«Видимо, – решил Невилл, – мне просто не хочется лишиться этого развлечения». Остальные вампиры – какие-то зануды, смахивающие скорее на роботов. Бен, по крайней мере, не лишен воображения. Его мозг почему-то поврежден не так сильно, как у других. «Возможно, Бен Кортман был рожден, чтобы стать покойником, – часто теоретизировал Невилл. И добавлял: – Неупокоенным покойником, вот кем». На его оттопыренных губах заиграла кривая усмешка. Ему теперь даже и не приходило в голову, что Кортман тоже его преследует, тоже хочет его убить. Эта опасность внимания не стоила. Невилл с тягучим стоном плюхнулся на очередное крыльцо. Потом, сонно пошарив в кармане, вытащил трубку. Лениво утрамбовал большим пальцем жесткие табачные волокна. Через несколько секунд в теплом безветрии над его головой задумчиво воспарили кольца дыма. Невилл, глазеющий сейчас на широкое поле по ту сторону бульвара, был совсем другим человеком, чем в 1976 году. Он обрюзг, раздался вширь. Благодаря размеренной отшельнической жизни он теперь весил аж двести тридцать фунтов. Лицо пухлое, крупное, мускулистое тело скрыто мешковатой одеждой из грубой джинсовой ткани. Бриться он давно уже бросил. И лишь изредка подстригал густую светлую бороду, так что обычно она была дюйма два-три длиной. Его длинные нечесаные волосы начинали редеть. С загорелого до черноты лица смотрели спокойно и невозмутимо-голубые глаза. Невилл откинулся на кирпичные ступеньки, попыхивая трубкой, выдувая медленные дымные облака. Он знал, что в дальнем конце этого поля еще осталось углубление в земле – на месте, где он закопал Вирджинию, а она сама себя выкопала из могилы. Но это знание не внесло в его глаза даже проблеска задумчивой печали. Вместо того чтобы предаваться страданиям, он приучился давить в себе ненужный самоанализ. Время сузилось, лишилось своей многомерности. Для Роберта Невилла существовало только настоящее – настоящее, посвященное будничной борьбе за выживание: без взлетов к высотам восторга, без провалов в хляби отчаяния. «По сути своей я овощ», – говорил он часто сам себе. Именно этого ему и хотелось – влачить растительное существование. Роберт Невилл несколько минут глазел на белое пятно в поле, прежде чем сообразил: оно движется. Его глаза моргнули, кожа на лице собралась в складки. Из горла вырвался тихий вскрик, недоверчиво-вопросительный. Потом, вскочив на ноги, он поднес ко лбу ладонь левой руки, чтобы загородить глаза от солнца. Зубы нервно закусили мундштук. Женщина. Челюсть отвисла, трубка вывалилась изо рта, но он даже рукой не повел. Целую долгую минуту он простоял на крыльце, затаив дыхание. Зажмурился, снова открыл глаза. Не исчезла. Глядя на женщину, Роберт Невилл услышал в своей груди все учащающийся стук. Не замечая его, она шла по полю, глядя себе под ноги. Он отлично видел ее рыжеватые волосы, разлетающиеся на ветру, руки, размашисто качающиеся в такт шагам. Его кадык дернулся. Спустя три года это была настолько фантастическая картина, что просто не укладывалась в голове. Он все время то щурился, то таращился, продолжая недвижно стоять в тени дома. Женщина. Живая. ДНЕМ. Невилл застыл, полуоткрыв рот, уставившись на нее. Когда женщина подошла ближе, стало очевидно: она молодая – лет двадцати пяти, не старше. Одета в мятое, грязное белое платье. Очень загорелая, рыжеволосая. Невиллу показалось, что в могильной полуденной тишине было слышно, как под ее туфлями ломается высокая трава. «Я спятил», – неожиданно раздалось в его голове. Это объяснение шокировало его меньше, чем версия, что женщина самая настоящая. Он, можно сказать, подсознательно готовился как раз к таким галлюцинациям. Все логично. Умирающий от жажды видит призрачные озера. А разве человек, смертельно жаждущий общения, не может увидеть на солнечном лугу женщину, идущую к нему? Он внезапно вздрогнул. Нет, это не галлюцинация. Потому что теперь он отчетливо слышит ее шаги по траве – конечно, если зрительная галлюцинация не сопровождается слуховой. Ясное дело, женщина настоящая. Летящие волосы, взмахи руками. Она по-прежнему глядит себе под ноги. Кто она? Куда идет? Где была все это время? Невилл сам не знал, что вдруг поднялось в нем. Волна, не оставляющая времени для размышлений, инстинкт, сломавший все барьеры благоприобретенной осторожности. Он взмахнул левой рукой. – Эй! – кричал он. И спрыгнул на тротуар. – Э-эй, вы, там! Неожиданная, абсолютная тишина. Женщина резко подняла голову, их взгляды встретились. «Живая, – подумал он. – Живая!» Ему хотелось еще что-нибудь крикнуть, но вдруг перехватило дух. Язык будто одеревенел, мозг отказывался работать. Живая. «Живая, – пел голос в его в голове. – Живая, живая, живая…» Резким, судорожным движением молодая женщина повернулась к нему спиной и со всех ног бросилась бежать назад, вглубь поля. Какое-то время Невилл стоял на месте, весь дергаясь, не зная, что предпринять. Потом его сердце словно разорвалось, и он рванулся через улицу. Его ботинки загрохотали по мостовой. – Подождите! – услышал он собственный крик. Женщина не стала ждать. Он увидел, как ее бронзовые ноги мелькают над травой, уносясь все дальше и дальше по неровному полю. И внезапно Невилл понял, что словами беглянку не остановишь. Он вспомнил, как был потрясен, когда ее увидел. А какое же потрясение должна была испытать она, услышав неожиданный крик и увидев машущего руками огромного бородача! Он вспрыгнул на противоположный тротуар и выбежал на поле. Его сердце сильно билось. Она живая! Он никак не мог перестать думать об этом. Живая. ЖИВАЯ ЖЕНЩИНА! Она не могла бежать так же быстро, как он. Невилл почти сразу же начал ее нагонять. Она покосилась на него через плечо полными ужаса глазами. – Я вас не трону! – крикнул он, но она продолжала бежать. Вдруг она споткнулась и упала: у нее подвернулась нога. Снова обернулась к нему: лицо искажено гримасой страха. – Я вас не тро-о-ну! – снова заорал он. Отчаянным рывком она вновь встала на ноги и побежала. Теперь не слышалось ни звука, кроме треска травы, ломающейся под подошвами ее туфель и его ботинок. Он прыгал через заросли, чтобы они не путались в ногах, и постепенно сокращал расстояние. Подол ее платья цеплялся за траву, мешая бежать. – Постойте! – снова закричал он, скорее машинально, чем в надежде, что она все же остановится. Она не остановилась. Побежала еще быстрее, и Невилл, скрипя зубами, снова наддал. Он несся напрямик, а девушка – зигзагами. Ее легкие рыжеватые волосы развевались на ветру. Теперь он был так близко к ней, что мог слышать ее измученное дыхание. Ему не хотелось пугать девушку, но сейчас он не мог остановиться. Казалось, в мире нет ничего, кроме нее. Он должен ее догнать. Его длинные, сильные ноги мерно работали, подошвы топтали землю. Еще дальше вглубь поля. Оба, пыхтя, продолжали бежать. Она снова оглянулась посмотреть, далеко ли преследователь. Он сам не мог вообразить, какой у него страхолюдный вид: бородатый гигант ростом шесть футов три дюйма, с пронзительным взглядом. Тут Невилл, резко выкинув руку вперед, схватил девушку за правое плечо. Та с придушенным воплем вывернулась и отшатнулась. Потеряв равновесие, она рухнула на каменистую землю, упала на бедро. Невилл кинулся помочь ей подняться. Она отползла назад и попыталась встать, но поскользнулась и вновь упала, на этот раз на спину. Платье задралось, обнажив колени. Она, давясь слезами, пыталась оторвать спину от земли. В ее темных глазах застыл ужас. – Вставайте, – выдохнул он, протянув к ней руку. Слабо вскрикнув, она отмахнулась и с трудом поднялась на ноги. Он схватил девушку за локоть, и тогда ее свободная рука взлетела, чиркнув острыми ногтями по его лбу и виску. Невилл со стоном отдернул руку, и девушка, молниеносно повернувшись, снова бросилась бежать. Невилл опять нагнал ее в один прыжок и поймал за плечи. – Чего вы бои… Он не успел договорить. Ее колючая ладонь ударила его по губам. Теперь были слышны только тяжелое пыхтение и звуки борьбы, и еще то, как скребут по земле их ноги, с треском ломая густую траву. – Да перестаньте же! – вскрикнул он, но девушка не сдавалась. Она дернулась, платье, за которое он цеплялся своими сильными пальцами, порвалось. Он разжал руку, и лоскутья опали к ее талии. Невилл увидел загорелое плечо и белую чашечку бюстгальтера на левой груди. Девушка вцепилась в него, он железной хваткой сжал ее за запястья. Она яростно лягнула его правой ногой. – Черт! Яростно взревев, Невилл ударил ее по лицу. Она отшатнулась, потом ошарашенно уставилась на него. Внезапно зашлась бессильным плачем. И упала на колени, загораживаясь руками – словно ожидая новых ударов. Невилл, тяжело дыша, стоял над ней, глядя на ее съежившееся тело. Моргнул, сделал глубокий вдох. – Встаньте, – сказал он. – Я вас не трону. Она не поднимала головы. Невилл растерянно смотрел на нее, не зная, что сказать. – Я же говорю, что не трону вас, – снова произнес он. Она подняла голову и, по-видимому, вновь испугалась лица Невилла, потому что опять вжала голову в плечи, не сводя с Невилла полных ужаса глаз. – Чего вы боитесь? – спросил он. Он не отдавал себе отчета, что в его голосе нет ни капли тепла – то был резкий, дистиллированный голос человека, потерявшего всякий контакт с человечеством. Он сделал шаг к девушке. Та с испуганным вскриком отпрянула. Он протянул ей руку. – Давайте-ка, – сказал он. – Вставайте. Она поднялась медленно, но без его помощи. Заметив вдруг свою оголенную грудь, поторопилась прикрыть ее рваным платьем, придерживая лоскут рукой. Они стояли, хрипло дыша, уставившись друг другу в глаза. И теперь, когда прошел начальный шок, Невилл не знал, что же сказать. Год за годом он мечтал об этой минуте. Но ему и в голову не приходило, что все случится вот так. – Как… как вас зовут? – спросил он. Она не отвечала. Просто глядела на него, и губы у нее тряслись, а она даже не пыталась унять дрожь. – Ну? – громко спросил он. Девушка вздрогнула. – Р-рут, – ответила она, запинаясь.