Все–таки относительно нормальный вид Максима был скорее результатом крепости организма. Ну, или свидетельством его закалки. Но никак не результатом малого количества алкоголя. — Она самая, — и я увидела, что реакции никакой на меня нет. Абсолютно. Максим продолжал стоять и смотреть на меня. Я уточнила: — Пустишь? — Проходи, раз пришла, — мрачно ответил он. Мой приход его явно не обрадовал. Он повел меня на кухню. Было холодно. Все окна, которые я видела, были нараспашку. Но, несмотря на это, по квартире проносился тяжелый аромат с алкогольными нотами. Сел Макс на стул у входа. Я прошла мимо, и Максим вытянул свои длинные ноги. Не отрывая от меня взгляда, он налил себе водки. И бутылка, и стакан стояли уже наготове. А потом он просто махом выпил содержимое. — С чего вдруг такая честь? — с издевкой спросил Макс. — Да вот, — протянула я, не зная, что говорить. — Пришла посмотреть, как ты тут. — Наябедничали, — произнес он утвердительно, с укоризной. — А ты высказать недовольство или пожалеть захотела? — со злостью начал спрашивать он. — Или жизни учить будешь? О том, что такое хорошо и что такое плохо, расскажешь? — голос по нарастающей повышался. 50. Максим В какой–то момент я осознал, что жизнь стала для меня шилом в заднице. Я начал чувствовать себя «не в своих ботинках». Везде. До меня постоянно кто–то докапывается, и почти все друзья, коллеги и знакомые попросту сводят с ума. Я смотрю на Камиллу и понимаю, что именно сейчас все начинается сначала. Стоило мне увидеть ее, и все эмоции снова всколыхнулись. Она растревожила своим появлением раны, которые пусть еще и не зажили до конца, но уже хотя бы переставали кровоточить. А теперь… Теперь, стоило мне увидеть ее, и словно не было всех этих месяцев. Периодически я, конечно, был слишком нервным и суровым, но не мог ничего с собой поделать. Зато Мила… Раньше она в любой ситуации смотрела на меня на равных. Так, будто имела на это полное право. Будто я целиком и полностью принадлежу ей. И подобное отношение пробудило во мне какие–то новые чувства, прорастающие вглубь и пускающие свои корни. Прошло много времени с тех пор, как в моей жизни было что–то светлое и настоящее. Я даже не могу вспомнить, как кто–то, кроме Милы, действительно обо мне заботился. Пока я предавался горестным размышлениям, разглядывая стакан, стоящий передо мной, Камилла поднялась со стула. Я залпом выпиваю алкоголь и ставлю стакан с громким хлопком. Чувствую наслаждение, которое течет через мое тело. Я открываю рот, чтобы заговорить, но Камилла перебивает меня. — Я вижу, мне не стоило приходить, — глаза ее сверкают. — Я должна была сообразить раньше, — Мила направилась к выходу, но остановилась перед моими вытянутыми ногами. Изображать неведомо кого, перебираясь через меня, она не собиралась и холодно произнесла: — Пропусти. Находясь во власти своих дум, я поднял на нее мрачный взгляд. И у меня в голове вдруг, словно что–то щелкнуло. Конечно, страдания — вещь прекрасная, кто б спорил. Но однозначно бесполезная. Как говорится, спасение утопающего — дело рук самого утопающего. Появилось ощущение, словно с моих плеч упал какой–то груз. И я понял. Она сейчас уйдет. И если вспомнить, что я нес, то вряд ли Мила захочет увидеть меня снова. Я подтянул ноги, а она оказалась стоящей ко мне лицом. И на лице Камиллы было написано большими буквами, что я ее сильно расстроил. Но мне сейчас было безразлично, как долго я смогу наслаждаться каждым мгновением с Камиллой. В моей жизни было слишком мало чего–то по–настоящему стоящего. Поэтому я возьму от этой женщины все. Абсолютно все, что только мне удастся получить. Я собираюсь погреться в лучах солнышка, которым стала для меня Камилла. 51. Камилла Макс поднял на меня свой мрачный взгляд. По нему было понятно, что он явно находится во власти своих дум. Вот только мне это больше не интересно. — Камил, — растеряно попросил он, хватая меня за руку. — Не уходи, пожалуйста. Я не успела даже отреагировать, а он уже притянул меня к себе, отчаянно прижался лицом к моему животу и хрипло проговорил: — Мне было так хреново без тебя. Прошу, побудь со мной. Не уходи. Я на миг настороженно замерла, ошарашенная таким неожиданным поворотом, потом, вздохнув, опустила руки на его голову, пробежала пальцами по его волосам. Как же я соскучилась. Макс же, вздрогнув от моих прикосновений, вдруг неловко отстранился, опустил руки. Я отступила, потом отошла, видя, что он смущен, и села на стул напротив Максима. Он быстро посмотрел на меня и отвел взгляд, я тоже как–то растерялась. Неловкость длилась некоторое время, мы попросту избегали смотреть друг на друга в течение нескольких минут. — Я все еще не могу поверить, что ты тут, Мил. Это какое–то безумие. — Я тут, — ответила я совершенно серьезно. Мне было необходимо рассказать Максу о своих чувствах. — Не хочу, чтобы ты решил, будто я приехала отомстить или просто поразвлечься с тобой. Я здесь, поскольку это одно из немногих мест в мире, где я реально хотела бы быть. — Я боялся, что больше не нужен тебе. Что ты вычеркнула меня из своей жизни навсегда. Что все кончено между нами. Но потом я понял, что, возможно, ты не смогла бы так со мной поступить. То, что у нас было и есть — это нечто особенное, верно? Я впала в прострацию. Максим тем временем, не дождавшись моего ответа, вцепился в бутылку, как в спасательный круг, и предложил, так же не глядя на меня: — Выпьешь? Я согласно кивнула. Мы выпили. Повторили. Начали разглядывать друг друга. Каждый из нас выискивал изменения, которые прошли мимо за месяцы разлуки. Потом Макс вдруг спросил: — А дочка где? — я очнулась от созерцания. Сначала хотела привычно промолчать, но, поддавшись порыву, ответила: — Она с Ярославом на все выходные уехала на экскурсию. — Как она? — Макс смотрел серьезно. — Нормально, — я дернула плечом. Но Макс явно хотел деталей. — Успокоилась? — я кивнула, не вдаваясь в подробности. Мы снова помолчали. Он прервал тишину: — Еще будешь? — кивком головы указал на спиртное. — Нет, спасибо, — Макс быстро опрокинул очередную порцию виски. — Красиво, — это глубокое слово пугает меня, заставляя резко повернуться. Максим хватает меня, тянет к себе. Мое тело легко подчиняется, растворяясь в его. Я смотрю в самые голубые глаза, которые я когда–либо видела, и нахожу немного покоя, который искала несколько минут назад. Я должна сказать ему, что он не должен стоять так близко ко мне, но слова не покидают мой рот. Я просто смотрю на него. Его темные волосы немного длинноваты, что контрастирует с яркостью его глаз. Все в нем контрастирует с его глазами. Остальная часть его кажется темной. От волевого подбородка до небольшого изгиба, который я вижу на его носу, и даже небольшого шрама на одной из его бровей. Затем он наклоняется, его рот приближается к моему. Я задыхаюсь, когда его губы касаются моих. Одна из его рук касается моих волос, хватая меня за голову и запрокидывая ее назад. Я даю ему полный контроль над поцелуем. Доминирующий и мощный язык проникает в мой рот. Я даже не целую его в ответ. Он берет на себя инициативу, а затем и все на себя. Мое тело расслабляется, его другая рука ловит меня, он прижимает меня к себе, пожирая мой рот. Пожирая меня. Мой рот наполняется сладким опьяняющим скотчем. Я не знаю, исходит ли стон от него или от меня, но я пытаюсь прижаться своим телом к нему. Он такой большой, что я легко могу утонуть в нем. По мере того, как поцелуй продолжается, одиночество уходит, и меня окутывает чувство покоя. Вот оно. Это то, что я искала, когда пришла сюда. Он настигает меня быстрее, чем я ожидала, и наши рты соединяются. Мои руки разрывают его рубашку, отрывая пуговицы от ткани на ходу. Я чувствую, как его руки грубо сжимают мою задницу, а затем моя спина ударяется о что–то твердое. Я прижата к стене нижней частью его тела, а он руками приподнимает мое платье и срывает трусики. Его длинный, твердый член полностью проникает в мою влажную киску, прежде чем я даже успеваю вздохнуть. Затем рукой он срывает с моего тела верхнюю часть моего платья, и его голодный рот оказывается на моей груди. Я чувствую его зубы, когда его агрессивные толчки удерживают меня на месте. Я хватаю его за спину, когда он вколачивается в меня, сердито забирая то, что принадлежит ему. 52. Максим Я включил музыкальную систему и задумчиво отбивал ритм очередной мелодии из плейлиста на подлокотнике дивана. Вообще, я любил сидеть в кресле, но, когда мы были вдвоем, всегда устраивался на диване, чтобы быть поближе к Миле. Или просто устраивал ее на своих коленях, если уж очень меня кресло манило. Сейчас посадить Камиллу на колени вряд ли получится, слишком уж она напряжена после нашей близости. Потому я пристроился на диване и ждал, когда она вернется из душа.