– Тебя тоже напугали? – Нет, я пуганый уже, – заверил меня Милкин коллега. Ох, и не нравился он мне. Скользкий тип, несмотря на доброжелательность. – Кость, твои рабочие ничего не заметили странного? – вступила в разговор Милка. – Может, кто отлучался или еще чего? – Ну, Мил, – вздохнул Костя. – Я же всегда с ними. Да и дверь в спальню была заперта, а ключ только у тебя. Как они бы смогли туда пробраться? – Откуда ты знаешь, что дверь была заперта? – спросила я. – Так мне эти, Тагаловские сказали, – пожал плечами Костя и уставился на нас честным взглядом. «Врет, как пить дать, врет», – разозлилась я. В Костины честные глаза мне верилось слабо. – Ладно, спасибо, – нехотя попрощалась Мила, поняв, что ничего путного нам тут не светит. – Если что вспомнишь, позвони. – Обязательно, – закивал головой Костик и любезно проводил нас до машины. Усевшись в салон, мы с Милкой посмотрели друг на друга. Вздохнув, сестрица постучала пальцами по рулю и сказала: – Какие мысли? – Никаких, один ветер в голове. А если серьезно, то твой Костик мне не понравился. Чует мое сердце, врет он. Милка скривилась и завела машину. – Даже если и так, что толку? Не клещами же его пытать. Ладно, поехали домой, пообедаем. При мысли о правильной еде, которая ждала меня у Милки, мой живот нещадно скрутило. Боюсь представить, что меня ждет на обед. Борясь с искушением попросить сестрицу заехать в магазин, я молча сидела всю дорогу, тренируя силу воли. Как оказалось, напрасно, поскольку пообедать у нас не вышло. Едва зайдя в квартиру, Милка охнула и заматерилась так, что наш сосед, сантехник дядя Боря, наверняка достал блокнот для записи особо интересных выражений. Я оглядела пространство и присвистнула: ну и дела. Все вещи перевернуты, часть мебели сломана, из шкафов все вытащили и разбросали на полу. Часть посуды перебита, обивка дивана разрезана ножом, и как вишенка на торте – расколошмаченное окно. Я с досадой посмотрела на осколки стекла и заметила: – Ну и паразиты. Ведь не май месяц на дворе, сентябрь. Прохладно будет. – Тебя только окно возмутило? – рявкнула Милка, бегая по квартире. Наконец она угомонилась, опустилась на единственный уцелевший стул и схватилась за сердце. – Нет, я этого не выдержу. – Да куда ты денешься, – философски сказала я и достала мобильный, чтобы позвонить в полицию. Доблестные стражи порядка заявились через полтора часа. За это время мы с Милкой успели сходить в магазин, купить там вредные чипсы и готовые сендвичи, отчего Милка разозлилась еще больше, и наспех перекусить. В общем, встречали мы бравых ребят сытыми, но злыми. Впрочем, два парня в форме, зашедших в квартиру, на бравых ребят не тянули – один был такой худой, что смотреть на него было больно, а второй, напротив, выделялся необъятным животом и семью подбородками. – Лейтенант Стырко, – бодро сообщил тот, что потолще, огляделся и добавил: – Мама миа! Это чегой-то у вас тут произошло? – Нападение, ограбление, называйте как хотите, – заверещала Милка, которая уже десять минут мечтала кого-нибудь прибить. – Залезли в квартиру, все перевернули, уроды! – Какие уроды? – робко спросил второй мент. Про себя я окрестила его Щуплым. – Да откуда ж я знаю, какие? Обыкновенные уроды, – всплеснула руками Милка. – Сначала угрозы, потом – это! Что делается, а? Вы работать вообще собираетесь? – Мы работаем, гражданочка, – важно заверил лейтенант Стырко. – Давайте все по порядку. Милка начала красочно живописать события последних дней. Через десять минут она выдохлась и закончила свою пламенную речь гневной фразой: – Я требую охрану! Доблестные стражи переглянулись и скуксились. Как только прозвучала фамилия Тагалова, они сразу потеряли боевой настрой, и слушали Милку чисто из вежливости. – Не положено, – промямлил Щуплый. – Охрану не положено. Нападения не было, ограбления… У вас украли чего? Милка вытаращила на него свои огромные голубые глаза и приложила руку к сердцу. – Да как же я могу знать, украли или нет? Кругом такой бардак! – На нет и суда нет, – оптимистично ответил Щуплый, поймал Милкин взгляд, и спрятался за спину более массивного товарища. – Это произвол, – задохнулась сестрица. – Да как вы смеете… – Гражданочка, ну что вы, – засуетился лейтенант Стырко. – Сейчас все запишем, не волнуйтесь. А что касается господина Тагалова – ну вы сами подумайте, он на вас заявление не писал, хотя мог бы. А ребята его с вами вежливо разговаривали, просили пропажу вернуть. Где же тут произвол? – А это? – Милка справедливо обвела рукой разбросанные вещи вокруг себя. – А с чего вы решили, что к этому причастен господин Тагалов? – прищурился Щуплый. – Может, вы дверь не закрыли, или обманутый любовник разбушевался… Милка, которую за сегодня уже второй раз обвинили в наличии любовной связи, аж покраснела от гнева. Закашлялась и рявкнула: – Вон! – Заявление писать отказываетесь? – уточнил Стырко, пятясь к выходу. Милка скрипнула зубами и сравнялась по цвету со спелым помидором. – Понял, – кивнул храбрый полицейский, и, схватив за шиворот своего дохлого напарника, скрылся из виду. Мы с Милкой остались в разгромленной квартире одни. Пока сестрица жадно пила воду из-под крана, наплевав на заботу о здоровье, я рассеянно бродила среди погрома. Если предположить, что это ребята Тагалова постарались, (а больше некому), то какой в это смысл? Напугать? – Что думаешь? – булькнула Милка, не отрываясь от стакана. – Думаю, что все это бессмысленно, – поделилась я. – По-хорошему, как только ребята Тагалова узнали о пропаже, они должны были сразу твою квартиру обыскать. А сейчас какой прок? Ты могла бы уже эту флешку триста раз перепрятать. – Тогда кто это сделал? – напряглась Милка. Я пожала плечами. – Понятия не имею. Может, просто напугать хотели. Но тоже странно: мы сегодня разговаривали с Денисом, и он вроде бы был настроен адекватно. Вот что, позвони-ка ты ему. – Почему я? – возмутилась Милка. – А кто еще? Не я же. Милка неодобрительно поджала губы, но отправилась к сумке и достала телефон. Спустя пять минут Денис ответил, и она включила громкую связь. – Ну? – рявкнул он. «Баранки гну», – снова подумала я и чертыхнулась. У нас что, каждый раз такой мысленный диалог будет происходить? – Вы зачем мое имущество портите? – строго спросила Милка. – Чего? – изумился на том конце провода начальник охраны. – Какое имущество? – Дорогое моему сердцу. У меня, между прочим, столько денег нет, чтобы квартиру ремонтировать. А у вас совести нет. – Ты о чем говоришь вообще? – О том, что ваши ребята влезли в мою квартиру и все сломали. Скажите им, чтобы так больше не делали. Я уже и полицию вызвала, кстати. И заявление написала. В трубке воцарилась тишина. Мы с Милкой напряженно поглядывали на телефон, гадая, почему эта новость повергла в шок Воркутова. Затем он откашлялся и спросил: – Ты где? – Дома, где же еще. Оплакиваю чистоту и порядок. – Я сейчас подъеду, – сообщил Денис и отключился. А мы с Милкой стали ждать. Воркутов прибыл в рекордные сроки – через двадцать минут мы услышали тяжелые шаги в подъезде, а потом и сам он появился в квартире. Оглядел беспорядок, нахмурился и с любопытством спросил: – А ты больше ни у кого ничего не крала? Милка оскорбилась, и надула щеки. – Может, сестра твоя кому дорогу перешла? – повернулся ко мне Денис. Я тоже покачала головой и на всякий случай пояснила: – Я тут вообще второй день. Живу в Москве, здесь года четыре не появлялась. – Ага, – кивнул он и усмехнулся. – Ладно, подождите тут. Воркутов ушел на кухню, откуда кому-то позвонил и долго расспрашивал с пристрастием. Вернулся и буркнул: – Это не мои ребята. Никто из наших не причастен.