– Ее звали Вирджи? – услышал он голос Рут. Его мускулы напряглись, потом повисли дряблыми веревками. – Все в порядке, – сказал он глухим, словно замогильным голосом. – Идите-ка спать. Она немного попятилась. – Простите, – сказала она. – Я не нарочно… Внезапно он понял, что не хочет, чтобы она шла спать. Он хочет, чтобы она осталась с ним. Зачем? Он сам не знал – просто не хотел оставаться один. – Я принял вас за мою жену, – услышал Невилл свой голос. – Проснулся и подумал… Он жадно глотнул и закашлялся – виски попал не в то горло. Рут жалась в тень, ожидая, что он скажет дальше. – Понимаете, она вернулась, – сказал он. – Я похоронил ее, но однажды ночью она вернулась Она была похожа – была похожа на вас. Контур человека, тень. МЕРТВАЯ. Но она вернулась. Я пытался удержать ее рядом с собой. Я пытался, но она больше не была той, прежней… сами понимаете. Все, что ей было нужно, это… Он подавил рыдание. – Моя собственная жена, – голос его срывался, – моя жена вернулась пить мою кровь! Он с грохотом поставил стакан на стол. Развернувшись, большими шагами прошел к глазку, повернул, направился обратно, вновь остановился перед баром. Рут ничего не говорила – просто стояла в темном углу, слушала. – Я похоронил ее по второму разу, – сказал он. – Мне пришлось сделать с ней то же самое, что и с другими. С моей собственной женой. – В его горле что-то оборвалось. – Колом, – проговорил он голосом, от которого мороз продирал по коже. – Мне пришлось проткнуть ее колом. Я тогда не знал никакого другого средства. Я… Договорить он не смог. Он долго стоял на месте, бессильно дрожа всем телом, крепко зажмурившись. Потом вновь раздался его голос. – Я совершил это почти три года назад. И до сих пор помню, это все еще со мной. Что я могу поделать? Что я могу поделать? – Он стукнул кулаком по бару, вновь отдавшись горестным воспоминаниям. – Сколько ни старайся, невозможно ни забыть… ни… ни свыкнуться… ни отделаться от этого! Он запустил руки себе в шевелюру; пальцы его тряслись. – Я знаю, что вы сейчас чувствуете, знаю. Вначале я не… я не доверял вам. Я был как за каменной стеной – замкнулся в своей маленькой раковине. А теперь… – Он медленно, с сокрушенным видом покачал головой. – В одну секунду все исчезло. Привычка, безопасность, покой – все пошло прахом. – Роберт. Ее голос тоже срывался. – Что мы такого натворили, чтобы заслужить это наказание? – спросила она. Он судорожно втянул в себя воздух. – Не знаю, – ответил он с горечью. – Этому нет разгадки, нет причин. Просто так все сложилось. Теперь она стояла совсем близко. И нежданно, без колебаний, он прижал ее к своей груди – и они сделались просто двумя людьми, крепко обнявшими друг друга посреди беспредельной ночи. – Роберт, Ро-берт. Ее руки скользили по его спине, ласкали, щипали кожу, его пальцы крепко вцепились в ее тело, его лицо с зажмуренными глазами зарылось в ее теплые, мягкие волосы. Их губы надолго слились, ее руки в каком-то отчаянном объятии обвились вокруг его шеи. Они сидели во тьме, прильнув друг к другу, как будто в их телах собралось все тепло мира; и это тепло они должны были разделить поровну. Он чувствовал кожей трепет ее вздымающейся и опускающейся груди. Она жалась к нему, обхватив руками его тело, терлась лицом о шею. Его огромные пальцы неуверенно перебирали ее волосы, лаская шелковистые пряди. – Мне очень стыдно, Рут. – Стыдно? – За то, что я был с тобой так жесток, что не доверял тебе. Она молчала, крепко уцепившись за него. – О, Роберт, – сказала она немного погодя. – Как же это несправедливо. Как несправедливо. Почему мы еще живы? Почему не все мы умерли? Лучше было бы всем нам умереть… – Ммм, – произнес он, ощущая, как сердце и разум наполняются любовью к ней. Словно ручей пробился сквозь завалы. – Все будет хорошо. Он почувствовал, как она молча замотала головой, не переставая прижиматься к нему. – Будет, будет, – проговорил он. – Разве это возможно? – Все будет, – сказал он, хотя знал, что на самом деле неспособен этому поверить, хотя знал, что такие слова ему диктует лишь счастливая развязка сегодняшнего неприятного вечера. – Нет, – выдохнула она. – Нет. – Не нет, а да. Все будет. Все будет, Рут. Он не знал, сколько они так просидели обнявшись. Он забыл, который нынче час и век, забыл, где они находятся; ничего не было – только они двое, вместе, так нужные друг другу, двое уцелевших посреди черного ужаса, слившиеся в объятиях, потому что нашли друг друга, нашли. Но тут ему захотелось сделать что-нибудь для нее, помочь ей. – Пойдем, – сказал он. – Пойдем, проверим тебя. Рут напряглась всем телом в его объятиях. – Нет, нет, – поторопился он сказать. – Не бойся. Я уверен, мы ничего не найдем. Но если что, я тебя вылечу. Я клянусь тебя вылечить, Рут. Она глядела на него во мраке, не говоря ни слова. Поднявшись, Невилл потащил ее за собой, трепеща от волнения так, как еще не трепетал за все эти бесконечные годы. Он хотел вылечить ее, помочь ей. – Позволь мне, – говорил он. – Я не причиню тебе вреда. Обещаю. Давай дознаемся. Давай выясним точно. Тогда мы сможем составить план и выполнить его. Я спасу тебя, Рут. Спасу. Или сам умру. Напряжение не уходило из ее тела, она старалась выскользнуть из его объятий. – Пойдем со мной, Рут. Теперь, когда он не мог уже черпать силы в бесстрастности, никаких опор не осталось, и он трясся, как припадочный. Невилл отвел ее в спальню. И, увидев при лампе, как она напугана, притянул ее к себе и погладил по голове. – Все в порядке, – сказал он. – Все в порядке, Рут. Что бы мы ни обнаружили, все будет в порядке. Разве ты не понимаешь? Он усадил ее на табурет; она сидела с совершенно отупевшим лицом, дрожа всем телом, пока он прокаливал иглу на бунзеновской горелке. Наклонившись, он поцеловал ее в щеку. – Все в порядке, – сказал он ласково. – Все в порядке. Она зажмурилась, когда Невилл вогнал иглу в ее тело. Выдавив кровь на стеклышко, он ощутил физическую боль в своем собственном пальце. – Вот так, вот так, – тревожно твердил он, прижимая к ранке на ее пальце клочок ваты. Он чувствовал, что и сам не может совладать с дрожью. Сколько ни пытался, не получалось. Его пальцы еле управились с приготовлением препарата; он не отводил взгляда от Рут, все время улыбаясь ей, стараясь согнать с ее лица застывшую гримасу испуга. – Не бойся, – сказал он. – Пожалуйста. Если ты заражена, я тебя вылечу. Обязательно, Рут, обязательно. Она сидела молча, равнодушными глазами наблюдая за его работой. И только пальцы ее сложенных на коленях рук не знали покоя, то сцепляясь, то расцепляясь. – Что ты сделаешь, если… если я окажусь такой, как они? – сказала она немного погодя. – Точно не знаю, – ответил он. – Пока не знаю. Но мы можем применить многое. – А что? – Например, вакцины. – Ты говорил, что вакцины не действуют, – сказала она слегка дрожащим голосом. – Да, но… – Он умолк, положив стеклышко под микроскоп. – Роберт, что ты мог бы сделать? Когда Невилл наклонился над микроскопом, она спрыгнула с табурета. – Роберт, не смотри! – внезапно взмолилась она. Но он уже все увидел.