…то я буду кусаться… Настька вырывает руку и толкает меня в воду. Брызги летят. Холодно… просто замечательно холодно. Шестнадцать. Жар спал. И сыпь побелела. Глава 25 СОВЕТЫ И СОВЕТНИКИ Во мне проснулся дед с материнской стороны, а он был неженка… при малейшем несчастье замирал, ничего не предпринимал, надеялся на лучшее! Когда при нем душили его родную жену, любимую, он стоял возле и уговаривал: потерпи, может, обойдется! Хороший мальчик!{47} Из трактата о роли наследственного фактора в формировании личности Изольда спала. Больше не было ни жара, ни сыпи. Истончившаяся кожа и проклятый неправильный сон, который был настолько крепок, что походил вовсе не на сон. Кайя боялся отойти от кровати, то и дело склонялся, но не позволял прикасаться, чтобы не разбудить. Он слушал дыхание, очень слабое, поверхностное. Ловил легкие, едва заметные, движения ресниц. Он снова ничего не мог сделать, и чувство беспомощности оглушало. В дверь постучали. Очень вежливо и очень тихо. Урфин. – Можно? – спросил он и получил разрешение. Прежде разрешения ему не требовалось. Когда все изменилось? И почему? Кайя по-прежнему готов убить за… друга? Раба? Изольда умеет задавать неудобные вопросы, прямо как дядя. Но дядя занят или, скорее, не способен подняться наверх. Он подарил Изольде браслет, а теперь она умирает. И если умрет, то Кайя придется снова вытаскивать Магнуса, только вряд ли он сумеет, его самого бы вытащил кто. – Тебе надо поесть. – Урфин принес хлеб, сыр и холодное мясо, которое он нарезал тонкими ломтями. Еще бы пожевал, заботливый. – Выпить тоже не мешало бы, но ты не согласишься. – Что выяснили? Вопрос, который задавался уже трижды, и ответ вряд ли изменится. Кайя следовало самому заняться поисками, но как было оставить Изольду? – Ничего. Все спали. Проснулись с головной болью. И большинство думает, что я причастен к этому сну… Пауза. – А ты причастен? – Нет. Ему можно верить, вернее нужно. Если не верить, то ничего не получится. Только откуда у Кайя ощущение, что он пытается склеить разбитый щит. Зачем? В бою такой ненадежен. – Садись. – Кайя указал на второе кресло. – Я знаю, что Хаот не подтвердил чужака. И если так, то ты – единственный маг здесь. Но я скорее поверю тебе, чем Хаоту. У них свои интересы. Получилось грубо. И вроде бы по смыслу именно то, что надо было сказать, но Урфин отвернулся. – У меня тоже, – сказал он, разливая вино по кубкам. Садиться не спешил, опять видит приказ там, где его нет. Интересы у него… в портовых борделях все его интересы, и Кайя даже знает, в каких именно. Остальное все, что смысл имело, забросил. – Не представляю, зачем тебе освобождать Мюрича. Или убивать Изольду. Мясо безвкусно, как хлеб и вино. В еде пока особой необходимости нет, Кайя способен голодать гораздо дольше, но отказ Урфин примет на свой счет. И с Кайя хватит ссор. – Седьмой день пошел. – Урфин отвел взгляд, как делал всегда, когда не желал огорчать. Друга? Хозяина? – Я знаю. – Ей не становится лучше. – И это знаю. – Но и хуже не становится. Равновесие. И Урфин молчит, понимая, что сказанного достаточно. Он выглядит неважно. Похоже, не спал несколько дней. Или пытался искать своими способами, но потерпел неудачу. Он часто терпит неудачи. Не слишком ли часто? И эмоции прячет. Раньше не закрывался. Нельзя сомневаться. – В городе убиты трое. Двое работали на Магнуса. Один – на меня. – Урфин переводит разговор на безопасную тему. Тон деловитый, где-то злой. Хорошо, если ему так хочется, то Кайя будет держаться именно такого тона. – Удар стилетом в сердце. У двоих в горле нашли золотой. Я думаю, был и у третьего, но изъяли… золото – это всегда золото. – Кем были? По-хорошему надо бы спуститься. Наверняка тела все еще лежат в мертвецкой, прежде бывшей ледником. Помнится, поваров несколько расстраивала необходимость делить место между тушами и телами, которых порой скапливалось изрядно. Пришлось строить новый ледник. – Ученик алхимика. Смышленый парень. Собирал на гильдийный взнос. Умел видеть. И слышать. Возможно, увидел что-то, чего не следовало бы… Алхимические лавки и алхимические склады. Селитра. Сера. Уголь. Порох? Компоненты по отдельности не запрещены. Их незачем прятать. Разве что… не в качестве, а количестве? Поставки возросли, и это насторожило мальчишку. Решил узнать больше? Надо бы проверить склады. Конечно, если там что и было, то уже исчезло. – Склады чисты, – подтвердил догадку Урфин, он все-таки присел. – Контрабанды и той нет. А это – подозрительно. Второй мертвец – профессиональный нищий. Жил на пристани. Там и умер. Пристань – корабли. Грузы. Люди. Встречи. – Третья – повитуха… Женщина? Кайя не любил, когда женщин убивали. Это было неправильным. Но, странный выбор, что могла рассказать повитуха? И Урфин, отвечая на вопросительный взгляд, объяснил: – Мужчины часто не обращают внимания на женщин. Женщины слушают разговоры и делятся с другими женщинами… А повитуха, особенно хорошая, – знакомство полезное. И, должно быть, слышала немало разговоров. Но кто-то догадался. – Он умен. – Кайя неприятно было признавать это, как и то, что Тень выигрывал. Взятый замок? Ничего не значит. В протекторате хватает замков и голодной швали, которой сидеть бы на поводке, растрачивая пыл в приграничных стычках, хватает. У побережья – сотни островов, облюбованных контрабандистами. Этих Кайя не трогал. Зря, выходит, не трогал. Еще маг со свирелью и неясными намерениями. Точнее, некоторые намерения как раз ясны – в очередной раз натравить на Урфина Совет, чтобы Кайя было чем заняться. Дядя прав. Нельзя ссориться. Но почему не получается жить в мире? – С кем она работала? – Кайя выцепил-таки нужную мысль, но не выдержал, подошел к кровати, чтобы убедиться – Изольда спит. Все еще спит. – С теми, кто живет в замке. Ожидаемый ответ. Где искать гниль, как не здесь? – Эта женщина и сама жила в замке. – Урфин отвернулся. Он умел не видеть того, что видеть не стоило. Например, не вовремя соскользнувшее одеяло. Изольда не шевелилась, но треклятое одеяло снова и снова падало на пол, как будто стягивал его кто-то.