Готовилась к отъезду и Аделаида Вельс. Герцог Фалион крепко сожалел, что нельзя отослать мерзавку в Ативерну. Но… куда там! Ее величество Милия Шельтская почему-то стала благоволить к негодяйке. И пока та на виду, в посольстве, сделать что-либо с Аделью не представлялось возможным. Вот дома, в Ативерне, там другой вопрос. Там можно ее убрать по-тихому – и разводить руками. Ночь, грабители, мы так сожалеем, все ужасно печально, ах-ах-ах… Но до возвращения на родину – куда денешься. Пришлось герцогу удовлетвориться тем, что в посольстве Аделаида стала вроде прокаженной. С ней даже старались не общаться лишний раз. Кстати, лэйру это не особенно задевало. Она уже сделала ставку на Альтреса Лорта и теперь прикидывала, как себя вести в Ивернее. По пути – ну тут понятно. Страдающая женщина под ударами судьбы. Кузен издевался, граф Иртон обманул и бросил, ребенка потеряла… Надо страдать. А страдать Аделаида умела. Кстати, это и в Ивернее подойдет. Может быть, и с Лидией поможет сблизиться. Женщины любят слушать о чужих страданиях и переживаниях. А потом… Пальцы Аделаиды коснулись дорогой шкатулки из благовонного дерева. Под бархатным дном в ней нашли себе пристанище несколько маленьких плоских флакончиков. Снотворное. Возбуждающее. Медленный яд. Быстрый яд. Как объяснил Альтрес, и даже продемонстрировал на крысах, каждый флакончик рассчитан на пять-шесть человек. Так что капать надо осторожнее. Что именно достанется Лидии? В зависимости от везения и самой принцессы. Но цель Аделаида знала точно. Ричард должен уехать из Ивернеи, пусть не со скандалом, но без обязательств перед Лидией… А она должна будет по дороге исчезнуть из посольства. Альтрес заставил ее выучить несколько адресов и обещал, если что, вывезти Аделаиду в Уэльстер. А там… Положения при дворе, прости, пока не обещаю. Сама понимаешь. Но богатого мужа в глуши – запросто. Это лучше, чем ничего. А лет через пять, когда все успокоится, посмотрим… Аделаида считала такое предложение весьма щедрым. В Ативерне ей ловить нечего. Да, там есть дом, есть кое-какие деньги, но… Это все еще надо получить. А она при пересечении ативернской границы окажется под стражей. И получить сможет только пару оплеух. Так дело не пойдет. Пес с ними, с домом и деньгами. Жива будет – заработает. Найдет, под кого лечь. Так что собираемся. Корабли посольства пойдут по Лимайере, а на ивернейской границе их встретят. М-да… опять корабль… Аделаиду не укачивало, но корабли она все равно не любила. Тесно, противно… пфе! Альтрес Лорт тоже готовился. Сам он в Ивернею уехать не мог. Но вот своим агентам давал самые подробные инструкции. Рассчитывать только на Аделаиду Вельс? Господа, вы шутить изволите? Нет уж. У него и своих агентов хватает. Несколько монет здесь, несколько писем там, и люди начинают работать на тебя. Это Альтрес умел. Эх, если бы Эдоард не предоставил своему отпрыску право выбирать… Хотя тут его осуждать нельзя. Когда человека принуждают, он все-таки возмущается. А вот когда ему дают свободный выбор – потом и не потрепыхаешься. Сам придумал, сам так захотел… ну и чего ты теперь? – Чего задумался? Гардвейг, видимо, воспользовался потайным ходом. И теперь стоял у портьеры и смотрел на брата. Альтрес вскочил и помог брату усесться в кресло, шипя сквозь зубы про крутые и темные лестницы, чью-то больную ногу и дурацкое безрассудство. Гардвейг не обратил на это никакого внимания. Брат был единственным, кому дозволялось учить короля, а также попрекать, разносить (не теряя осторожности) и даже составлять за него указы. Альтресу король доверял полностью. Как самому себе. – Прекрати квохтать… Альтрес фыркнул, но замолчал и принялся смотреть на сюзерена. – Надеюсь, в Ивернее твои люди не оплошают? – Сам надеюсь. – Анелька все сделала правильно? – Более чем. Если вылить чуть-чуть черной краски на Лидию, Ричард вернется сюда. – Точнее, нам придется ехать в Ативерну. – Нам? – Или мне, или тебе. Наверное, поеду я. А ты останешься здесь. Я дам тебе полномочия регента на случай моего отсутствия, подтянешь войска… Справишься. – А ее величество? – Куда ее тягать с детьми? Старших возьму, все равно девки. – Тоже ведь… Гард, давай их к Милии пристроим, что ли? Не годится принцесс в такой глуши растить. Мы с тобой это как-то упустили… – Их надо замуж выдавать. И лучше за границу. Подумай. Может, имеет смысл переговорить с ханганом… – Имеет смысл взять с собой соплюшек и представить их наследнику Ханганата. – Наследнику? – Раньше я не знал всей подноготной. Но теперь могу и доложить. Гард, в Иртоне гостил один из самых знаменитых докторусов нашего времени. Тахир Джиаман дин Дашшар. – Ханган. – Ну да. А теперь представь – Великий Ханган отправил среди зимы своего наследника на трех кораблях через проклятый пролив, к Тахиру, чтобы тот вылечил принца. – И как? – Лечение прошло более-менее успешно. Оказалось, что парня травят. – Чем же? – Мой человек так и не понял. Писал что-то про кровь Кобылицы… Это верно. Лиля не особо распространялась о болезни наследника, но шила в мешке не утаишь. Сплетни, слухи… а вирмане, которые ходили в Альтвер и зимой, и ранней весной, позволяли себе расслабиться в трактирах. Где их и ловил Ройс. Ставил выпивку, расспрашивал… А потом отправлял отчеты. Лиля, кстати, была немного в курсе, но не препятствовала. Если информации мало, это плохо. Если ее много – тоже плохо. Так что будем делиться кусочками сведений. – Ладно, не это важно. Мальчишку вылечили? – Не до конца. И сейчас они всей командой направляются в Лавери. – Зачем? – Я понял так, что Лилиан Иртон – любимая ученица Тахира, и расстаться с ней он не может ни под каким видом. – Даже так? – А Эдоард ее призывает ко двору. – Ага. То есть девчонка ко двору, за ней лекарь, за лекарем принц. Эдоард не боится мальчишку угробить? – Он хотел, чтобы ее сиятельство еще ранней весной приехала. Не получилось. Принц еще недостаточно окреп, а вот сейчас… Гардвейг кивнул. – Говоришь, хороший докторус… – А это вот. – Альтрес достал свиток, на котором были переписаны вопросы Лилиан. – Я могу послать им ответы, но сам понимаешь. Лучше… – Вызвать их не получится? – Нет. – Тогда посмотрим, что дальше будет. Если все будет хорошо, увидимся на свадьбе. Но ты подумай пока, чем можно заинтересовать этого докторуса. Мало ли что. Гардвейг неосознанным жестом потер ногу, и у Альтреса сердце защемило. Смерть близкого человека страшна. Еще страшнее смерть единственного близкого человека. С которым вы даже дышите одним воздухом.