Номер был отменный, даже Морис с неохотой это признавал. В нескольких городах давали объявление: «требуется крысолов-дудочник» после первого же Сардиньего выступления. Крыса в сливках, крыса на крыше, крыса в заварочном чайнике – все это люди еще кое-как вытерпят, но крыса, отплясывающая чечетку, – ну нет, всему есть предел! Если ты видишь крысу, отплясывающую чечетку, – значит, у тебя большие проблемы. Морис давно прикидывал про себя, что, если бы только удалось обучить крыс еще и на баяне играть, они бы по два города в день обчищали. Кот слишком долго глядел в одну точку не отрываясь. Злокозния обернулась и в ужасе открыла рот – Сардины как раз принялся отбивать чечетку. Рука девочки потянулась к сковородке на столе – и метнула ее с поразительной точностью. Но Сардинам было не впервой уворачиваться от летящих сковородок. Крысы привыкли, что в них чем-нибудь да швыряются. Сковородка едва успела долететь до середины кухни, а крыс уже обратился в бегство: вот он соскочил на табуретку, затем спрыгнул на пол, шмыгнул за буфет – и тут раздалось резкое, неотвратимое, металлическое «щелк». – Ха! – воскликнула Злокозния. Морис и Кийт испуганно вытаращились на буфет. – Одной крысой меньше! Я их терпеть не могу… – Это Сардины, – промолвил Кийт. – Что ты, это со всей определенностью крыса, – поправила Злокозния. – Сардины в кухню обычно не вторгаются. Ты, наверное, имеешь в виду нашествие омаров в… – Он просто имя такое себе взял – Сардины: прочел его на ржавой консервной банке и решил, что звучит очень стильно, – вздохнул Морис, гадая, достанет ли у него мужества заглянуть за буфет. – Он был хорошей крысой, – промолвил Кийт. – Тырил для меня книги, когда меня учили читать. – Прости, пожалуйста, ты спятил? – уточнила Злокозния. – Он же крыса! Хорошая крыса – это мертвая крыса. – Эй? – раздался тоненький голосок из-за буфета. – Он никак не мог уцелеть! Капкан-то здоровущий! С во-от такими зубьями! – воскликнула Злокозния. – Эй, кто-нибудь? Просто тросточка уже прогибается… – продолжал голос. Массивный буфет был сделан из дерева настолько старого, что от времени оно почернело и стало прочным и тяжелым как камень. – Это ведь не крыса сказала, нет? – заволновалась Злокозния. – Пожалуйста, заверьте меня, что крысы разговаривать не умеют! – Вообще-то тросточка здорово прогнулась, – снова послышался чуть сдавленный голос. Морис протиснулся в щель под буфетом. – Я его вижу! Он заклинил тростью зубья капкана и не дает им сомкнуться! Здорово, Сардины, ты там как? – Отлично, босс! – донеслось из темноты. – Если бы не капкан, я бы сказал, все вообще круто! А я уже упоминал, что тросточка прогибается? – Да, было такое. – Так вот, с тех пор она прогнулась еще больше, босс. Кийт ухватился за угол шкафа и, крякнув, попытался его сдвинуть. – Да он как скала! – выдохнул мальчик. – Он битком набит посудой, – растерянно объяснила Злокозния. – Но ведь крысы на самом деле не умеют говорить, правда? – Отойди с дороги! – заорал Кийт. Он ухватился за задний край буфета обеими руками, уперся ногой в стену и поднатужился. Медленно, точно могучее лесное дерево, шкаф накренился вперед. Посыпалась посуда: тарелка выскальзывала за тарелкой, словно кто-то картинно и хаотично сдавал дорогущую колоду карт. Некоторые даже пережили падение на пол, равно как и отдельные чашки и блюдца, – когда распахнулись дверцы буфета, умножая веселье, – но это уже не имело значения, потому что мгновение спустя на них с грохотом обрушилась тяжелая деревянная громада. Одна чудом уцелевшая тарелка покатилась мимо Кийта, крутясь волчком и опускаясь все ниже с характерным для столь удручающих обстоятельств звуком «гройиуойиойиооооиннннггг!». Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Выгодно купить можно у нашего партнера.