– Это ничего, – улыбнулась я, потирая озябшие ладони. Кажется, этот жест не укрылся от Германа. – Дай мне, – с этими словами он протянул руки к моим, поочерёдно растирая каждую из них. – Ты совсем замёрзла. На заднем сидении есть термос с чаем. – Я уже почти согрелась, – отмахнулась я. За окном замелькали машины и дома. Серый промозглый ноябрьский город. Недавно выпавший первый снег растаял и превратился в грязь. – Кажется, недавно ты говорил, что что-то придумал. Насчёт нашего заветного тайного друга, – вдруг вспомнила я. – Придумал. Я долго обдумывал это, и вот какая мысль мне пришла… – Говори уже! – не терпелось мне. – Мы можем спровоцировать этого твоего анонима. Загнать в ловушку, чтобы потом поймать. Возьмём его с поличным. – Как ты себе это представляешь? – Мы создадим такую ситуацию, в которой он точно захочет снова проявить себя. Спрячемся и будем ждать, когда он придет. Он же знает про тебя все, следит за каждым твоим шагом, да и за моим, наверное, тоже. Я назначу тебе свидание. Например, в этой башне, которую он каждый раз рисует в своих письмах. Она что-то значила для тебя? – Да. – И для Туре тоже? – Да, – вновь сказала я. – Это было «наше место». – В таком случае он точно «отметится». Но мы окажемся хитрее. – Хорошо, – я медленно кивнула, – допустим. Но как он узнает, что мы идём на свидание в башню? И не покажется ли ему странным, что взрослый мужчина зовёт меня в какую-то развалюху? Я имею ввиду, не почувствует ли, что все это – подстава? Ловушка на живца? Он вовсе не глуп. – В развалюхах есть своя романтика. К тому же, он наверняка уже в курсе, где мы были на свидании вчера, – улыбнулся Герман. – Допустим. – А что касается нашего друга, мы просчитаем все ходы. Я напишу тебе смс, позвоню по телефону, чтобы напомнить место и время, ну и сейчас, около дома, громко скажу, что приглашаю тебя на увлекательную прогулку. Мы не знаем, откуда именно он получает информацию, поэтому попробуем разные варианты. – А если он подслушивает нас прямо сейчас? – нахмурилась я. Затея Германа казалась мне далеко не самой удачной, но других идей у нас все равно не было. – Надеюсь, нет. А если все-таки подслушивает, то пошёл ты к черту, тупой придурок! Слышишь меня? Я еле сдержала смех. «Свидание» было назначено на шесть вечера. Предполагалось, что гость заявится примерно в пять. Солнце в это время уже стремится к горизонту, лес погрузится в лёгкий сумрак, укрывая нас в своих объятиях, но при этом будет еще не настолько темно, чтобы ненароком пропустить нашу «добычу». Мы с Германом договорились встретиться в четыре. Все расчёты времени производил он, мне же приходилось лишь диву даваться его сообразительности. Главное, чтобы это сработало. Шансы, по все тем же подсчётам Германа, были примерно пятьдесят на пятьдесят, но это лучше, чем просто сидеть и ничего не делать. Позволять ему рвать любимые игрушки, убивать мою кошку и отравлять нашу жизнь. На нашу миссию я надела болоневые штаны, горнолыжную куртку и тёплые зимние ботинки – температура держалась низкая, а в засаде мы могли просидеть довольно долго. Я также приготовила термос с горячим чаем. Сейчас это может показаться глупым, но когда мы проведём в лесу не один час, я точно не стану так думать. Мы встретились около дома Германа, а, продвигаясь в сторону башни, старались держаться посёлка. Казалось, что так будет безопаснее. – Герман? – окликнула я. Я держала его за рукав куртки, чтобы не отстать. – Что такое? – Откуда ты знаешь про башню? – Про нее все знают. Сопоставить два и два несложно. Кирпичная стена башни стала проглядывать через кроны деревьев, когда мы, дойдя до нужной тропинки, углубились в лес. Я вздохнула. Последний раз я была здесь почти полгода назад вместе с Туре. Мы приходили вспомнить детство и отметить успешно сданную сессию. Тогда мы были только вдвоём, и я помню, как он сказал, что было бы неплохо однажды вернуться сюда с Робертом. Но этого так и не случилось: Туре больше нет, да и Роберт куда-то пропал. Я вспомнила о нем лишь сейчас, и совесть в моей голове пробудилась словно после зимней спячки. Да, мы не были так близки, но он все же был моим другом. А я даже не вспомнила о том, что совсем недавно по делу о его пропаже приходил следователь. Думая об этом, я запнулась о какую-то торчащую из земли скользкую корягу и лишь чудом устояла на ногах. Герман тут же поспешил подхватить меня. – Черт, Даша, осторожнее! – Я ее не заметила, – смущенно пробормотала я. – Где ты витаешь, Даша? В облаках? Нужно смотреть под ноги! Я поджала губы, но ничего не ответила. Грусть вдруг навалилась тяжёлым грузом, а резкие слова Германа лишь добавили к нему ещё пару килограмм. Стиснула зубы, но легче не стало – ком подступал к горлу все выше. В какой-то момент я почувствовала, как что-то влажное стекает по щеке, сначала по одной, затем – по обеим. Я больше не могла сдерживать слёзы, и они лились, лились, лились, застилая глаза и превращая окружающий мир в туман. Я даже не знала, из-за чего плачу. Просто все навалилось. Я замедлила шаг, с трудом переставляя вдруг отяжелевшие ноги, и это дало Герману возможность уйти вперёд. Впрочем, он заметил это совсем скоро и, обернувшись и обнаружив меня позади, поспешил вернуться. – Даша! Даша, милая, что случилось? – он положил свои холодные ладони на мои щёки. – Прости, я сказал слишком резко, я не хотел… – Ничего, – проговорила я, хотя голос больше походил на шёпот, – я просто…не знаю, что на меня нашло. Все навалилось. Прости, я не хотела плакать. – Дурочка, тебе не за что извиняться, – он заботливо погладил меня по щеке, смахивая слезу. – Ты вспомнила что-то связанное с детством? Если не хочешь, можешь не отвечать. Просто пойдём дальше? – Туре хотел прийти сюда вместе с другом, – заговорила я, когда мы продолжили путь, – но этот друг, он недавно пропал без вести. А я даже забыла об этом. Не узнавала, как продвигаются поиски, нашёлся ли он. Я только и делала, что думала об этом анониме, пыталась разгадать его дурацкие загадки. – В этом нет твоей вины, Даша. Виноват только он, он и никто больше. И мы узнаем, кто он. Пусть это будет сегодня или в другой день, но мы обязательно сделаем это. Мы не дадим ему дурачить нас. – Прости, – я в последний раз шмыгнула носом. Кажется, стало легче. Он прижался губами к моей щеке. Осторожно провёл ими снизу вверх по дорожке, которую совсем недавно оставила слеза. А затем обнял меня, и от этого стало невероятно тепло. Я почувствовала себя дома. – Надо где-то спрятаться, – сказала я, окончательно успокоившись. – Кажется, мы пришли рановато. – Видишь этот холм? – Герман указал рукой в сторону, противоположную от башни. Я кивнула. – Там вход в старый заброшенный бункер. Вернее, он замусорен и в бункер входа уже давно не осталось, но мы можем укрыться и устроить там наблюдательный пункт. – Откуда ты все это знаешь?! – я была поражена его познаниями местных заброшенных объектов. Мы провели в этом лесу все детство, но о входе в бункер я слышала впервые. Как и старом локомотивном депо. – Я тоже жил здесь, Даша, не забывай об этом, – улыбнулся Герман. Кажется, мое удивление ему польстило. Бункер, а точнее, портал в него и вправду был замусорен. Мы с трудом уместились в его тесных стенах, чудом не вляпавшись в мешок с какой-то гадостью. Было тесно и промозгло, но все равно хорошо. – Господи, если бы только кто-то на работе узнал, чем я сейчас занимаюсь, мне бы точно вызвали психбригаду. И выгнали из университета. Я прыснула со смеху. – А что ты смеёшься? Между прочим, прямо сейчас ты переживаешь исторический момент – сидишь со своим преподом в какой-то мусорной яме и выжидаешь непонятно кого. Запомни этот день навсегда, не каждый студент может таким похвастаться. – Если не вдаваться в детали, технически ты уже не мой препод, – передразнила я его вчерашние слова. – Между прочим, это целиком и полностью твоя идея. И выжидать непонятно кого, и сидеть в мусорной яме, кстати, тоже. – Главное, обзор на башню открывается отличный, а остальное – житейские мелочи. Давай телефон, позвоним ему, пока сидим здесь. – Кому – ему? – не поняла я. – Следователю твоему, кому-кому. Узнаем, как продвигаются поиски. Я благодарно сжала его ладонь. Поддержка – вот что было важно для меня в этот момент. И он снова оказался рядом, когда был так нужен. Роберта не нашли. Более того, следствие по его делу даже не сдвинулось с мертвой точки. Пропал без вести. Растворился. Исчез. – Разве такое бывает? – прошептала я. – Был человек и вдруг нет его? Нигде нет. Разве может такое быть? Герман пожал плечами: – В этой жизни может быть все. – Я даже не знаю, в курсе ли он, что Туре погиб. Успел ли он с ним попрощаться? – Он найдётся, Даша, обязательно найдётся. Иногда бывает трудно, но ещё и не такие находились. – Считается, что если человек не нашелся живым в первые три дня, то уже не найдется никогда. Следующие десять минут мы просидели молча. Я играла с молнией на его жилете, а он пытался заплести косичку из прядки моих волос. Спустя еще полчаса холод начал ощущаться даже через мой тёплый зимний костюм. Я невольно поежилась. – Нужно было взять горячий чай, – посетовал Герман. – Я взяла, – улыбнулась я, и в этот момент почувствовала особенное, доселе неизвестное удовлетворение. – Что же ты молчала все это время? Подожди, я сам. С этими словами он достал термос из моего рюкзака и налил чай в крышку, которая одновременно служила стаканом. Над золотистой жидкостью клубился пар. Герман осторожно подул, разгоняя его струйки. – Ты такой заботливый.