Скотт отклонился и заглянул в ее сверкающие глаза. – Если б ты знала, – надрывно произнес он. – Если б ты… – Но я знаю, – сказала Кларисса, проведя дрожащей рукой по его щеке. – Да, конечно, ты знаешь. Скотт целовал ее и чувствовал, как мягкие призывные губы становятся жесткими, страстными, требовательными. Он крепко прижимал ее к себе. – О господи, снова быть мужчиной, – шептал Скотт, – только бы снова быть мужчиной и обнимать тебя так. – Да, обними меня крепче. Я так долго ждала этого. Через несколько минут Кларисса увлекла его на кушетку, и они, улыбаясь, уселись там, тесно прижавшись друг к другу. – Странно… – заметила она. – Ты кажешься мне таким близким, а ведь я никогда не видела тебя раньше. – Это потому, что мы похожи, – отвечал он, – потому, что мы одинаково жалки в этой жизни. – Жалки? Скотт оторвал взгляд от своих ботинок. – Мои ноги касаются пола, – изумленно сказал Скотт и меланхолично улыбнулся. – Такой пустяк, но ведь впервые за все это время мои ноги касаются пола, когда я сижу. Знаешь. – Скотт нервно сжал ее руки. – Да, ты должна знать. – Ты сказал, что мы жалки? – переспросила Кларисса. Он посмотрел на ее озабоченное лицо и спросил: – А разве не жалки? Разве мы не сама жалость? – Я так не думаю. – Страдание мелькнуло в ее глазах. – Никогда не считала себя достойной жалости. – О, извини, сожалею. Я не хотел. – Лицо Скотта выражало раскаяние. – Просто я стал таким желчным. Я один, Кларисса. Всегда один. С некоторых пор абсолютно одинок. – Скотт бессознательно погладил ее по руке. – Вот почему я чувствую такую тягу к тебе. Вот почему я… – Скотт! Они еще теснее, чем прежде, прижались друг к другу, и Скотт почувствовал, как ее сердце, словно маленький кулачок, стучится в его грудь. – Да, ты одинок. Так одинок. Я знала других похожих на меня – похожих на нас. И даже была замужем. – Ее голос, затихая, переходил в шепот. – У меня должен был быть ребенок. – О, я… – Нет-нет, не говори ничего, – умоляла Кларисса. – Но мне легче: я была такой всю свою жизнь, и у меня было время, чтобы привыкнуть. Скотт удержал рвущийся наружу крик и сказал то, что не мог не сказать: – Когда-нибудь даже ты станешь для меня гигантом. – Милый! – Она прижимала голову Скотта к своей груди, вороша ему волосы. – Как страшно смотреть на свою жену и ребенка и видеть, как с каждым днем они становятся все больше и отдаляются. Запах, исходивший от ее тела, был чист и сладок. Скотт впивал ее аромат, стараясь забыть обо всем, кроме нее, и слушал ее чарующий голос, наслаждаясь каждой секундой. – Как ты сюда попал? – спросила Кларисса. Скотт рассказал. – Понятно. А жена не испугается за тебя? – Не гони меня, – прошептал он. Как бы оберегая, она прижала его еще крепче к своей упругой груди. – Нет-нет-нет. Оставайся столько, сколько… – Кларисса умолкла. Скотт услышал, как она опять нервно сглотнула. – Тебя что-то тревожит? – спросил он. Она с минуту колебалась. – Знаешь, мне надо еще раз выступить, – ответила она, тихонько отстранилась и посмотрела на часы. – Всего десять минут. – Нет! – Он отчаянно прижался к ней. Ее дыхание стало прерывистым. – Если бы ты мог задержаться у меня еще хоть чуть-чуть, самую капельку. Скотт не знал, что сказать. Он выпрямился, посмотрел на ее напряженное лицо и тяжело вздохнул: – Я не могу. Она будет ждать. Она будет… – Его руки нервно терлись о колени и наконец замерли. – Бессмысленно, – добавил он. Кларисса наклонилась и, прижав ладони к его щекам, поцеловала Скотта в губы. Его дрожащие руки побежали по ее плечам, спине, пальцы мягко перебирали шелк халата. Она обняла его за шею. – Она что, так испугается, если… – начала было Кларисса, но запнулась и поцеловала его в щеку. Скотт все еще не мог ответить. Она отстранилась, а он посмотрел на ее залитое румянцем лицо. Кларисса избегала встретиться с ним взглядом. – Ты не должен, прошу тебя, ты не должен думать, что я просто непристойная женщина. Я всегда была порядочной. Я только… – Пальцы нервно побежали, плавно скользя, по складкам шелкового халата. – Я только чувствую, как ты говорил, сильную тягу к тебе. В конце концов, этого не было бы, если бы мы были как все. Но мы – нас только двое таких, и в тысяче миль вокруг нам не найти себе подобных. Понимаешь, все не так, как… Услышав топот тяжелых ботинок по ступенькам фургона и стук в дверь, Кларисса замолчала. Низкий голос произнес: – Десять минут, Клэр. Кларисса не успела ответить, потому что говоривший тут же ушел. А она только молча смотрела на дверь, и тело ее сотрясала дрожь. – Да, твоя жена будет испугана, – после паузы сказала она, поворачиваясь лицом к Скотту. Его руки вдруг сжались на ее руках, а лицо стало жестким. – Я собираюсь все рассказать ей. Я не хочу оставлять тебя. Не желаю. Кларисса бросилась к нему. Ее горячее дыхание жгло ему щеку. – Да, расскажи! Расскажи все. Я не хочу, чтобы ей было больно, не хочу, чтобы она испугалась, но расскажи ей. Пусть знает, как нам хорошо. Она не сможет ответить «нет». Она отстранилась и поднялась, тяжело дыша. Дрожащие пальцы потянулись к пуговицам халата, расстегнули их, и халат, шурша, соскользнул вниз, обнажив плечи цвета слоновой кости. Тело Клариссы, окутанное тонким светлым бельем, казалось особенно изящным. – Расскажи ей! – почти со злобой крикнула она и, развернувшись, бросилась в другую комнату. Скотт вскочил, глядя на полуоткрытую дверь и слыша торопливый шелест надеваемой одежды. Так он стоял неподвижно, пока Кларисса не вышла. Она остановилась напротив него, лицо ее было бледно. – Я была несправедлива. – Кларисса отвела взгляд. – Мне не следовало так с тобой поступать… – Но ты будешь ждать? – прервал ее Скотт и, схватив за руку, сжал ее так, что Кларисса поморщилась от боли. – Кларисса, ты будешь ждать меня? Сначала она посмотрела на него, потом вскинула голову, и Скотт поежился под ее пылающим взглядом. – Я буду ждать. Едва стук ее высоких каблучков по ступенькам фургона затих, Скотт обошел маленькую комнату, рассматривая мебель и касаясь пальцами каждого предмета. Покончив с этим занятием, он перешел в соседнюю комнату и, поколебавшись секунду, сел на кровать Клариссы и взял в руки ее желтый шелковый халат. Ткань еще хранила аромат женского тела и была такой гладкой, что выскальзывала из пальцев. Скотт зарылся лицом в складки халата, жадно вдыхая его сладостный запах. – Но почему я должен говорить с Лу? – вслух размышлял он. – Она будет только рада избавиться от меня. Она… она будет напугана… С усталым вздохом Скотт отложил халат, поднялся и направился к выходу. Открыв дверь, он спустился по ступенькам и по холодной, окутанной ночью земле двинулся в сторону автостоянки.