. В контрасте с темно-русыми растрепанными волосами глаза выглядели потрясающе. – Могу быть откровенным с тобой? – повторил Паша вопрос. Я кивнула, но подняла чашку с кофе, чтобы спрятаться от его серьезного взгляда. – У меня такого секса не было сто лет, – сказал он. Я зря пыталась спрятаться за чашкой кофе. От признания Паши я вздрогнула, облила руку, зашипела и не просто выпустила чашку из рук, а ещё и на себя все вылила. Горячий кофе обжег мне грудь, пропитал халат. Я оттянула горячую ткань, продолжая шипеть и ойкать. Паша моментально оказался рядом. Соображал он быстро. Скобелев утащил меня к раковине и включил холодную воду, сунул под нее мою руку, развязал пояс халата, скинул его с меня. Я снова оказалась голой. Ну супер. Кожу немного жгло, но вроде я не успела свариться. Паша имел иное мнение. Он стал брызгать на меня. – Твою мать, твою мать, – ругался он. – Почти кипяток. Жесть какая. – Все нормально, – проскрипела я. Паша осмотрел мою кожу и вроде бы остался доволен. – Немного покраснела, – оценил он. – Боюсь, это из-за тебя, – призналась я. Он приподнял бровь. Я окончательно смутилась. – Тебе не больно? – уточнил он. Я покачала головой, пытаясь его успокоить. Паша коснулся моей кожи тыльной стороной ладони. Я простонала. Ему этого показалось мало, и он повёл пальцем по влажной дорожке к моему соску. Мы вместе смотрели, как он рисует по моей груди. Соски напряглись и затвердели. – Красиво, – оценил Паша, поглаживая сосок большим пальцем. – Это от холода, – соврала я. Скобелев усмехнулся. – Ну, конечно. Одни отговорки у тебя. Я не успела продолжить врать про холодную воду и потерянный халат. Паша склонился и стал целовать меня, продолжая ласкать грудь. Моё шаткое равновесие усугубилось мягкими коленями. Я схватилась за Скобелева и снова ощутила вибрации возбуждения. Его потрясающее тело было легко игнорировать, пока мы сидели напротив друг друга в одежде. Но без этих преград я снова моментально потеряла голову. – Ты точно в порядке? – спросил Паша. – Нет, я сошла с ума. Почему в этом доме я так тупо оказываюсь голой? Он засмеялся и сказал: – Боюсь, это моя вина. – Это точно. Паша подхватил меня под попку и усадил на столешницу около раковины. Я обняла его ногами и буквально мурлыкала, пока он спускался губами по моей шее к груди. Но в этот раз я не была пьяна. Мой разум быстренько напомнил, что тело неидеально и сейчас каждый недостаток отлично виден при дневном свете. Я запаниковала, заерзала, пытаясь оттолкнуть Пашу. – Слушай, это неправильно. Извращение какое-то, – забормотала я. Но он прикусил кожу на шее и чуть сильнее стал пощипывать соски. Я запрокинула голову и застонала, противореча собственным страхам. Паша лизнул сосок и уточнил: – Как ты хочешь? В постель? Чертовски далеко. Боюсь, я дотяну только до дивана. – Нет-нет, я не об этом, – замотала я головой. – А о чем? – кажется, Паша совсем запутался.