Я поздно опомнилась — когда между нами остался один шаг. Развернулась и рванула от него. Напрочь забыв, что от хищника нельзя убегать, нельзя подставлять спину. Меня схватили за считанные секунды и придавили к столу лицом вниз. Дышать было тяжело, его горячее дыхание шло мне в шею. А тяжесть его тела на мне, упирающийся в мои ягодицы твёрдый член… Господи, как же я по нему скучала, и как я сейчас хочу вновь оказаться в его руках и вспомнить, какого это — сходить с ума от его прикосновений. — Вот ты и попалась… — прошептал он мне на ухо, а юбка поползла вверх. Силы небесные, помогите мне… — Ну, поймали вы меня, — сказала я. — Дальше что? Решили наказать, изнасиловав? Очень мужской поступок, браво, Клим Маркович. На этой моей фразе он просто застыл, всё тело напряглось и руки, которые были на моих бёдрах, замерли. Тяжесть тела с меня пропала, он отступил на шаг, что позволило мне встать со стола и повернуться к нему лицом. Меня прожигали просто насквозь тёмно-серые глаза, которые я так любила. Смотрела в его лицо, изучала, и просто для себя понимала, что он уже давно не тот… Да и я стала другой, мы оба изменились, стали другими. Правила игры полностью поменялись, надо принять тот факт, что сейчас мы совершенно чужие друг другу люди. — Я вам не враг, — нарушила я тишину, — почему вы вдруг для себя это решили? Не понимаю. Мы в одной лодке, мне нравится моя работа, и я хочу вам помочь, но вот эта война, что началась между нами, ни к чему хорошему не приведёт. Мы потеряем больше, чем приобретём. — Два–один, — произнёс он. — Ты меня сделала, молодец, точный удар. Умная, красивая, хитрая, что жутко меня в тебе подбешивает… — Бешу? Вас? Почему? — спросила я, хотя знала ответ. — Слишком напоминаешь мне её, — кивнул на фото, — ты классный специалист, но, смотря на тебя, не могу не вспоминать её, и это меня раздражает. — Клим Маркович, мы совершенно два разных человека. Она — это она. Я — это я. Просто примите для себя этот факт, и жить станет легче и мне, и вам. Мы сейчас ведём себя, как малолетки, которые решили помериться причиндалами, вот честное слово. На мою фразу он засмеялся, да так задорно, что я невольно улыбнулась, буквально на мгновение промелькнул прошлый Клим. Запустил пятерню в свои волосы и провёл по волосам. Красивый и статный мужчина, который, к сожалению, уже не мой. Что ж, придётся принять и смириться с неизбежным. — Ты права, давай обговорим всё с самого начала, присаживайся. — Хорошо, — сказала я, отодвигая стул и присаживаясь, а потом посмотрела на него с немым вопросом в глазах. — Какие новые правила игры? — Правила по поводу отсутствия мужчины в твоей жизни на один год не меняются, нечего забивать голову всякой ерундой. — То-есть, отношения и чувства для вас — это ерунда? Человек без них становится чёрствым сухарём, вот прям как вы, уж простите, но это факт. — Чёрствый сухарь? — переспросил он, откинувшись на спинку стула, и постучал пальцами по столу. — Забавная ты, мне слово поперёк боятся сказать, а ты не то, что не боишься, так и в лицо всё говоришь. — Ну, так это моя работа, — сказала я спокойно, — если мой начальник ведёт себя как бесчувственный мудак, то моя задача сказать ему об этом и исправить ситуацию. От вашего отношения к людям очень сильно зависит механизм работы в компании. Я согласна, что для того, чтобы быть справедливым, иногда надо быть жестоким. Но всё время держать в страхе невозможно, когда лишний раз боишься вздохнуть — это неправильно. Иногда надо быть нежнее, более понимающим. — Хм, — улыбнувшись, сказал Клим, — свалилась на мою голову, ты же сейчас перекроишь всё в компании. — А для чего вы меня нанимаете? — спросила я. — Вы можете ответить сами себе на этот вопрос? Вам нужен просто аналитик, или всё же помощник двадцать четыре на семь? Тогда вы должны понимать, что я узнаю ваши сильные и слабые стороны. Буду видеть ваши ошибки, буду знать, когда вы руководствуетесь логикой, а когда верх берут эмоции. — М-да, ты опасная… — сказал он, не сводя своего взгляда с меня, и мне показалось, что он там в своей голове уже раздевает меня. Он может и не отдаёт себе в этом отчёта, но взгляд говорит за него. — Тебя надо держать поближе, умная женщина всегда опасна. — Для глупого мужчины — да. Но разве вы глупый? Мне кажется, вы — умный и мудрый, просто порой вам надо задавать верное направление из тени, — на мои слова он просто улыбнулся, показывая, что он согласен с моими доводами. — Пусть я буду чёрствым сухарём и бесчувственным мудаком, но я против мужчины в твоей жизни. — Почему? — спросила я, а у самой перехватило дыхание. — Не знаю, я не могу это объяснить, но против… — Хорошо, но тогда я тоже хочу выдвинуть условия, — сказала я спокойно. Либо сейчас, либо никогда! — Слушаю. — Вы хотите, чтобы на людях я играла роль вашей любовницы и все поголовно думали, что я сплю с вами, верно? — Верно, это условие тоже не меняется. — Тогда вы должны привыкать к моим прикосновениям, иначе на людях это будет слишком заметно, и все поймут, что это ложь. — Хорошо, — кивнул он, — тогда это касается и тебя. — Согласна, здесь даже не спорю. Но без таких выходок, как недавно. Это всё равно, что насилие. — Я перегнул палку, за это приношу свои извинения, но просто ты сама меня взбесила. И, Изабелла, наедине прошу на «ты». — Хорошо, Клим, как скажешь, — произнесла я так, как произносила его имя раньше. Просто на автомате, просто не соображая, что делаю. Поняла слишком поздно, его глаза снова потемнели и, прежде чем я поняла, то он уже нависал надо мной, губы оказались так близко друг к другу, всего в трёх сантиметрах! — Ещё раз… — выдохнул он. — Что именно? — выдохнула в ответ. Смотрела я не в его глаза, а на губы, которые так люто хотелось поцеловать. — Произнеси моё имя. — Клим… Он запустил пятерню в мои волосы и натянул до лёгкой боли, по нервам ударило ощущение возбуждения как раньше. Тело снова вспомнило его прикосновения, будто и не забывало. Второй рукой он прикоснулся к моему лицу, а большим пальцем провёл по нижней губе. Он, как и я, не сводил глаз с моих губ. — Уходи… — прохрипел он. — Разговор продолжим позже, когда приду в себя. — Что? — спросила я, не понимая, что он говорит, в голове просто каша. Возбуждение бьёт по венам, по телу дрожь. — Клим? — Изабелла, прошу, уходи… Я слишком заведён, и сейчас неадекватный, могу сделать то, о чём пожалею. Не стоит… Уходи. — Хорошо, — прошептала я, — тогда отойди и отпусти меня. Я не могу встать, ты слишком близко, а твои пальцы в моих волосах. — Да-да… Сейчас… Хоть он это и говорил, но ничего не делал. Пальцы сильнее запутывались в волосах, губы становились всё ближе к моим. Я чувствовала его дыхание кожей. Между нами был настолько разряженный воздух, что, казалось, поднеси спичку — и всё взлетит на воздух. Меня тянет к нему, а его как магнитом ко мне. — Клим… — прошептала я. — Отпусти… Пожалуйста… Господи, как смешно, моё «пожалуйста» прозвучало как мольба не останавливаться. Вот я дура… Осталось буквально одно движение, и наши губы просто соединятся, а что будет дальше — одному Богу известно… Но тут, как спасение, прозвенел звонок. Он отпустил меня, а я просто вылетела из кабинета, пока была возможность. Как только за мной закрылась дверь, то я и все, кто смотрел на меня, услышали, как что-то в кабинете было разбито об стену. — Что смотришь? — спросила я Жанну, которая прожигала меня взглядом полной ненависти. — Беги, успокаивай, это ты умеешь делать лучше, чем работать. Сказав это, я развернулась и ушла. Глава 3 Дрожь по телу, бегущая за его пальцами и поцелуями, — словно бабочки порхают по моей коже. Вокруг тишина и темнота. Лишь жар и тяжесть его тела, которая впечатывает меня в матрас. Горячее дыхание мужчины на моей шее, сильные руки, так крепко сжимающие мои бёдра, и эти резкие движения, по которым я так скучала. — Кл-и-им-м-м… — стону я, мой голос отдаётся эхом в комнате. Над ухом слышу его рык. — Ещё… Пожалуйста… Ещё. Мои губы тут же накрывают его, нас скрепляет такой жаркий и глубокий поцелуй, от которого просто кругом голова. Дыхание сбивается, сердце бьётся где-то в горле. Я стону в его губы, а он только сильнее прижимает меня, и ритм его движений становится только мощнее. — Тебе хорошо? — выдыхает он, двигаясь во мне. — Очень, мне очень хорошо… — Что ещё хочешь? — спросил он, покусывая моё ухо. — Хочу, чтобы ты был сзади… — Как скажешь, — сказав это, он хватает меня за руку, резко переворачивает и ставит на колени. Его пальцы пробегают по моим бёдрам, а потом одно резкое движение, и я чувствую его глубоко внутри. Как же хорошо… От его движений из горла вырывается крик, но он прикасается к моим губам пальцами и проникает ими в рот. — Не надо так шуметь… Мария… — шепчет он следом. Что?! Меня как током дёрнуло. Какая Мария? Меня зовут Изабелла! Изабелла! Я не Мария! А потом мой помутнённый взгляд падает на источник света. Стараюсь сфокусировать своё зрение, и вижу себя в зеркале, Клима сзади. Но вот только оттуда на меня смотрит та я, шесть лет назад. В то время я играла Марию… — Он всегда будет моим, — говорит мне отражение. — Ты — всего лишь замена… — Нет! Не хочу! Нет! Подскакиваю с кровати, смотрю на часы — шесть часов утра. Господи, ну приснится же такое… Тело всё ещё пребывает в расслабленном состоянии, мозг понимает, что я уже проснулась, а тело всё ещё в сладкой истоме. Повернула голову: сын спит рядом, обнял свой любимый плед и так мирно сопит, а за его спиной целое пустое место, куда бы смог поместиться его отец, Клим. Но… Он не знает о его существовании, а я вряд ли когда-нибудь скажу. Не потому, что не считаю нужным, а мне просто страшно.