— Да, он сам меня позвал, и с родителями уже всё обсудил. — отвечаю я, и на щеках моих появляются слёзы Слёзы от обиды, что мне придётся сделать такой выбор, не потому что я хочу быть с этим человеком, а потому что Аарон дает мне вариант спасения от этого ужаса. — И из всей семьи, из трёх взрослых человек, только я должна пожертвовать собой, потому что я тут лишняя, — говорю я. — Что ты говоришь такое? Постоянно строишь из себя какую-то жертву! Тебе хочется поплакать? Так давай! Реви! Только не надо тут, нести речь о том, какая ты бедная и несчастная ладно? Вся в отца своего- чуть что сразу реветь! Это задело меня. Не просто задело, а пронзило, и внутри, будто что-то в этот момент сломалось. Мама никогда не видела ни в чём проблему. И никогда не жалела меня, если мне было тяжело и больно. От физических ран, до душевных, ей не было дела. Она хотела вырастить меня самостоятельной, чтоб я не нуждалась ни в любви, ни в советах, ни в разговорах, ни в друзьях. То, что ей казалось простым, для меня было сложным, и понять эти чувства с моей стороны она не хотела- потому что это слабость. А слабые люди, обществу не нужны. Я понимаю её воспитательные методы, но, не поддерживаю их. Ничего такого я и не прошу, кроме того, чтоб быть семьёй, где все друг друга любят, уважают и ценят. Но, такого не существует в маминых глазах, и поэтому она не даст мне этого. Порой чувства, могут завязаться в большой узел, и долгое время, не давать тебе покоя, но в один момент, узел развязывается, натягивается как тугая веревка и рвется. «ОНА НЕ ДАСТ МНЕ ЭТОГО.» — как будто звук хлыста, сказал мне. Я вытерла слёзы, которые были у меня на щеках, а в глазах вдруг закрылся краник, с которого они капали. Её слова, поставили пломбу, с опечаткой: «никогда больше не открывать при ней свои чувства.» — Всё, мам, я больше не плачу. — спокойно и равнодушно ответила я. — Вот и молодец. И вообще не имей эту ужасную привычку ПЛАКАТЬ! — Хорошо, я поняла тебя. — ответила я. — Всё? Разговор окончен? — улыбнулась мама. — Да, я завтра буду собирать вещи. — спокойно сказала я, и встала. Мама продолжала помешивать бульон для супа, и так же спокойно и равнодушно добавила: — Делай что хочешь. Эти слова, я ощутила выстрелом в спину. Ударом равнодушия от родной матери. Но, после того как я легла на кровать, я написала Аарону что мне разрешили переехать к нему, этот удар, стал менее болезненным. Я даже ощутила какую-то радость, как будто меня отпустили к кому-то в гости на ночёвку. Я поняла что это не равнодушие от мамы, а очередной метод, который как бы говорил либо «ты всё равно этого не сделаешь», либо «делай по своему, но и тоге ты поймёшь что я была права всё равно.» Утром, я проснулась одна дома. Как прекрасно что всем нужно уезжать в выходной день. Какое же всё таки это блаженство, быть одной. У меня прекрасное настроение сегодня! Я встаю с кровати, и сразу же иду включать музыку в колонках, чтоб играла громко и на весь дом. Включаю, и на миг, нахлынули воспоминания, как раньше, я как только услышу стук дверей, бежала выключать музыку, потому что Боб, не любил мой вкус в музыке, или вообще не любил когда я что-то своё делаю или включаю. Помню как мне было страшно… но от чего? Почему я постоянно его боюсь? Может и вправду нет смысла постоянно и во всём его бояться? «НЕ ПОРТЬ НАСТРОЕНИЕ С УТРА»— СКАЗАЛА Я СВОИМ МЫСЛЯМ ВСЛУХ. И эти мысли растворились в пространстве. Вдруг, я услышала что кто-то открыл двери, но я никого не видела. Пошла выключить музыку, и почувствовала как страх снова пробежался по моему телу. Может это Боб? Через мгновение, не успев нажать на паузу, музыка не остановилась и по прежнему громко играла на весь дом, а я почувствовала толчок сзади, и мои ноги стали словно парафин над огнем. Я рухнула на колени, и почувствовала что где-то в районе желудка мое тело стало влажным. Я наклонила голову вниз, чтоб посмотреть, что случилось, и увидела лишь большое количество крови, которая сочится, но я не чувствую что это, мне страшно. Голова начинает кружиться, меня стошнило. Я смотрю на свои руки- они в крови. Я боюсь собственной крови, у меня темнеет в глазах, сложно повернуть голову и отпустить руки, которые держат место где сочится кровь. Я перестаю слышать музыку, слышу писк в ушах, затем перестаю чувствовать всё своё тело и теряю сознание. Когда я в попробовала сделать усилие, и открыть глаза, увидела лишь сменяющиеся свет в каком-то огромном коридоре. Но глаза, не слушались и не могли быть открытыми долго, словно полотенце весящее на верёвке, я толкаю вперед, но оно следом само возвращается назад. Я могу лишь толкнуть веки чтоб они открылись, но они следом закрываются сами. После трех попыток, я перестала пытаться их открыть, потому что это было невероятно сложно- сил открыть глаза не было, но мысли о том, почему я не могу поднять веки — оставляли меня в сознании. Затем я начала думать почему так тихо? Я не слышу? Или и вправду такая тишина? Потом, я увидела какой-то квадрат, который помогает мне встать на ноги, но когда он приближается я он меняет цвет и снова отдаляется. Моё внимание полностью было на этих квадратах. «Странные такие»— подумала я. Квадраты, пытались подлететь ко мне ближе, но каждый новый цвет становился дальше, а затем как бомба взорвался где-то вдалеке, и на меня стали сыпаться маленькие яркие квадраты словно дождь. . В огне виднелись страницы, и некоторые слова, которые будто в хаосе мира, изчезали в никуда. Около этого костра, стояли Трис и Джес. — Трис, как думаешь, ей было страшно умирать? — спросила Джес — Не знаю. Но, я её так люблю… почему это всё именно с ней случилось? — Может это будет звучать ужасно, но она этого хотела. — спокойно отвечает Джес. — Ты что такое говоришь! — закричала Трис, и закрыв лицо руками, навзрыд разревелась. — Я читала её дневник. Она часто писала что не хочет больше жить. — Ответила Джес и обняла Трис. Немного успокоившись, Трис сказала: — И что? Я тоже не хочу жить, но я жива чёрт возьми! А она нет! — Наверно всё таки ты реже об этом думаешь чем она. Мысли — это на самом деле сила. О чём думаешь, то на себя и накликаешь. — Как ты равнодушно о ней говоришь! Неужели она не была твоей подругой, такой же как и моей. И ты её совсем не любишь? — Дело не в любви, и нельзя же судить сразу по внешним признакам кто и как переживает свою утрату. Мне жаль, что она больше никогда не сядет со мной за одну парту, и я не увижу её настойчивость к чему-то идти или чего-то добиваться. Доказывать что-то миру, а потом разочаровываться в осознании того, что ты ничего ни для кого на самом деле не значишь. Я знаю что сейчас ей уже не больно, она наконец-то не переживает о содеянных ошибках, — Джес вытерла слезу, которая скатилась у неё по щеке. — Мы же будем ходить к ней навещать, да? — Трис, еле сдерживая свои рыдания, прикусывая нижнюю гугу, ждала ответа от Джес. — Конечно. Пока ничего снова не поменяется в нашей жизни, мы будем её навещать. . «Я СДЕРЖАЛА СВОЕ ОБЕЩАНИЕ» — тихо произнесла Джес глядя, как догорает последняя страница дневника. . Конец