– Ох, ладно, – не стал он продолжать препираться. – Если будем спорить, ты описаешься еще. – Проваливай. Я смеялась сквозь слезы. Его трогательные надежды на мою беременность обязательно будут разбиты. Я не стала ждать десять минут, пока сработает тест, и сразу стала готовить его через дверь. – Паша, я не говорила, но у меня проблемы по женской. Была замершая беременность. Врачи сказали, что трубы и гормоны не в порядке. Я не помню почему, но… – Оксана, просто сделай тест, – перебил меня Скобелев. – Я сделала. Можешь войти. Паша открыл дверь и сел на краешек ванны. – Знаешь, я слышала, как ты разговаривал со Светой о детях, обо мне. Еще тогда стоило признаться, – продолжала я свои признания, глядя только на Пашу. – В чем признаться? – спросил он. – В своих проблемах. Я не смогу родить тебе детей, Паш. Ты хочешь семью, но я не могу. – Кто тебе это сказал? – Врачи. Паша сложил руки на груди и заявил: – Я не верю в бесплодие. Можешь считать меня чокнутым, но такие вот приговоры врачей – это чушь. Подруга моей мамы родила двоих детей после того, как усыновила своего старшего. Правда, она развелась с первым мужем и отказалась от мяса. Очевидно, из-за этого в ее организме все встало на место. Таких случаев тысячи. Так что не заливай мне, Оксан ,про свои проблемы. Лучше тест посмотри. Я раздраженно причмокнула. С Пашей сложно спорить. Он твердо стоит на своих убеждениях и будет упрямо доказывать даже самую дикую дичь, если верит в нее. Я взяла тест и собиралась просто сунуть ему в лицо, но сама окаменела. Две полоски. Яркие две полоски. Паша склонил голову, дернул бровями и протянул руку. Я отдала ему палочку и прошептала: – Ошибка, наверное. – Разумеется. Скобелев закатил глаза. – Чтобы ты понимала, ложно положительных тестов практически не бывает. – Не верится. Я не могу быть беременна. – Мы занимались сексом почти каждый день. Несколько раз я безалаберно предохранялся, – напомнил Паша, радостно улыбаясь. Я села на унитаз и закопала пальцы в волосы. Мне не верилось в свою беременность. Но еще больше не верилось, что Паша принимает ее так легко и радостно. – Ты серьезно радуешься этому, Паш? – Конечно. – Мы не планировали детей. – Моя мама говорит по этому поводу: дети приходят от большой любви, а не по плану. – Паша, ты не понимаешь… Я не смогла договорить. Горло сжалось, глаза защипало. Мне стало страшно. Теплые пальцы накрыли мою голову. Паша заставил меня разогнуться и посмотреть на него. – Я все понимаю, Оксан. Тебе страшно. Я не очень представляю, что такое замершая беременность, но вряд ли это похоже на прогулку в парке. Ты только не забывай, что я с тобой. Ладно? Мы вместе все сможем. Я всегда на твоей стороне. Я покивала и позволила ему поцеловать меня. Панический приступ отступил. Я сползла с унитаза и встала рядом с Пашей на колени. Мы обнимались с полчаса на коврике в ванной, пока колени не затекли. – Я хочу сделать еще один тест на всякий случай, – сообщила я Паше, пока ела его булочку с остывшим чаем. Он не стал меня отговаривать, а выдал вторую коробку. Я покачала головой, умиляясь его находчивости. Второй тест показал все то же самое. Я поверила окончательно и ощутила острую потребность что-то делать с этим. – Наверно, надо сходить к врачу прямо здесь. Сегодня. Как думаешь? Паша не поддержал моего рвения. – Думаю, тебе нужно остыть и отдыхать, Оксанчик. Завтра вернемся в Москву и сходишь к своему доктору. У тебя ведь есть гинеколог? – Конечно. – Если захочешь, я могу у Светки спросить. Она рожала с отличным врачом. – Не знаю, как я доживу до завтра. А самолет? А вдруг что-то не так? Паша взял меня за плечи и стал успокаивать. – Завязывай, Оксан. Ты не больна. Если не подозревала о ребенке, значит, он в порядке. И ты тоже. Пару дней назад ты скакала по горам и дерзила, как коза. Я охнула, прижав руку ко рту. – И вымокла под дождем. Паша покивал. – Да, я в тот день перепугался очень. Но ты не заболела. – Не заболела, – обрадовалась я. У меня вообще мозг плохо работал. Если бы я узнала о ребенке одна, без Паши, то сошла бы с ума. А он помогал мне мыслить логически и не поддаваться страху. Какое же счастье, что он приехал. – Видишь, у тебя отличный иммунитет. С ребенком все будет отлично, Оксан. Я уверен. Его уверенность передалась и мне, но ее хватило ровно до самолета. Мы провели отличный день перед полетом, но во время отъезда я снова начала сходить с ума. Перепады давления и страх высоты никогда не доставляли мне беспокойства. Но тогда я и беременна не была. Не знаю, как Пашина рука осталась цела. Я все время сжимала его пальцы нервничая. Он терпеливо улыбался мне, успокаивал и целовал. Я выдохнула, когда самолет приземлился. Пашина машина была в аэропорту на стоянке. Мы забрали ее и поехали домой. Я прислушивалась к ощущениям в животе, но ничего не чувствовала неприятного. По дороге мне позвонили с неизвестного странного номера. Я приготовилась сразу повесить трубку, но это оказались не мошенники и не реклама. – Оксана, привет. Это Майя. – Липатова? – уточнила я, хотя узнала голос подруги сразу. – Да, теперь снова Липатова, – она шмыгнула носом. Голос Майки дрожал, как будто она пыталась не реветь. Мы дружили в универе, но потом она уехала в Лондон с мужем-аристократом, общение перекочевало в соцсети. О разводе Майи я узнала из прессы. – Оксан, меня депортируют. – Из Лондона? – не поверила я своим ушам. – Нет. Из Доминиканы. Вернее, это не депортация. Я потеряла ВНЖ и теперь могу вернуться только в Россию. – Хочешь встретиться? – предположила я. – Да, – Майка всхлипнула. – Все мои счета закрыты. Наличных мало с собой. Могу я пожить у тебя пару дней? Пока… Пока не придумаю, как вернуться к сыну домой. – Конечно, Май. Не вопрос. Правда, у меня квартира в Коммунарке. Ничего особенного. Подруга печально усмехнулась и напомнила: