Глава 7 Джеймс не собирался позволять Элоди игнорировать его снова. Только не после своей маленькой победы. Не тогда, когда он снова вдохнул ее запах… Радоваться особо было нечему, но за обедом Элоди хотя бы его выслушала. Позволила сказать правду. Но поверила ли она ему? В этом виконту еще предстояло убедиться. Джеймс спустился к ужину, преисполненный надежд, но сесть рядом с Элоди у него не получилось. Как и поговорить с ней после еды. Она стояла на другом конце гостиной, в окружении сестёр, а он внезапно стал заложником утомительной светской беседы. Хотя, эта «беседа» всё больше походила на допрос. Отчего-то людям казалось, что чем ужаснее у человека прошлое, тем охотнее он пускает в душу первых встречных. — Это правда, что вы убили человека, милорд Рочфорд? Сердце Джеймса пропустило удар. На долю секунды он подумал, что речь про его отца. Разумом он понимал, что не виноват в несчастном случае с экипажами, но тихий голос в голове шептал, что это не так. В ту ночь он должен что-то сделать, как-то остановить безумие. — Прошу прощения? — ответил он пижону, который спрашивал про убийство. Им оказался Энтони Лонгшор. — Что вы имеете в виду? Если этот идиот старался рассердить виконта, то он заставит его объясняться. О, как же он любил эти моменты! Люди пытались поставить его в неловкое положение, а в итоге блеяли себе под нос что-то невнятное. Выглядели глупо, как того и заслуживали. Увы, пока Лонгшор вовсе не казался растерянным. — Я слышал, что вы убили подлого преступника, когда защищали своего брата. Это правда? — спросил он. Ах, он про это! Да, это правда. Джеймс действительно выстрелил в подонка, который угрожал его незаконнорожденному брату Джорджу. Не то чтобы он считал это убийством… Он просто избавил мир от очередного паразита. — Слухи сильно преувеличивают мое участие в том событии, — ответил Джеймс. От дальнейших расспросов его спас слуга, разносивший напитки. — Шампанского, милорд? Джеймс покачал головой. — Нет, благодарю. Было легко сопротивляться шампанскому, которое он никогда не любил. Пил его только в тех случаях, когда ничего другого не было. Прямо как на том приеме у лорда и леди Харингтон. — Вероятно, вы предпочитаете что-нибудь покрепче? — продолжил приставать Лонгшор. — У меня определенно есть настроение для виски! Что скажете, виконт? Одного упоминания виски было достаточно, чтобы разум Джеймса ожил. Словно наяву он ощутил горечь на языке, нежное жжение в горле. Дымный запах и туман, медленно охватывающий рассудок. Господи, да… Он бы предпочел что-то покрепче. — Нет! — сказал Джеймс громче, чем рассчитывал. Несколько гостей обернулись, удивленные. — Спасибо, но нет. Лонгшор явно не понимал, когда вовремя остановиться. Или понимал, но просто не хотел? — Значит, бурбон? Джеймс стиснул зубы. Бурбон был бы вкуснее. — Я ценю ваше предложение, но я больше не выпиваю. Комната погрузилась в тишину как раз в ту секунду, когда он это произнес. Взгляды падали на него, как градины. Кто-то был удивлен, кто-то явно доволен, а кто-то ему не поверил. Однако ему было плевать, что думают другие. Только мнение Элоди было важно. Только ее взгляд имел значения. Она стояла на другом конце зала, с бокалом шампанского в руке, и внимательно наблюдала за Джеймсом. Она слышала? Да, наверняка она всё слышала. Но виконт пока не мог понять, что означает выражение ее лица. А Энтони Лонгшор не унимался. — От одного стакана бурбона вреда не будет, — усмехнулся он. Джеймс покачал головой. Взгляды начали на него давить. — Я не могу. Один стакан губителен для человека, который не может остановиться. — Тогда вина? — продолжил Лонгшор.— Уж вино-то точно пойдет вам на пользу! Разговор стремительно превращался в унижение. Может, этот пижон ищет себе собутыльника? Кого-то, кто напьется сильнее, чем он сам? Или Лонгшор намерено ставит Джеймса в неловкое положение? Как бы то ни было, виконт не возьмет в рот ни капли. Он не напьется снова. Не в этом доме. Не в этой жизни. К сожалению, Лонгшор расценил молчание Джеймса как немое согласие. — Отлично! — воскликнул он. — Значит, вина. Гнев и раздражение поднимались в Джеймсе, и он решил, что пришло время дать более жесткий отпор, но помощь пришла, откуда не ждали. Слуга с шампанским исчез, сменившись ангельским видением в нежно-кремовом платье, расшитом золотыми нитями. Элоди возникла рядом с ним, держа в руках фарфоровую чашку на блюдце. — Выпейте кофе, милорд Рочфорд, — мягко сказала она. — Помнится, вы всегда предпочитали черный с сахаром, верно? Ошеломленный, Джеймс ничего не мог сделать, кроме как кивнуть. Он принял из рук Элоди напиток и пытался понять… Черт, что она делает? Она не просто спасла его, но еще и в открытую намекнула на их прошлую связь. Зачем? Молчание затянулось и грозило стать неловким. Джеймс попытался вернуть самообладание. — Благодарю вас, миледи. Вы льстите мне острой памятью на такие мелочи. Действительно, черный с сахаром. — В буфете есть еще сахар, если вам понадобится больше, — ответила Элоди. Она улыбнулась, но в этом было больше жалости, чем доброты. Джеймс почувствовал себя неблагодарным, но ему не понравилась эта улыбка. Кто в здравом уме обрадуется жалости? — Вы очень любезны, леди Буршье. Она учтиво кивнула, а потом развернулась и ушла как ни в чем не бывало. А он остался стоять и больше не слышал ни реплик Лонгшора, ни разговоров других гостей. Всё, о чем он мог думать — это о ней. Об Элоди. Внутри Джеймса разливалось приятное тепло, но вовсе не от кофе, который показался ему самым вкусным в жизни. Просто теперь виконт был уверен — оборона Элоди дрогнула. Ей не плевать него. Ей не может быть всё равно. А значит, пришло время более решительных действий. Глава 8 Глава 8 И о чем она только думала, вот так вставая на защиту Джеймса? Элоди покинула гостиную, как только смогла, и направилась в сад. Она стояла одна, в темноте, наслаждаясь ночной прохладой и относительной тишиной, которая успокаивала возбужденный разум. В фонтане журчала вода, листья шуршали, покачиваясь от легкого ветра. В воздухе сладко пахло жасмином. Ночь была бы чудесной, если бы Элоди смогла забыть, как исказились лица ее сестер, когда она бросилась на помощь Джеймсу с дурацким кофе. Но он… Он выглядел таким смущенным, что она просто не могла поступить иначе. Да и сцена, которую устроил Лонгшор, была отвратительной и грозила перерасти в скандал. Элоди ощутила легкую злость на сестер. Они бросали на нее встревоженные взгляды, но что, по их мнению, она собиралась сделать? Сбежать с виконтом только потому, что он отказался от выпивки? Они считали ее совсем уж дурочкой? — Надеюсь, не помешаю? — раздался голос сзади. Элоди чуть не подпрыгнула. Это был Джеймс. Она была так погружена в свои мысли, что даже не услышала его шагов. Как долго он наблюдал за ней? Она обернулась, и он подошел ближе. — Я одна, милорд. Вы ничему не можете помешать. Это прозвучало так холодно, что ей почти стало стыдно. Джеймс остановился и одарил ее улыбкой. Огни дома освещали его лицо, делая его черты еще более выразительными. — Возможно, я помешаю вашим рассуждениям? — уточнил он. Она усмехнулась. — Мои рассуждения не имеют никакого значения.