– Брат мой в вере, моя душа сейчас чиста и спокойна. – И тебя не тревожат язычники? – Графиня делает все, чтобы они узрели свет истинной веры. И я, недостойный, стараюсь способствовать ей в этом. – И не тревожит тебя поведение самой графини? – Брат мой, я тесно общаюсь с ней. Она добра, умна и благородна. Если бы в ней было хоть пятно черноты, я заметил бы это. Но она бережется от происков Мальдонаи. – Да неужели? История с Дамисом Рейсом заставила патера сдвинуть брови. А данное объяснение – мол, графиня считает, что Альдонай соединил и расторгнуть этот союз нельзя. А осквернять свою клятву перед Богом и свое ложе – вовсе последнее дело, что бы там в семье ни происходило… Такого бесчестья ни для себя, ни для своей семья графиня не допустит. Поступки Лили можно было подать по-разному и истолковать тоже. И невольно пастор Воплер выбрал самый выгодный для графини вариант, объясняя все ее заботой о ближнем и верой в добро. Патер Лейдер слушал, но увы. Кроме того, Кенет не упомянул о многом. Ни о контрабандистах, ни о покушениях. Зачем? Это дело власти, но не церкви. Тело, а не душа. Из этого компромата было просто не выкроить. Так что спустя час Кенет оставил Симона весьма недовольным и направился туда, где его ждали. Завтра он поговорит с двоими своими собратьями по вере. Настоящими, не такими, как этот лощеный крысюк. И они отправятся в Иртон. А он – с графиней в столицу. Страшно, да. Но может быть это испытание в вере, которое посылает ему Альдонай? Верую, Господи. Из Альтвера отплывали с вечерним приливом. Лиля стояла на корме, мучилась подступающей тошнотой и мрачно мечтала об изобретении паровозов. Или самолетов. В целом первые визиты прошли неплохо. Не считая этого случая с Авермалем. Но тут уж пусть сына воспитывает. А то надо же! Увидел девчонку на улице – и повело! Спермотоксикоз, однако, снимать надо. А то ведь могут и другие снять. Вместе с головой. Лейф более-менее успокоился, получив крупную сумму от Авермаля, ему Торий тоже приносил свои извинения. Он бы и в три раза больше выплатил, лишь бы Лиля не гневалась. Факт. Рвать контакты с Торием пока действительно нельзя. Если придется вернуться в Иртон – барон незаменим. А Лиля, честно говоря, не возражала бы. За зиму она оценила эту глушь. Где тихо, спокойно, уютно, теперь еще и хорошие соседи будут… Если Джейми утвердят в баронах приказом его величества. Хочется ли ей жить в столице? Да на фиг! Грязно, скучено, вонюче, и все эпидемии – ее. И все происшествия. А с другой стороны, она медик. Она в Иртоне квалификацию, к чертям, растеряет. Может, и стоит остаться? Где-нибудь под боком у отца? Лиля не знала. Неизвестным компонентом в ее расчетах пока оставался Джерисон Иртон. Что сделает этот друг, крепко получив по ушам? Сложный вопрос. Мужское самолюбие – штука такая. Топтать, пинать и забывать про него не стоит. Иначе потом так огребешь… А с другой стороны – помереть ей, что ли, было? Желудок забурчал особенно громко, и Лиля, перегибаясь через борт корабля (подветренный, уже выучила, куда блевать лучше) мрачно подумала, что умереть было бы быстрее. А до столицы почти две недели пути… буэ-э-э-э-э-э-э… – Рик, ты все собрал? Ричард посмотрел на кузена: – Все. А ты? – Слуги еще копаются, но уже почти. Итак, в дорогу? – Да, пора. А то Бернард обидится, что у него почти не погостим. – Он и так обидится. Судя по сплетням – жлоб жуткий. Родную дочь в черном теле держит. Рик махнул рукой: – Будет королевой – приоденем. А нет – так и не надо. В дверь поскреблись. Рик открыл и присвистнул. На пороге стояла Анелия Уэльстерская. Джес, не будь дурак, тут же козлом скакнул за штору, пока не заметили. Он не проболтается, а случись что – свидетель Рику обеспечен. – Ваше высочество, вы разрешите мне… – Разумеется, госпожа. Прошу вас. Но почему вы… Анелия подняла руку. – Ваше высочество, у меня не так много времени. Я должна быстро вернуться. Я… вот. Принцесса протянула медальон, который показался большим в ее маленькой ручке. – Ваше высочество? – Это на память о нашем лесном приключении… И обо мне, если не вернетесь. Рик вздохнул. – Ваше высочество. Анелия закрыла ему рот рукой. – Нет! Не клянитесь, не обещайте, не говорите ничего. Просто знайте… я буду вас ждать. И молиться за вас, даже если вы не вернетесь. Девушка на миг придвинулась к Рику и коснулась губами его щеки. Робко-робко… Тут же отодвинулась. По щеке принцессы скатилась прозрачная слезинка. Она всхлипнула и опрометью вылетела из комнаты. Расслабиться Анелия смогла только у себя в покоях. Идею ей подсказал Альтрес Лорт, он же дал медальон. Но… Сама Анелия лучше и не придумала бы. И сейчас ей казалось, что Рик вернется, обязательно вернется. Его высочество предъявил подарок вылезшему из-за шторы и старательно отряхивающемуся другу. – Ты посмотри… Обычный золотой кружок, на крышке выбита морда рыси. Видимо, на память. – А что внутри? Внутри оказался портрет Анелии, выполненный с большим искусством. И локон темных волос. – Рик, а ты как считаешь – вернемся? – Смотря, что предложит Бернард. Но я сильно подозреваю, что да. Рик глядел на дверь. Щека еще хранила тепло девичьих губ, а в душе просыпалась жалость. Ребенок ведь, ей бы в куклы играть. Ребенок… Впрочем, у мужчин жалость и любовь – вещи далеко не всегда совпадающие.