Представьте, что вы у реки. Никто, кроме вас, не знает об этом тайном месте. Здесь холодный горный воздух, вы слышите пение птиц. Вода прозрачнее слезы. И вы можете легко разглядеть лицо человека, которого вы держите под водой. 101 совет для леди о том, как сохранять хладнокровие в любой ситуации Он родился в мире вьюги, и имя его звучало отголоском ветра. Юго. Мать ли дала его, торговец ли, искавший особый товар, или же сами маги Хаота, которым этот товар подставлялся. Имя с детства было единственным, что принадлежало лишь ему. Остальное – узкая постель, тонкий матрац, одеяло и одежда, всегда неудобная, жесткая, – было дано на время. А имя… имя – это ветер шелестит снегами. И обжигающий холод с нежностью целует руки. Здесь до зимы было далеко. Солнце слепило, и Юго морщился, жалея, что нельзя надеть очки. В этом мире их не носят. А выделяться нельзя. Пока. Будь осторожен, Юго, и ты исполнишь то, что должен. И получишь награду, которой хватит, чтобы ненадолго вернуться домой. Только там ты не испытываешь боли. Маги врали, что боль пройдет со временем и родной мир отпустит Юго, но с каждым годом она становилась сильней. А маги, вместо того чтобы помочь, просто вышвырнули из Хаота. Сволочи. Хотели ошейник подарить, но Юго умнее магов. Юго спрятался. И ждал. И, выбрав момент, дал магам тело. Маги решили, что Юго мертв. Они так жаждали услышать о его смерти. Пускай уж. Не умеют ждать. А Юго – умеет. Но клиенты обычно попадаются нетерпеливые. И приходится объяснять, что быстро Юго не работает. Слушают. А что им еще делать остается? Нынешний заказ был странным. И дело даже не в том, что заказчик долго колебался. Они все тянут до последнего, наивно думая, что сумеют сохранить руки в чистоте. Этот не лучше и не хуже других. Дело и не в том, что работать придется в замершем мире. Да, опасно. И Хаот следит. Мимо не пройдут, конечно, но… они медленные. Юго уже исчезнет. А клиент получит свое. Нет, странным было то, что Юго категорически запретили убивать объект. Он отошел от окна и, открыв тайник, вытащил винтовку. Зажмурившись, Юго вдохнул смесь ароматов оружейного масла и металла. – Один выстрел, – сказал он. – У нас будет один выстрел, моя любовь. Ты же не подведешь меня? Ему будет жаль расставаться с винтовкой. Но любовь требует разлуки. Я ненавижу свадьбы… Нет, раньше мне представлялось, что я свадьбы люблю. Белое платье. Фата. Кружавчики, ангелочки и голуби, взлетающие с рук новобрачных. Золотые кольца. Шампанское. Слегка безумный фотограф заставляет бегать по мостику с вдохновенным видом и выставлять ножку с подвязкой. Невеста бросает букет в толпу визжащих подружек… свекровь неодобрительно хмурится – в ее время невесты вели себя скромнее. Теща делает вид, что в полном восторге от выбора дочери. А свидетельница гадает, переспать ей со свидетелем или нет… Полный сюрреализм, градус которого увеличивается в прямой зависимости от объемов потребленного алкоголя. И несмотря ни на что, молодые счастливы. Но те свадьбы остались в прошлом мире. А здесь… здесь я задумчиво жевала гусиное перо. Пальцы мои были в чернилах, да и не только пальцы. Бисерные пятна нарядного лилового цвета рассыпались по подолу платья, по столу, по толстой бумаге с выдавленным гербом. Очередное приглашение можно было считать испорченным. Оно отправилось в камин, который поглотил уже не один десяток таких же плотных, испятнанных листов и готов был поглотить в разы больше. Спокойно, Изольда. Ты справишься. Просто неделя выдалась тяжелой, вот ты и нервничаешь. День нулевой, точнее остаток дня, полный желания нести добро людям. И попытка отыскать Сержанта – должна же я узнать, как себя Снежинка чувствует, – заканчивается провалом. Нашу светлость отказываются выпускать к людям. Уж не знаю, за кого волнуются. А посыльным Сержанта обнаружить не удалось, хотя и клялись, что поиски проводились со всем тщанием. Врали, наверное. Я настаиваю. Безрезультатно. Сержант исчез, и нашей светлости придется смириться с данным фактом. День первый. Желание нести добро еще будоражит кровь, толкая на свершения. Первым в списке – знакомство с подопечными Кайя, то есть моими. И долгое путешествие по замку под конвоем фрейлин. Точка назначения – длинная комната с узким окном, забранным ко всему ставнями. Света проникает мало, и сумрак скрывает скудное убранство. Кровати выстроены в ряд, отчего комната похожа на казарму. В углу – каменный умывальник, но крана нет, зато имеется ведро и черпак. Здесь сыро. Холодно. Огонь в камине еле держится на серых углях. – …леди Айли, леди Долэг, леди… Действительно маленькие леди с бледными лицами, но манерами куда лучше моих. Иннис – совсем крошка, но платье на ней взрослое. И держится она с неестественной для ребенка прямотой. Впрочем, мне самой стало неуютно в присутствии леди Льялл. Она соответствует имени – похожа на волчицу, постаревшую, но свирепую. Ей не нравится, что я вторглась на территорию ее маленькой стаи. А мне же хочется найти Кайя и огреть его чем-нибудь тяжелым. Как можно было запихнуть детей в этот закуток? – Почему здесь так холодно? – Нельзя показывать смущение и страх, волки его чуют. – Трудности способствуют воспитанию силы духа, – сквозь зубы отвечает Льялл. Девочки молчат. Даже останься я наедине с ними, они будут молчать, потому что я – преходящее явление. А Льялл – это если не навсегда, то надолго. Волки не любят предателей. Но терпеть это я не собираюсь. – Пусть растопят камин. И подыщут другую комнату… более удобную. – Вы мне приказываете? – А вы сомневаетесь в праве их светлости отдавать приказы? – Ингрид пробуждается ото сна. Прочие фрейлины хранят нейтралитет молчания, заслоняясь от неприятной сцены веерами. Полезная, как посмотрю, вещь. Следующий шаг – знакомство с сенешалем и констеблем, которые явно были не в восторге от этого самого знакомства. Я поняла, что если мне и позволят порулить страной, то не скоро. Мне даже комнату для детей выделить отказывались. Нет комнат. И никак нет. И если поискать, очень хорошо поискать, то все равно нет. А искать незачем, потому что дети получили именно то, что подходит детям. И если наша светлость этого не понимает, то исключительно по неопытности. Нашей Светлости непривычно в чужом мире, а здесь считают, что дети должны преодолевать трудности – они закаляют. Наша светлость слушала, тихо стервенея. А когда совсем было остервенела до готовности хряснуть веером по лысине сенешаля, останавливало лишь осознание того, что при столкновении пострадает веер, а не лысина, – вмешалась Ингрид. – Думаю, их светлость Кайя сможет разрешить этот спор. Она произнесла это, глядя мимо сенешаля и мимо констебля, человека молчаливого, но преисполненного решимости не отдать замок врагу – сиречь мне. – Не следует беспокоить их светлость по пустякам. – Ничего. – Я почесала веером раззудевшееся запястье. Проклятый укус не исчез, но переполз выше. Или это уже другой укус? – Ему полезно. Отвлечется, развеется… Комната, вернее, комнаты – нашлись. Светлые. Теплые. И даже нарядные. Во всяком случае, золотистого цвета обои с цветами и певчими птицами выглядели куда как симпатичней каменной кладки. – Вы делаете ошибку, – предупредил констебль, пожевывая нижнюю губу. – Детям нужна твердая рука. – Их светлость не сомневается в вашей правоте, – Ингрид с легкостью парировала уколы, – и будет лично следить за тем, чтобы рука эта была надлежащей степени отвердения. Если бы не изумительно вежливый тон, я бы решила, что Ингрид издевается. – Также их светлость желает лично проверить домовые книги, – промурлыкала Ингрид, накручивая медный локон на палец. – Вы же понимаете, сколь важно для женщины разобраться в хозяйстве… Я согласилась. Ну вот зачем я согласилась? День второй. Прогулка по историческим заповедникам пыли. Осмотр богатейшей коллекции пауков и редких видов плесени, которая давно сроднилась со стенами замка. Перепись статуй… перин… подушек… пуховых одеял, балдахинов, серебряной посуды, посуды золоченой, посуды фарфоровой… стеклянной… когда я, добравшись до кровати, без сил рухнула на собственную перину, то первой мыслью было то, что оную перину в опись не внесли. Непорядок. А ночью мне снились серебряные ложечки со вставками из янтаря, которые в описи числились, а вот в наличии не имелись.