И я иду на танцпол, — наплевав на страх опозориться перед Максом, на сожаления по поводу Артёма, на опасения по поводу Задарновского, на злость по поводу Ирины, на всё! Меня ведёт лучший партнёр в мире и мне остаётся только чувствовать его тело, когда он деликатно указывает мне направление. Мы кружимся в танце, и я купаюсь в исходящем от Максима тепле, запахе его парфюма, интенсивности его взгляда. Я снова изучаю его лицо и мне хочется плакать от этой чувственной красоты. Продолжая держаться левой рукой за талию Макса, пальцами правой я прикасаюсь к его брови и медленно очерчиваю её. Повторяю своё движение на другой. Перехожу к переносице и не торопясь веду палец вниз по носу. Глажу очертания шрама в виде повёрнутого знака овна. Поколебавшись секунду, я кладу пальцы на его полные губы и они тут же приоткрываются. Я чувствую ускорившееся дыхание. Наконец, я пропускаю бороду между пальцев, беру Макса за подбородок, тяну к себе и нежно целую в губы. Это… чудесно. Я немного отклоняюсь назад и смотрю ему в глаза. Взгляд Максима выдаёт смятение, сменяющееся недоверием, а потом — восторгом. Он снова склоняется ко мне и целует с большей силой, мягко захватывая своими губами мою верхнюю. Меня переполняет счастье, я почему-то издаю громкое «Ааах» и обнимаю Макса, вцепляюсь в него изо всех сил. Глава сорок восьмая Если все вечеринки такие же классные, я готова праздновать хоть каждый день! С разухабистыми каверами на хиты дискотеки нулевых выступает финалист «Голоса»; среди гостей я уже отметила нескольких участниц «Холостяка»; а ещё буквально в паре метров от меня прошли актёры из «Кухни»! И они тоже веселились! Макс не отходит от меня ни на шаг, а я и рада, — то держу его за руку, сплетя свои пальцы с его, то под локоть, то за талию. Но, похоже, он не против того, какой тактильной липучкой я могу быть. К нам периодически подходят разные люди из строительного бизнеса, чтобы познакомиться лично. Аня включила обаяние на всю катушку, я тоже пытаюсь презентовать артель в наилучшем свете, а Сашка своим сиянием легко может заменить дискобол. Наконец, мы с подругой идём освежиться в туалет. Сделав свои дела и вымыв руки, я изучаю в зеркало, не подтекла ли где тушь и всё ли в порядке с помадой. Хорошо, что визажист забрызгал мой макияж каким-то фиксирующим составом и всё краски на своём месте. Надо только чуть-чуть подкрасить губы помадой. Достав из сумочки тюбик, стараюсь аккуратно нанести свой матовый алый. Я не очень часто пользуюсь косметикой, поэтому делаю это медленно и тщательно. Вижу боковым зрением, кто-то тоже подходит к раковинам и склоняется к зеркалу. Сложив помаду в сумочку, я поворачиваюсь, чтобы улыбнуться гостье, да так и замираю. — Пришла специально, чтобы посмотреть на ваши жалкие закосы под элиту, — кривя рот, говорит мне Ирина, глядя через зеркало. — «Великий Гэтсби», господи! Да у нас такие вечеринки отгремели ещё лет десять назад! А шампанское? «Вдова Клико», серьёзно? Люди такого класса привыкли пить «Кристалл», не меньше! — Она достаёт пудреницу из клатча, кладёт его на край длинной столешницы с раковинами и начинает промокать спонжем лоб, нос и подбородок. Я невольно ею любуюсь. Какая красивая девушка! Как жаль, что такая злая! — Простите великодушно, матушка! Уж на что сгодились, не местные мы! Приехали издалече, ага! Хотим матушку-Москву покорити, да не абы как! — меня вдохновляет выражение отвращения, портящее прекрасное лицо, — златом-серебром покорити! Забавами разными! Гусляров, скоморохов собрали, яства, квасы, кисели заморские гости дорогие вкушают, ой вкушают, не жалуются! Одна вы, душенька, нос… эээ… — я пытаюсь подобрать синоним слову «воротить», чтобы звучало как-то по-старославянски, но из своей кабинки как раз выходит Анька. — Надейка, это кто тут нашей вечеринкой недоволен? — Спрашивает она, смеряя Ирину взглядом. Та глядит на возвышающуюся над ней Анну с некоторым сомнением в глазах. — Оо, так это же разбивательница семей собственной персоной. И даже не боится, что ей сейчас пёрышки пересчитают! — Подруга делает вид, что закатывает рукава и угрожающе приближается к Ирине. Я придерживаю её за локоть, — не хватало ещё подраться на нами самими же устроенном приёме, полном ВИП-персон. Вот уж будет пиар так пиар! — Вы просто две провинциальные хабалки! — начинает вопить Ирина, указывая пальцем то на меня, то на подругу. — Давайте, пыхтите над своими проектами! Как приехали в Москву, так и уедете с поджатыми хвостами! И Нилова, жлоба этого, с собой заберёте! Да вас Вадик раздавит! Мокрого места не оставит! А я! — Она деланно смеётся. — Смотрите! — Ирина показывает безымянный палец левой руки с огромным каратником в оправе белого золота. — Вы сейчас пасть на будущую госпожу Задарновскую открыли! Мы на днях поженимся и поедем в Дубай на переговоры с шейхами! А когда вернёмся, я не я буду, если вас не уничтожу! Анька всё-таки срывается с места и летит на Ирину, я хватаю её за руку, подруга неловко разворачивается на своих шпильках, врезается в столешницу и клатч от Valentino летит на пол. Содержимое рассыпается в разные стороны, и мы даже инстинктивно подрываемся на помощь, но вовремя спохватываемся. Ирина начинает ползать по полу, собирая вещи: айфон, кучу презервативов, сигареты, зажигалку, помаду, бумажные платочки, какое-то лекарство. Я успеваю прочесть только «Тра…», но она быстро подхватывает капсулы, запихивает в сумочку и встаёт. Одёрнув платье, Ирина поджимает губы и стремительно несётся мимо нас к выходу из туалета. Глава сорок девятая Утром в субботу Тимофей будит меня победным кличем. Бросаю взгляд на часы. Без четверти семь. Я пытаюсь спрятаться в одеяле, вползая в него поглубже, но Тимофей радостно впихивает ко мне голову и дышит в лицо горячим воздухом. — Хочу кашу! — говорит он, и состраивает невозможно уморительную мордочку. Я хватаю его за подмышки и затаскиваю в свою нору, страшно рыча. Тим визжит, хохочет и молотит ногами. Какой уж тут сон! Со вздохом сдвигаю в сторону утяжелённое одеяло (стоит каждого потраченного рубля) и встаю с дивана. Вместе с сыном мы быстро запихиваем постельные принадлежности в специальный отсек и складываем диван в сидячее положение. Потом умываемся и занимаемся обычной утренней рутиной. Я стою над кастрюлькой с овсянкой и под тарахтение кофеварки открываю новостную ленту в телефоне. Агентство, которое организовало для нас вечеринку, обещало и медиа-сопровождение. Получаю кучу ссылок на заметки о нашей презентации, многие из них — с фото. Тыкаю в первое попавшееся и появляется изображение нас с Максом на танцполе. Я жму на стрелочку и следующее фото — крупным планом наш поцелуй. У меня как будто шевелится что-то щекотное в животе, и я сморщиваю нос от восторга. Некоторое время любуюсь этими двумя фото, листая туда-сюда. Вчера Лосяш был нашим трезвым водителем и меня довезли до дома первую. Прикасаюсь к губам, вызывая ощущение нежного и довольно целомудренного поцелуя, который Макс подарил мне, оставляя в дверях квартиры. Задев кожу вокруг рта, понимаю, что у меня какое-то раздражение. Неужели аллергия на морепродукты со вчерашнего фуршета? В десять за Тимофеем приезжает Артём. Он тычет пальцем себя в подбородок: — Выпей антигистаминное, у тебя крапивница! Уж чего, а такого добра у нас навалом. Выпроводив мужиков из квартиры, я привожу всё в порядок и одеваюсь, чтобы пойти к Аньке. Ещё вчера мы договорились, что будем сплетничать утром и вся банда собирается у неё. Через пятнадцать минут я уже у подруги. Отдаю Сашке захваченные по дороге «Графские развалины», снимаю пальто, мою руки. — Проходи на кухню! — кричит Аня и я иду на голос. Подруга кормит кашкой сидящего в высоком стульчике Егора Александровича. Сашка перекладывает торт на красивое блюдо, Зоя уже крутится рядом, выхватывая кусочки безе. Я целую Аню в макушку, и она похлопывает меня по руке. Потом начинаю обнюхивать Егорку, особенно выделяя область за ушками, — там маленькие дети пахнут слаще всего. Я улавливаю аромат печенья с молоком, отзвуки ромашкового мыла и ещё что-то очень тёплое и нежное, и такое скоротечно-мимолётное, что щемящее чувство связывает мои внутренности в узел. Малышу щекотно, он шлёпает меня по щеке измазанной ладошкой. Зое тоже хочется обнимашек, и она налетает на меня сзади, сжимая за талию так крепко, что тяжело дышать. Уделив каждому внимание, я сажусь за стол. Сашка уже налил мне кофе, как я люблю — много сливок и без сахара. — Фотки видели? — Спрашиваю я, цепляя ложечкой кусочек торта. — Мы как звёзды! — восклицает Сашка, — там есть фотка, где я стою с актёром из «Бригады»! «Могут стрелять по мне, а зацепят вас. Саша, это общее дело, и потом, мы с первого класса вместе» — разыгрывает он в ролях. — Надейка, стукни его чем-то тяжёлым, он опять «Бригаду» изображает! — говорит мне Аня, но в этот момент во входную дверь стучат. — Это Лосяш! — бросает Сашка и подрывается в прихожую. Я выпрямляюсь на стуле и пытаюсь усмирить подскочивший пульс. Макс входит в кухню и сразу идёт ко мне. Поднимаю к нему лицо и получаю маленький поцелуй в уголок рта. Шепчет мне: — Минутку, пожалуйста, — взъерошивает волосы сестре, зажимает подмышкой Зою, шутливо с ней борется, наконец, подходит к Егорке и повторяет мой ритуал с обнюхиванием. Аня молча вытаращивает глаза и с намёком двигает бровями. — Что? — так же глазами спрашиваю я. Сашка входит в кухню, неся планшет. — Сейчас я буду читать вам то, что мне понравилось из вчерашнего! — объявляет он. — «Молодой лидер «Архитектурной артели» Александр Соснин произнёс зажигательную речь и привёл неоспоримые факты, свидетельствующие об успехе, которого достигла за столь короткий срок эта небольшая, но динамично развивающаяся компания из Екатеринбурга». Фотка, а? — раскрывает во весь экран снимок, где он стоит с бокалом шампанского в руках, как раз за доли секунды до начала шоу-программы. — Так, ну я тогда тоже, — бормочет Анька, листая телефон. — Вот: «Анна Браславская, одна из равноценных партнёров «Артели» поразила девелоперов из Санкт-Петербурга, поделившись своими остроумными решениями в проекте по реставрации памятника архитектуры дома, в Екатеринбурге».