— Неприемлемо, обсуждаем рамки. — Мод качает головой. — Мой интеллектуальный контур замкнут лишь на меня, — произношу я. — Он остаётся со мной. Мод хмурится, пытаясь понять, что такое интеллектуальный контур. Да я и сам не знаю, Прежняя, ляпнул, что попало, я тяну время… Икар медленно разворачивается к нам, словно движется в тягучем желе. — Тупая выскочка, — говорит он с презрением. Его меч пронзает воздух, пространство разрывается щелью, в полутьме открывается что-то замкнутое, мягкое, колышущееся, наполненное телами и сгущённым воздухом, искрами электричества и вспышками света. Раздаётся крик, который издают десятки людей, терзаемых мгновенной болью. Кричит и Мод, её взгляд вдруг становится осмысленным, будто гибель корня неожиданно сделала её умнее. Двое Прежних — слишком много для меня, раскрывшего перед ними свои козыри. Я упростил ситуацию. Щель в иное пространство схлопывается, Мод оседает на траву. Меч в руке Икара исчезает, что бы это ни было — оно одноразовое. Прежняя хнычет, рвёт на груди платье, бриллианты осыпаются, будто держались только силой её воли. Лицо её стремительно стареет, кожа сморщивается. — Решу, что с тобой делать, позже, — сообщает Икар. И смотрит на меня с любопытством. О да, он силён и уверен в себе. Для пробы я сворачиваю часть пространства и пронзаю Икара невидимой полосой, в которой существует лишь одно измерение. Прежний пожимает плечами. Говорит: — Очень, очень интересно. Я бью в него потоком чистой энергии. Мир вокруг начинает дрожать, с земли взмывают в небо камни, солнечный свет меняет спектр, трава покрывается инеем. Слишком быстрый отток энергии рушит размерность пространства и нарушает физические константы. — Но это совсем глупо! — качает головой Икар. Да, согласен. Я и должен выглядеть самоуверенным глупцом. Пространство сворачивается, превращаясь в плоскость. На этот раз я не определяю границы — вся планета становится исполинским диском, многослойной проекцией. Так вот ты какая, плоская Земля! И на этой плоской планете, будто на круглом плоту, стоим мы с Икаром. Он сумел удержаться, хотя я и чувствую: это далось ему нелегко. Но я и не рассчитывал, что всё будет так просто. Я сгибаю плоское пространство, соединяя разные точки. Снова выправляю. Мы с Икаром висим в космической пустоте. Звезды всё так же далеки, кроме одной, здешнего солнца, которое стало в два раза ближе. Вакуум холодит лицо, хоть я и понимаю, что это чушь, что у пустоты нет температуры. — И что? — говорит Икар с презрением. Да-да, в космосе взрывы не бабахают, а голос не разносится, но нам на это как-то плевать. Прежний наносит удар. Это что-то очень, очень сложное, многомерное и немного живое. Оно почти пронзает меня, я меняю форму, пропуская удар насквозь. И снова сворачиваю и разворачиваю пространство. Мы висим прямо над местным солнцем. Над огромной полыхающей звездой, над морем огня, в потоках излучения, в тисках гравитации, тянущей нас в пламенное горнило. Рядом с нами ревёт протуберанец диаметром с Землю, вздымаясь на миллионы километров. Шары плазмы, иные размером с город, а иные — с континент, отрываются от поверхности звезды, всплывают в пространство и рушатся назад. Над огненным морем несутся огненные валы с огненной пеной, и мне на миг кажется, что в этом плазменном безумии мелькает что-то упорядоченное, безмерно чуждое, но живущее какой-то своей немыслимой жизнью… Икар кричит. Он пытается открыть путь в многомерные пространства, в свои компактные вселенные, где спрятана его сила. Но я вновь выворачиваю мир в плоскость, и его корень вываливается в двумерность. Я возвращаюсь к трём измерениям и смотрю на Икара. Он уже не один. Их целая череда, лента, сцепившиеся руками мужчины, юноши, мальчики. Все чем-то похожие, все немножко древнегреческие герои, все в туниках, доспехах, хитонах. Ни одной женщины, кстати, ох уж эти древние греки… Одежда на них вспыхивает и сгорает в мгновение ока, но они крепче, они Прежние и состоят не только из хрупкой органики. Икар и его команда падают в солнце, всё так же сцепившись, будто обезьянки-акробаты из детской игрушки. Потом они начинают таять, будто воск, а потом исчезают в облаках плазменного пара. — Мифы не врут… — говорю я зачем-то. И выворачиваю пространство, переносясь через двумерность обратно на Трисгард. К точке старта, к памятнику Соразмерности и почти собравшемуся порталу. Боковые стенки уже выросли до нужной высоты, между ними нарастает верхняя перекладина. А Мод-то исчезла! Убежала куда-то или рассыпалась в прах? Плевать… Я вдруг понимаю, насколько вымотан. Это не усталость биологического тела или нехватка энергии, как было в форме Защитника. У меня бунтует и отказывает сознание… сознания… Слишком сложно оперировать такими силами, слишком сложно рассчитывать изменения размерности. Но есть ещё одно, что я обязан сделать, иначе — всё зря. Я смотрю на портал, мучительно решая, как же с ним поступить. Обрывки знаний, пришедших ниоткуда, предлагают мне десятки и сотни решений, но мне сложно выбрать, я почти разучился выбирать. Перед глазами огненным пятном пылает солнце и сгорающие в нём полубоги… Тогда Карир тянется к порталу и делает так, что тот перестаёт существовать. Миг — он был, следующий — исчез. Кажется, я справился. Не совсем понимаю, кто из меня это делает, но мы разделяемся. И падаем на траву. Я снова всего лишь человек! Карир засмеялся и засопел, похоже — мгновенно уснул. — Дарина? Милана? — тихонько позвал я. Повернул голову. Дарина лежала рядом и тоже спала. Милана подняла голову, кивнула мне — и уткнулась в траву. Я подумал, что сейчас засну. Что это здорово. Но перед тем, как провалиться в сон, я услышал шорох, похожий на топот сотен маленьких ножек. Это плохо. Но я уже не мог бороться. Я уснул. Часть 2. Глава третья