- Иди-иди, мне тут пора уже делом заняться. Она вручает мне стопку одежды, разворачивает меня к дверям и даже подталкивает. Мне совершенно не нравится эта идея. Но я все-таки иду. Понимаю, что иначе муж вообще останется голый без одежды, раз все остальное грязное. Ругаю себя за беспокойство, которое вообще-то не стоит проявлять по отношению к нему. Открываю дверь бани, уверенная, что тот в душе, и собираюсь просто оставить белье. Вот только оказывается, что Рамиль в одном полотенце на бедрах стоит посреди предбанника. И как только я захожу, мы сталкиваемся взглядами. Да так, что я замираю, словно косуля перед хищником… - 27 Рамиль - Отправляясь сюда, я не имел какого-либо плана. Впервые за очень долгое время. Меня вели чистые инстинкты - вернуть свое. Вернуть жену и детей. Надеялся ли я, что все пройдет гладко, и Амина безропотно согласится поехать со мной? Отчасти. Но довольно быстро становится понятно, что это не так. И меня терзает вопрос - когда это в ней появилось? Почему я не разглядел сразу тот стержень, что она сейчас демонстрирует? И ведь знает, что я вполне себе могу увезти ее силой. Достаточно лишь как следует пригрозить устроить проблемы этой старушке. Но даже несмотря на это, Амина продолжает сопротивляться. Это… обескураживает. И восхищает. Однако и злость на нее за то, что она сбежала, по-прежнему клокочет во мне. Хотя я настолько рад, что она оказалась жива, что, кажется, готов закрыть глаза и на это. Я не врал, когда сказал, что жил в аду. Так и было. И теперь, что бы Амина ни говорила, без нее я не уеду. Не было у меня в планах оставаться в этом захолустье, однако как-то само так выходит, что после обеда я иду колоть дрова. Когда-то давно мы с отцом и братом ездили в деревню к его деду, и там он учил нас всякому. Оказывается, руки все помнят, и, в общем-то, наколоть дров труда не составляет, но вместе с тем у меня появляется возможность выместить те злость и ярость, что подначивают накосячить. Я могу увезти Амину силой. Могу. Но хочу ли? Когда увидел ее с улыбкой на лице, внутри все аж стянуло в узел от желания видеть ее такой всегда. Счастливой. Спокойной. Радостной. А те холод и ненависть, что я вижу сейчас в ее глазах, не просто задевают. Они раздражают, подталкивают исправить это и вернуть те дни, когда мы были… счастливы? Эта мысль приходит неожиданно, так что я даже замираю с топором в руках. - Рамиль, достаточно, - говорит Пелагея, выходя из-за угла. Окидываю результат. - Этого хватит ненадолго, - замечаю, прикидывая расход поленьев. - Мне много и не надо, - загадочно отвечает эта странная женщина. - А вот твоя одежда… Костюм и правда теперь разве что в стирку. - В бане есть душ, - говорит она. - Можешь там помыться. А одежду сменную дам. Новую. У меня не возникает желания поспорить. Да и зачем? Ополоснуться и правда будет к месту. Складываю поленья и иду в баню. Прохладная воду чуть остужает, а в мыслях по-прежнему тот же вопрос - как поступить? Я действительно готов пойти на уступки Амине. Да что там! Я, блядь, на все готов, лишь бы она простила и поехала со мной добровольно. Лишь бы не вздрагивала и позволила прикоснуться к животу. Поразительно, но впервые в жизни меня не устраивает взять силой. Я хочу иначе. Хочу по-другому! Стоит вспомнить наш поцелуй, как член мгновенно каменеет. Черт. Стыдно сознаться, но у меня до сих пор никого не было после той ночи, когда я фактически сбежал от жены, побоявшись навредить детям. Просто не стояло ни на кого. Все, что мне оставалось - дрочить, словно безумцу, на образ жены, который запечатлелся в памяти. Вот и сейчас желание топит, но не здесь же, мать вашу. Выключив воду, выхожу из душа, на ходу вытираясь пушистым полотенцем. Но тут дверь открывается, и в предбанник заходит Амина. Едва мы сталкиваемся взглядами, как она застывает. Смотрит испуганно. Скользит взглядом по мне, и я испытываю удовольствие от того, как она смущается, краснеет и торопливо отворачивается. - Вот, тебе Пелагея одежду просила передать, - бормочет жена. Неловко поворачивается, и в этой ее забавной неповоротливости столько женской красоты. Будущая мать. Мать моих детей. Беременная. Ч-ч-черт… Если бы я только знал, что меня так торкнет от вида беременной жены! Успеваю перехватить Амину до того, как она сбежит. - Погоди, - прошу, надеясь, что это задержит жену. Она и правда застывает, но на меня не смотрит. - Я не шутил, Амина. Я хочу договориться. По-хорошему. - Иначе снова будешь угрожать? - с отчаянной горечью спрашивает она. - Не буду, - признаюсь, по сути, сдавая позиции. - Я не хочу угрожать. Я хочу вернуть тебя. - Зачем? - она все-таки поворачивается, и в ее глазах я вижу столько эмоций, что буквально захлебываюсь ими. Страх, боль, надежда, тревога. Все смешалось в сумасшедший коктейль. Интуитивно понимаю, что действовать надо аккуратно. Мягко придерживаю ее за плечо, чтобы отрезать пути отхода. - Без тебя все не то, - выталкиваю правду, которую осознал слишком поздно. - Я не верю тебе. У тебя была возможность, и… - И я ее продолбал, - заканчиваю за нее очевидное. - Я ошибся, Амина. Дай мне шанс. Дай шанс нашей семье. В ее глазах вспыхивает нечто такое, чему я даже не могу найти определение. - Нет больше у нас семьи, - с тоской отвечает она. - Нет, Рамиль. Ты выбрал другую женщину. Много раз. - Да о чем ты? Я ни разу не был с Айзой после того случая в офисе. Клянусь тебе. Жена смотрит недоверчиво и качает головой. - Это неважно. Конечно, ты отец малышам. Но мне… Мне ты больше не муж. Ее слова для меня - как красная тряпка для быка, и мне стоит немалых трудов удержать себя в руках. Не рявкнуть, не стукнуть кулаком, заявив свои права и подавив волю желанной женщины. Нет. С ней это не сработает. Да и не хочу я ее запугивать. Дело даже не в том, что волноваться Амине сейчас нельзя. Просто… Просто мне чертовски не хватает ее улыбки, ее любви, которую я, идиот такой, не ценил. Думал, что с ней не может быть ярко, а сам… Сам не удержал. Не оценил. Не сберег. - Надеешься найти себе нового мужа? - спрашиваю, а у самого внутри все звенит от напряжения. Жена устало вздыхает, качает головой. - Все, что меня волнует - это дети. Хватит с меня мужчин. Ее ответ немного успокаивает зверя, что рвется наружу. Пусть пока сосредоточится на детях. Это даже правильно. Она же будущая мать. А я сделаю все, чтобы она изменила свое решение. И снова стала моей. - Скоро начнет темнеть, - говорит она, пока я сражаюсь со своими эмоциями. - Тебе лучше выехать сейчас, чтобы не плутать потом в ночи. В груди разливается понимание того, что она все-таки переживает за меня. - Уже прогоняешь? - спрашиваю, едва сдерживая довольную улыбку. - А ты хочешь остаться? - растерянно спрашивает Амина. В ее глазах - целый мир. Как же я не замечал этого раньше? Почему? Она так близко и так далеко одновременно. И меня топит желанием наклониться, поцеловать, доказать ей, что не так уж она равнодушна, как пытается казаться. Но сейчас любой неверный шаг может окончательно все разрушить. Поэтому я держусь. Отпускаю жену, хотя дается это нелегко. - Передай Пелагее спасибо, - говорю, забирая одежду. Полотенце съезжает окончательно, и Амина, покраснев, сбегает. Я же, как идиот, радуюсь ее реакции. Значит, не остыла она еще. Помнит. Пока одеваюсь, звонит мобильный, оставленный в брюках. Раздраженно матерюсь. Кому там еще неймется? Сказал же, меня сегодня нет! Однако звонок повторяется, и приходится все-таки доставать телефон. Я уже всерьез собираюсь тупо вырубить связь, как торможу, видя, что звонит не секретарь, а отец Амины. - 28 Рамиль - Ответить Аслану, значит, сделать выбор - говорить ли ему о том, что его дочь жива. Впрочем, и не дочь, как выяснилось-то.