Цена была такая, что даже принц присвистнул. А уж для скуповатой Ивернеи… – Они у вас что – золотые? – Можем и золотые, господин. Но вот эти серебряные. Мастер Хельке очень настаивал, говорил – так для здоровья полезнее. А можем на них и герб выгравировать, только прикажите какой. Цена становилась объяснима. Мужчины вздохнули и принялись устраивать золотопускание своим кошелькам. Серьги много места не занимали, приборы пока остались в лавке – для гравировки гербов, так что друзья продолжили прогулку. Надолго застряли в оружейной лавке, откуда вынесли по паре метательных ножей, поели пирожков у уличных торговцев и зашли в книжную лавку. Больше туда тянуло Рика. Так уж получилось – Эдмон считался наследником, а Рик старался проводить время в библиотеке. На охоте, с друзьями, с женщинами, но чаще в библиотеке. Старый наставник открыл мальчику красоту слова, и Рик навсегда прикипел к загадочным символам на пергаменте, которые то уводили в моря, то возносили в горы. Так что сейчас… Джес скучал у двери, пока Ричард перебирал старые свитки, расспрашивал об авторах, гладил кончиками пальцев плотный пергамент. В хозяине он нашел истинного ценителя. Идиллия продолжалась почти час. Они бы и больше проговорили, но на пороге мелькнула зеленая ряса. Пастор был высок, сухощав, а выражение его лица напоминало о гадюке, которую долго таскали за хвост. – День добрый, дети Альдоная. Голос у него тоже был вполне змеиный. Шипяще-свистящий. Пары передних зубов не хватало. Джес небрежно сотворил символ Альдоная, его примеру последовал Рик. Торговец же опередил их обоих и теперь кланялся. – Пастор Мейверн, я рад вас видеть. – Есть ли у тебя учение святого Силиона, сын мой? Продавец задумался, а потом нырнул под прилавок. – Для вас, пастор, всегда найдется. Хотя у меня его часто спрашивают. Заказывать переписчикам не успеваю. – А больше ты им ничего не заказываешь? – Пастор? Даже Джес видел, что продавец боится. А уж про пастора и говорить не стоило. Он впился своими змеиными глазами в мужчину. – Недавно Церковь нашла у одного переписчика запрещенные списки с книги Мальдонаи. И он клянется, что делал их для тебя. – Пастор! Вскрик был настолько возмущенным, что сразу стало ясно – если и делал, то другое. – Я тоже не поверил. Но решил сообщить тебе. У тебя лучшие богословские списки в столице. Поэтому… – Пастор, я никогда и в руках не держал такую мерзость. Меня оболгали. – Верю. А теперь – сколько с меня за учение? – Прошу принять его в подарок как доказательство моей любви к Церкви нашей, единой и единственной. – Хорошо, дитя света. Но и ты прими эти деньги за книгу. Пастор выложил на прилавок несколько серебряных монет и удалился вместе с покупкой. Мужчины переглянулись. Пора бы уйти отсюда. Но продавец огляделся и вдруг вцепился в рукав Рика. – Господин! Прошу вас… – Что именно, любезнейший? Рик был недоволен. Джес шагнул вперед, готовый по первому слову оторвать нахалу голову. Но принц сделал жест, мол, подожди пока. – Господин, вы тоже любите книги, я ведь вижу. Кем бы вы ни были, помогите мне! – В чем же? – Я не заказывал книгу Мальдонаи, но мое имя назвали не просто так. – То есть? – Знания, мой господин, самое ценное, что есть в мире. Любые знания. И уничтожать их грех. Вы ведь не ивернеец? – Почему вы так решили? – Ваша одежда, ваш вид, да и слова вы произносите не совсем так, как принято у нас. – Я из Ативерны. – У вас проще. Там не преследуют за запрещенные книги. А у нас… у нас это делают. Ко мне могут прийти с обыском. Найти что-то, что противоречит… интересам Церкви, и уничтожить. – Ну и пусть, – лениво отмахнулся Джес. – Мой господин! Знания уничтожать нельзя! К-какие бы они ни б-были! Хорошие ли, плохие… Это страшный грех перед Альдонаем! Он даровал нам их, а мы бросаем дар ему в лицо. – Мужчина даже заикаться начал. И Рик успокаивающе поднял руку. – Я понимаю. У вас есть что-то такое… – Да. Вы могли бы увезти это в Ативерну, господин? Рик на минуту задумался. А потом махнул рукой. – Давайте. Я куплю у вас все эти свитки, книги, что там есть? – Свитки, господин. – Сколько вы за них хотите? Книготорговец назвал цену. Весьма скромную. Рик отсчитал ему остаток монет, еще и у Джеса занял. И с поклоном получил кучу свитков. – Возьмите, господин. Свитков было много. Тащить пришлось вдвоем. – Вот, не взяли охрану, – ворчал Джес. Рик отмахнулся. – Подозреваю, что и сейчас за нами приглядывают. Но хотя бы тайно. – Так было бы кому это вручить. – Не ворчи. Донесем, не развалимся. Интересно, что он нам подсунул? – Ересь какую-нибудь. Ереси там не оказалось. Оказались трактаты о движении небесных сфер, о теле человеческом, рассуждения о богословских книгах. А спустя три дня, проезжая мимо той лавки, Рик обнаружил, что она закрыта. И понадеялся только, что мужчину отпустят – ничего запрещенного у него ведь не осталось. Свитки он заберет с собой из этой Ивернеи. Должно же быть что-то хорошее от поездки? Время шло… «Лилиан, графиня Иртон, мои приветствия. Надеюсь, что у вас все в порядке, насколько это может быть. У нас же все в порядке. Не знаю, как дались эти месяцы вам, хотя предполагаю, что убийцы, грабители и соблазнители – неподходящая компания для графини. Но раз уж вы мне пишете, полагаю, что угрозы устранены? И это не может не радовать. Если бы я знал, я бы не отправил в Иртон Миранду. Радует одно – вы обе выжили. Равным образом, полагаю, вы поняли – я бы не стал намеренно травить или убивать вас. Да, с моей стороны было небрежение, но не умысел. А за небрежение, полагаю, я достаточно наказан. Этой зимой мне пришлось несладко. На меня ополчились все, кого я люблю и уважаю. Ваш отец, мой дядя…