Оглянуться Невилл не мог – слишком больно. Он лежал и слушал; вот шаги приблизились к койке, вот затихли. Он поднял глаза, но посетитель еще не вошел в его поле зрения. «Мой палач, – подумал он, – правосудие этой новой цивилизации». Он зажмурился и стал ждать. Снова раздался стук каблуков. Невилл понял, что вошедший остановился у его изголовья. Попытался сглотнуть слюну, но во рту пересохло. Облизал языком губы. – Хотите пить? Он поднял на нее тусклые глаза, и его сердце вдруг шумно заколотилось. От прилива крови боль поднялась волной, на миг захлестнув его с головы до пят. Он не смог сдержать измученного стона. Колотил головой по подушке, кусая губы и отчаянно цепляясь за одеяло. Красное пятно еще больше увеличилось. Теперь она, стоя на коленях, вытирала с его лба испарину, проводила по губам холодной мокрой тряпкой. Боль начала медленно спадать, и постепенно из тумана проступило ее лицо. Невилл, не шевелясь, глядел на нее своими измученными глазами. – Ах вот как, – сказал он в конце концов. Она не ответила. Поднявшись с колен, села на краешек постели. Снова вытерла ему лоб. Потом за чем-то потянулась, и он услышал звук льющейся в стакан воды. Едва она немного приподняла ему голову, чтобы напоить, бритвы боли вонзились в тело. «Наверно, именно это они чувствовали, когда в них вонзали пики», – подумал Невилл. Эта режущая, кромсающая, дикая боль, ощущение, что жизнь вытекает из тебя вместе с кровью. Его голова вновь упала на подушку. – Спасибо, – пробормотал он. Она сидела, глядя на него сверху. Ее лицо выражало странную смесь сочувствия и отчужденности. Рыжеватые волосы собраны в тугой пучок на затылке. Ухоженная, великолепно владеющая собой. – Вы мне так и не поверили? – спросила она. Он слегка кашлянул – щеки некрасиво раздулись. Раскрыв рот, он втянул в себя сырой утренний воздух. – Я… поверил вам, – сказал он. – Тогда почему вы не покинули свой дом? Невилл попытался ответить, но слова застряли в горле. Кадык дернулся, он сделал еще один трудный вздох. – Я… не мог, – пробормотал он. – Несколько раз я уже решался уйти. Один раз даже собрал вещи… и выехал в путь. Но я не смог, не смог… уехать. Слишком привык к… к дому. Это была привычка, такая же, как… как привычка жить. Я… свыкся с домом. Окинув взглядом его блестящее от пота лицо, она поджала губы и снова провела рукой по лбу Невилла. – Теперь уже слишком поздно, – сказала она немного погодя. – Вы ведь понимаете? В его горле что-то клацнуло. – Понимаю, – произнес он. Попытался улыбнуться, но губы лишь еще больше скривились. – Почему вы сопротивлялись? – спросила она. – Им было приказано взять вас невредимым. Если бы вы не стреляли, они не причинили бы вам вреда. В горле у него встал комок. – Какая разница… – выдохнул он. Глаза закрылись, он крепко стиснул зубы, борясь с болью. Когда он снова открыл глаза, она по-прежнему сидела рядом. С тем же выражением на лице. Невилл улыбнулся какой-то слабой, вымученной улыбкой. – Ваше… ваше общество… действительно чудесно, – выдохнул он. – Кто эти… эти гангстеры, что приходили за мной? Со… совет правосудия? Ее глаза смотрели бесстрастно. «Она изменилась», – пришло ему вдруг в голову. – Молодые социумы всегда примитивны, – ответила она. – Вам это должно быть известно. В каком-то смысле мы похожи на группу революционеров – мы тоже хотим захватить власть силой. Это неизбежно. Вы ведь тоже не чурались насилия. Вы убивали. Много раз. – Только для того… чтобы выжить. – Именно для этого убиваем и мы, – сказала она спокойно. – Чтобы выжить. Мы не можем допустить, чтобы мертвые существовали бок о бок с живыми. У них поврежден мозг. Им нужно только одно. Их нельзя не уничтожать. Вам это должно быть известно – вы ведь убивали живых, а не только мертвых. Он сделал глубокий вдох – и внутренности скрутило от боли. Глаза остекленели, тело сотрясала дрожь. «Это должно кончиться как можно скорее, – подумал он. – Я так долго не выдержу». Нет, смерти он не боялся. Он не понимал, что такое смерть, но и страха перед ней не испытывал. Боль в очередной раз отхлынула, туман перед глазами рассеялся. Он взглянул на ее спокойное лицо. – Надеюсь, что вы правы, – проговорил он. – Но… но вы видели их лица, когда они… убивают? – Его кадык судорожно дернулся. – Радость. Незамутненная радость. Она улыбалась как-то неуверенно, отчужденно. «Она действительно изменилась, – подумалось Невиллу, – просто не узнать». – А свое лицо, свое лицо вы хоть раз видели, – спросила она, – в тот момент, когда вы убивали? Она вытерла ему лоб тряпкой. – Я вас видела – помните? Это было ужасно. А вы тогда даже не намеревались убивать – просто гнались за мной. Он прикрыл глаза. «Зачем я только ее слушаю? – спросил он себя. – Она превратилась в безмозглую фанатичку этой новой религии насилия». – Может быть, вы действительно видели радость на их лицах, – произнесла она. – Это неудивительно. Они молоды. Пусть они гангстеры, – но гангстеры по велению долга, узаконенные гангстеры. Их уважают за то, что они совершают убийства. Ими восхищаются. Чего от них ждать? Человек несовершенен. Человек может привыкнуть убивать, может испытывать удовольствие, убивая. Это старо как мир, Невилл. Вы и сами это знаете. Он поднял на нее глаза. Она улыбалась суровой, вымученной улыбкой женщины, пытающейся ради великого дела забыть о своей женственности. – Роберт Невилл, – проговорила она, – последний из расы древних. Его лицо окаменело. – Последний? – пробормотал он, чувствуя, что проваливается в пучину одиночества. – Насколько нам известно, – произнесла она небрежно. – Видите ли, вы – просто уникальное явление. После вашей смерти никого из вам подобных не останется. Во всяком случае, в нашем обществе их нет. Он покосился на окно. – Там… на улице… люди, – сказал он. Она кивнула: – Они ждут. – Моей смерти? – Вашей казни, – сказала она. Глядя на нее снизу вверх, он почувствовал, как напряглись все мускулы. – Тогда вам лучше поторопиться, – сказал он без страха; в его хриплом голосе неожиданно зазвучала нотка вызова. Они долго смотрели друг другу в глаза. Потом в ней что-то надломилось. Теперь на ней лица не было. – Я знала, – сказала Рут с нежностью. – Я знала, что ты не побоишься. И порывисто накрыла его руку своей ладонью. – Когда я впервые услышала… что их послали к твоему дому, хотела поехать к тебе, предупредить. Но сообразила: если ты все еще там, ничто не заставит тебя уйти. Потом я думала, что, когда тебя привезут, я помогу тебе бежать. Но узнала, что ты ранен, и поняла: побег не получится. По его губам скользнула улыбка. – Я рада, что ты не боишься. Ты очень храбрый. – Ее голос стал ласковым. – Роберт. Они умолкли, и он ощутил, как напряглась ее рука.