— Слушаю тебя, Сергей Львович! Что-то случилось? Она решила поговорить со звонящим до того, как выйдет из машины. Выслушав несколько коротких, обрывистых фраз, Ирина нахмурилась. — С самого утра, говоришь? А позвонить только сейчас надумал? Уже обед прошел. В ответ прозвучало всего несколько слов, которые с большой натяжкой можно было принять за извинения. — Хорошо, Сергей Львович, я скоро буду. Вздохнув, Шестакова вновь защелкнула ремень безопасности и завела двигатель. Дворники заметались по стеклу, разгоняя струи все никак не желающей успокоиться грозы. В тот самый момент, когда желтый «ситроен» выехал с парковки следственного комитета, над центром города сверкнула огромная, раскинувшая почти во все небо десятки огненных хвостов молния, а через долю секунды ударил гром такой силы, что одновременно взревели сигнализации десятков стоящих во дворах Одинска машин, а сама Ирина испуганно пригнулась, испуганно стиснув обеими руками руль. Полтора часа спустя Шестакова вышла на еще мокрое после недавно закончившегося ливня крыльцо следственного изолятора. ДПНСИ — дежурный помощник начальника следственного изолятора Сергей Львович Хлудов вышел проводить ее до машины, а заодно и коротко переговорить вне стен родного учреждения. — У него вчера кто-то был? Вопрос следователя больше напоминал утверждение, но Хлудов лишь равнодушно пожал плечами: — Никого. — Опера? Может быть, Головков? Ирина сама удивилась тому, что решилась задать подобный вопрос. Еще больше удивился Хлудов. — Вон оно как, — задумчиво протянул майор, — нет, значит, единства в наших рядах. — Это пока спорное утверждение, — сдержанно отозвалась Шестакова. — Вы там сами разбирайтесь, насколько оно у вас спорное и насколько оно у вас «пока», — усмехнулся Сергей Львович, — меня это не касается. Могу точно сказать, никто у него ни вчера, ни позавчера не был, новых соседей за эти дни к нему не подсаживали. Он в четырехместке сидит, причем их всего трое в хате. Он из всех троих самый здоровый кабан, да и вообще, эти двое случайные пассажиры. Так что, дорогая Ирина Владимировна, с нашей стороны все чисто. — Пусть будет так, — кивнула Ирина, — еще бы ты, Сергей Львович, пил меньше, вообще бы все замечательно было. Не дожидаясь ответа, она сбежала по ступенькам крыльца и направилась к машине, старательно обходя лужи, заполонившие почти всю закатанную в асфальт стоянку перед изолятором. — Так ведь скучно, — развел руками Хлудов, провожая взглядом садящуюся в «ситроен» Шестакову. * * * За полдня Илье удалось встретиться лишь с пятью из почти трех десятков имеющихся у него в списке людей. Ближе к вечеру, вспомнив о том, что ему так и не удалось в этот день ни пообедать, ни даже позавтракать, Илья заскочил в первое попавшееся ему по дороге кафе. Жареная отбивная была, на его взгляд, вполне удачно отбита и не менее замечательно прожарена, а две порции оливье, который в меню именовался зимним салатом, окончательно вернули Лунину силы и некое подобие хорошего настроения. Завершив свой ранний ужин двумя чашками кофе, Илья пообещал самому себе, что позже, когда окажется в квартире, непременно поужинает еще раз, сварив, наконец, томящиеся в морозилке пельмени. Выйдя к машине, Илья взглянул на часы. Семь вечера. Еще пятнадцать минут займет дорога. Скорее всего, все уже будут дома, а если нет, он вполне сможет немного прогуляться, подышать свежим, прохладным после дождя воздухом. Подумав, не стоит ли ему заехать домой и взять с собой Рокси, Лунин решил, что болонка вполне сможет побыть еще часок-другой в одиночестве. В конце концов, он, уходя, не забыл включить ей телевизор, и сейчас Рокси наверняка дремала в кресле под равномерное бормотание ведущих канала Animal Planet. Усевшись в машину, Илья достал телефон, чтобы позвонить Светочке. Возникшее между ними досадное недоразумение, а именно так виделась Лунину сложившаяся ситуация, необходимо было устранить, и чем скорее, тем лучше. Понятно, что, получив от неизвестного доброжелателя полный комплект пикантных фотографий, а заодно и видеозаписи, Светочка навыдумывала себе кучу всяких глупостей, и переубедить ее будет не так-то просто. Палец Лунина застыл над кнопкой вызова. Илья задумался. Конечно же, он обязан сделать звонок, вот только не очень понятно, что именно он может сказать Светочке. Как все это будет выглядеть? Как попытка оправдаться? Но ведь если человек оправдывается, значит, он в чем-то действительно виноват. Но разве он, Лунин, виноват в том, что произошло с ним этой ночью? Ему кажется, что нет, а вот Светочке после просмотра этих проклятых фотографий может казаться совсем иначе. Окончательно запутавшись, Лунин убрал телефон в карман. Светочке можно будет позвонить чуть позже, когда он поймет, что и как будет ей говорить. А пока стоит заняться более неотложными делами. Выехав из города, «хайландер» менее чем за десять минут добрался до поворота на Старое Ясачное. Выехав на Радужную улицу, на которой стоял дом тетки, Лунин сбавил скорость, уступая дорогу пронесшейся с обеих сторон от автомобиля ватаге малолетних велосипедистов. Каникулы. Илья грустно вздохнул, вспомнив о том, уже очень далеком времени, когда первый месяц лета означал для него нечто большее, чем просто наступление жары. Проезжая мимо ворот Головкова, Илья бросил быстрый взгляд поверх забора, но ничего интересного за двухметровой кирпичной оградой разглядеть не сумел и, не останавливаясь, проехал дальше. Двадцать минут спустя автомобиль Лунина проследовал по улице в обратном направлении. На этот раз Радужная была пустынна, очевидно, велосипедисты умчались в другую часть поселка, а быть может, и вовсе разъехались по домам. Выехав на шоссе, Илья нашел в телефоне номер Шестаковой и нажал кнопку вызова. Ирина ответила не сразу, и те несколько мгновений, пока в смартфоне слышались протяжные гудки, Лунин улыбался, предвкушая то удивление, которое наверняка испытает Шестакова, когда он расскажет ей то, что только что выяснил. — Слушаю. — Илье показалось, что голос Ирины прозвучал немного нервно, возможно, он отвлек ее от каких-то важных домашних дел. — Я не вовремя? — на всякий случай уточнил Лунин. — Вы? Вы как обычно. — Значит, вовремя, — заключил Илья. — Вы не представляете, что я сейчас выяснил. Я только что был в Ясачном. Оказывается, в тот вечер, когда убили Мещерскую… — Илья, — перебила его Шестакова, — это уже все не важно. — Почему же? — изумился Лунин. — Это как раз очень важно. — Я не хотела говорить вам по телефону, думала рассказать все завтра утром. Но раз уж вы позвонили… — В трубке послышался тяжелый вздох. — Илья, сегодня ваш брат признался в убийстве Дарьи Мещерской. Лунин хотел было возразить, сказать, что это какая-то несусветная глупость, которой не может быть в принципе, но смог лишь беззвучно распахнуть рот, втягивая в себя воздух, которого отчего-то вдруг стало так сильно не хватать его организму. — У меня на руках его чистосердечное признание, — вновь услышал он голос Шестаковой. — Я думаю, на этом расследование почти закончено. Глава 21, в которой Трошину удается пообщаться с мэром по-родственному и улучшить объездную дорогу За восемь месяцев до перерезания ленточки Из-под медленно движущегося катка поднимались клубы пара. Николай покачал головой и достал из кармана сигареты. На его взгляд, класть асфальт сразу после холодного октябрьского дождя было не самой лучшей идеей. Хотя похоже, что у подрядчиков строительства выбора уже не оставалось. В Сибири зима наступает рано и входит в свои права стремительно. Порой уже в начале ноября дневная температура не превышает минус десяти градусов, а ночью можно увидеть и минус двадцать, порой и все минус тридцать. А до ноября осталось немногим больше двух недель. Не положат асфальт сейчас, придется все делать весной, в мае. Это же надо было додуматься, заранее, на год вперед, объявить дату торжественного открытия объездной, да еще назначить ее на июнь, по сути, лишая себя возможности доделать все то, что не получилось выполнить за предыдущий строительный сезон. Действительно, сдвинули бы открытие на август, а еще лучше на конец сентября. Год запуска остался бы тот же, думается, никто бы не возражал, а вот возможностей для маневра появилось бы гораздо больше. А так что? Сейчас асфальт кладут в лужи, а через пару недель будут его в снег закатывать? Щелкнув зажигалкой, Трошин с наслаждением затянулся. По большому счету какое ему дело до маневров дорожников. Ему бы со своими делами хоть как-то разобраться. Сойдя с крыльца, он отошел на десяток метров в сторону и обернулся. — Красиво! — не сдержав восхищения, вслух пробормотал он. — Красиво, черт побери! В остекленном фасаде возвышающегося перед Трошиным здания отражалось скользящее над строящейся магистралью солнце. На фоне небесно-голубой металлочерепицы отчетливо выделялись гигантские буквы: МОТЕЛЬ «ВОСТОЧНЫЙ». Николай вдруг вспомнил лицо Миткевича, когда тот впервые узнал название еще только запроектированной придорожной гостиницы. — У нас в стране с таким названием объекты строить опасно, — покачал головой Дмитрий Евгеньевич, — либо все разворуют подчистую, либо еще какая фигня приключится. — Ничего, — беззаботно усмехнулся в ответ Николай, — я проконтролирую, чтобы ничего не случилось. И вот он, результат его контроля. Все внешние работы закончены на месяц раньше срока, осталась только внутренняя отделка, да и то все коммуникации в здании уже разведены. Вода, свет, канализация. Еще пару месяцев ударной работы, и всё можно будет успеть закончить к Новому году. Хотя какой смысл торопиться? Трошин оглянулся на копошащихся на насыпи рабочих. Какой вообще во всем смысл? Отбросив в сторону недокуренную сигарету, он сел в машину. Уже через двадцать минут черный «лендкрузер» остановился возле здания районной администрации. Судя по всему, сотрудники мэрии не любили засиживаться допоздна на работе. Часы на приборной панели показывали семнадцать пятьдесят две, а свободных мест на стоянке перед серым трехэтажным зданием было довольно много. Дежуривший на входе охранник Николая хорошо знал, но все же, следуя инструкции, записал в журнал его паспортные данные. — К Евгеньичу? — уточнил он на всякий случай, уже внеся соответствующую пометку в графу «к кому». — Ну а к кому еще? — весело кивнул уже миновавший турникет Николай. Легко взбежав по широким каменным ступеням на второй этаж, он прошел по устланному ковровой дорожкой коридору в левое крыло здания. Кабинет мэра располагался в самом конце коридора. Войдя в приемную, Трошин широко улыбнулся. — Мое почтение, Анна Сергеевна, — поприветствовал он секретаршу и подошел к сидящему в одном из кресел грузному мужчине, Олегу Тонкову, уже несколько лет работающему при Миткевиче одновременно личным водителем, охранником и посыльным. — Здорово, Николаич, — протянул он руку Олегу. Тот оторвался от созерцания последнего номера районной газеты и, не делая даже попытки приподняться из кресла, протянул в ответ широкую, толстопалую ладонь. Выдержав стальное рукопожатие, Трошин оглянулся на дверь, ведущую в кабинет мэра. — Один? — Пока один, — хмуро пробасил в ответ Тонков. — А ты что, к нему собрался? Только я думал сегодня дома пораньше оказаться. — Я ненадолго, — заверил его Николай и перевел взгляд на Анну Сергеевну. — Зайду? — Конечно, заходите, Николай, — секретарша благосклонно относилась к Трошину, в разговорах с подругами именуя его приятным молодым человеком, — Дмитрий Евгеньевич всегда рад вас видеть. Только не в последнее время, подумал Николай, растягивая губы в беззаботной улыбке. — Все-таки какие-никакие, а родственники. Он распахнул деревянную дверь, покрытую темным матовым лаком, и быстро вошел в кабинет Миткевича. — Ну здравствуй, Дмитрий Евгеньевич! Никак не могу до тебя дозвониться целую неделю, решил сам приехать. По-родственному, так сказать. — Слушай, у меня сейчас встреча важная с человечком одним, — особой радости от появления в кабинете дальнего родственника лицо мэра не выражало, — давай в другой раз встретимся, поговорим без спешки. — Встреча? — недоверчиво хмыкнул Трошин, усаживаясь на один из стульев для посетителей. — А Тонков говорит, что ты уже домой собираешься. — Ну, Тонков много чего наговорить может, — нахмурился Дмитрий Евгеньевич, — но ты же сам понимаешь, он машиной только рулит, а управляю ей я. Куда скажу, туда и поедет. — Это я понимаю, я другого понять не могу, — Николай выбил пальцами по столешнице замысловатую дробь, — зачем ты, Дмитрий Евгеньевич меня за нос водишь? Я ведь человек все же, не Буратина какая-нибудь. — Ну давай, человек, — Миткевич криво усмехнулся, — рассказывай, какие у тебя претензии. Только сильно не затягивай, а то и правда домой пораньше попасть охота.