– Никуда я его не девал. Он сам быстренько ликвидировался, как только я оценил тур с тобой в отличную сумму. Я охнула. – Ты дал ему денег? – Да, но хотелось еще и леща. Он торговался, как на базаре. – Это отвратительно. Я никуда не поеду. Я хотела вернуться в номер, но Паша не дал мне уйти. – Брось, Оксан. Неужели ты смогла бы провести с ним день в машине? – Да, это было бы противно, но с тобой станет невыносимо. Пусти, Паш. – А как же горы? Храмы почти на небе, черное озеро, барашки на лугах, хачапури с чаем. И никаких лысых приставучих мужиков. Я не выдержала, засмеялась и треснула Пашу по груди, чтобы не расслаблялся. – Ты тоже приставучий, – сообщила я ему. – Как жвачка, прилипшая к ботинку. – Зато я с волосами и без пивного пуза. А, и изо рта у меня не пахнет гнилым сельдереем. Я застонала. Не хотелось чувствовать облегчение, но оно присутствовало. Лучше никуда вообще не поехать, чем тусоваться с Николаем в машине и делить с ним красоту. – Я буду очень тихим, Оксан. Клянусь. Андрей классный маршрут проложил, и машина у него отличная. Поехали. Я знала, что пожалею. Но на парах эйфории мой мозг напрочь отказался работать. К тому же Андрей уже унес мою куртку. – Черт с тобой. Паша просиял, и я быстро добавила. – Но я не хочу с тобой разговаривать. – Понял. Я буду тихий как мышка. Не комментируя его ребячества, я пошла к машине. Никакой мышкой Паша, конечно, не был. Но стоит признать, что с ним я чувствовала себя намного приятнее, чем с Николаем. От одной мысли, что рядом мог быть мой несвежий поклонник, передергивало. Гид Андрей действительно оказался классным. Он много рассказывал нам про горы и храмы, про местных и быт, о традициях и вере. Паше слово никто не давал. Он сам слушал с удовольствием, иногда и рот открывал. За рассказами гида я не заметила, как прошло время в пути. Мы добрались до перевала и оказались на смотровой площадке. Погода случилась отличная, и нам был прекрасно виден Эльбрус. – Повезло. Сегодня передавали дожди, – сказал Андрей. – А на небе ни облачка. – Это хороший знак, – подмигнул ему Паша. Я игнорировала его намеки и все свое внимание отдала горам. После смотровой дорога пошла вниз, и это было еще более захватывающе, чем подъем. В стороне я увидела красивый храм и попросила Андрея: – Мы можем остановиться и дойти до него? – На обратном пути, – пообещал гид. – Должно остаться время. Но времени у нас было катастрофически мало. Почти все мы потратили на горных реках, в тебердинском заповеднике и Домбае. Я нагулялась и накаталась на подъемнике до головокружения. Обед на вершине мира тоже был впечатляющим и очень вкусным. Но сильнее меня тронули то самое черное озеро и горная речка, из которой так вкусно было пить воду прямо с ладоней. Паша не отходил от меня ни на шаг и время от времени шутил над своей грацией и моей целеустремленностью. Я раз сто за поездку поблагодарила Пашу за баранье упрямство. Уверена, с Николаем я бы не чувствовала себя так легко и здорово. На обратном пути погода начала портиться. Солнце закрыли почти черные тучки. Андрей то и дело хмурился, как эти самые тучи. – Эх, не успеем до дождя на другую смотровую, – расстроился он. – А тот храм посмотрим? – вспомнила я его обещание. Гид пожал плечами и туманно ответил: – По погоде будем смотреть. Небо мне не нравится. Может снег пойти. –Такое бывает? Вроде осень только. – В горах всякое бывает, ребят, – философски изрек Андрей и все внимание обратил на дорогу. Когда мы доехали до храма, небо совсем нахмурилось, но ни снега, ни дождя еще не было. – Андрей, давайте хоть пофоткаемся, – попросила я. Он притормозил, но энтузиазма не выразил. – Давайте, но по-быстрому. – Там тропа, по ней можно подняться? – Да, но далеко не уходите. Дождь вот-вот хлынет. Я кивнула и поспешила вверх по маленькой дорожке. Паша увязался за мной, а Андрей остался в машине. Вроде бы я привыкла к подъемам за сегодняшний день, но устала почти сразу. – Оксан, тормози. Далеко ушла. Что тебе здесь не фоткается? Давай телефон, – нудел Паша за спиной. – Повыше будет лучше ракурс, – упрямилась я из вредности. – Ты можешь пойти в машину. Я не звала с собой. – Конечно. Ты меня позовешь разве что через костер прыгать и подкинешь дров, когда придет моя очередь. Я посмеивалась его ворчанию, продолжая лезть вверх. Ветер подгонял в спину. Я приняла это за добрый знак. Минут через пять мне наконец понравился вид на церковь. Я сняла ее со всех ракурсов, а Паша запечатлел меня на фоне. – Было бы здорово дойти до нее, – размечталась я. – Ага, в другой раз обязательно. С нее начнём, – бубнил Паша, оглядывая небо. – Давай скорее к машине. – Не думала, что тебя напугает какая-то тучка, – поддела я его. Но мне стало не до смеха, когда мы начали спуск. Подгоняющий ветер теперь бил в лицо, хлестал по щекам и трепал мою толстовку. Я не взяла куртку из машины, а зря. Пришлось двигаться медленнее. Холодные порывы воздуха забирались мне под одежду. Я одновременно куталась и старалась идти аккуратно, чтобы не навернуться. Паша ругался вполголоса. А потом пошел дождь. Он даже не пошел, а вылился на нас, как из огромного ведра. Ледяная вода колола лицо. Я вымокла моментально. Паша стащил с себя куртку и накрыл нас обоих как зонтом. – Чтоб я еще раз полез с тобой в горы, – ругался он, перекрикивая дождь. В этот момент я с Пашей была очень согласна. С самой собой я не то что в горы, а в магазин бы не пошла за хлебом после такого торжества слабоумия и отваги. Вредность, конечно, мощный инструмент для наказания Скобелева, но помирать из-за дурацкой обиды и глупых принципов мне совсем не хотелось. В машине я сидела вся мокрая, замерзшая и хлюпала носом. Андрей отругал нас в лучших традициях мамочки. Паша ни слова не сказал в свою защиту, не свалил вину на меня. – Прости, Андрюха, – только и сказал он. – Херню сотворили. Может, есть теплая одежда у тебя с собой? Оксанка совсем вымокла. Я открыла рот, чтобы сообщить, что и он тоже вымок, но Паша зыркнул на меня сурово. Его взгляд советовал заткнуться и слушаться. Я проглотила свои возражения. – Одеяло есть позади вас. Не очень теплое, скорее плед. Я его для пикников таскаю. Немножко согреет. – Спасибо, – поблагодарил Паша, а мне приказал. – Толстовку мокрую сними. Андрей покосился на меня через зеркало и прибавил обогрев в машине. Я послушно сняла кофту, осталась в одной футболке и позволила Паше укутать меня в плед. Мне стало еще холоднее. Зубы застучали. Я тряслась и не сопротивлялась, когда Паша обнял меня и прижал к себе. Печка и сухой плед сделали свое дело. Я согрелась и сразу ощутила ужасную слабость. Веки налились свинцом. Я закрыла глаза и задремала у Паши на плече. Проснулась, потому что машина остановилась, мужчины говорили шепотом.