— Мой маленький, любимый мальчик, — прошептала я и поцеловала ребёнка, а потом встала и пошла варить кофе. Правда сперва надо в душ, чтобы прийти в себя после такого сна, так нереально трезво мыслить. Включила воду, да похолоднее. Но это мне не помогало — внутри всё слишком болело от напряжения и ощущения пустоты, хотелось его прямо сейчас. Чтобы он взял за волосы, как раньше, укусив меня за загривок, заполнил собой до предела… Я даже не заметила, как одна рука оказалась между ног, а другая накрыла грудь, лбом я упёрлась в холодный кафель, и глубоко задышала, потому что была слишком возбуждена. Пальцами скрутила сосок и выгнулась в желанной истоме, пальцы другой руки запустила между ног и надавила на своё самое чувствительное место. Когда ко мне вообще последний раз прикасались? Два или три года назад? Я уже забыла, каково это — целовать мужчину. Но порой так сильно хотелось… В голове замелькали картины, как это было бы, если сзади меня стоял он, и это его руки ласкали бы моё тело. Его пальцы всегда так безжалостно и нежно вторгались в моё тело, а язык гулял вдоль шеи и плеча. От этих воспоминаний застонала, выгнулась и ещё шире раздвинула ноги. Пальцы сильнее погружались внутрь, бёдра подмахивали в такт, пальцы другой руки сжимали сосок, который был ужасно чувствительный. Я закусывала губу и скулила так тихо, чтобы не разбудить ребёнка. Господи, что я за мать такая? Стою под душем и удовлетворяю себя, пока мой ребёнок за стенкой спит. Оргазм от моих движений нахлынул неожиданно, и я прикусила губу, чтобы не закричать. — Клим… Господи, Клим, как я по тебе скучаю… Прости меня… Прости… Отдышавшись, я быстро сполоснулась и вышла на кухню, поставила турку. На улице стоял май — уже не холодно, но и не жарко. Я так залюбовалась пейзажем, что чуть не пропустила кофе: ещё бы чуть-чуть, и он убежал. — Чёрт! — выругалась я, потому что схватилась за горячую ручку. — Чтоб тебя! Тут же в дверь позвонили. — И кого могло принести в такую рань?! — проворчала под нос. Я бегом побежала открывать дверь. Хоть Марк и спит, как убитый, но рисковать не хотелось. Глазка на двери у меня не было, поэтому резко открыла дверь, чтобы навтыкать тому, кто будит моего ребёнка. — Какого чёрта вам надо в шесть часов утра?! — Изабелла Кристиановна? — спросила меня женщина на пороге квартиры. Она была старше меня лет на пятнадцать точно. Но возникал вопрос: что ей от меня надо? — Да, это я. — Меня зовут Маргарита Ивановна, я гувернантка. Меня наняла ваша компания, и объяснили, что вы часто будете в командировках, а сына не с кем оставлять. Я педагог по образованию, работаю в этой сфере уже двадцать лет. За ребёнка можете не переживать. — Проходите, — бросила я, отойдя в сторону. — У вашего сына есть аллергия на лекарства и еду? — Пенициллин и клубника, — на автомате ответила я, задумавшись. А потом спохватилась и спросила: — А зачем вы сейчас пришли? В такую рань? — В смысле? — спросила она, приподняв свою идеальную тонкую бровь. — Вы не в курсе? У вас сегодня вечером самолёт в Женеву. — Что? — спросила я и села там, где стояла, благо сзади был стул. Маргарита Ивановна сориентировалась и быстро принесла воды, ходила она бесшумно, словно плыла. Я опустошила стакан и молча уставилась на неё, она же ждала, когда я приду в себя. Короткие волнистые волосы, круглое лицо, очки в оправе, которые делали из неё строгую учительницу русского языка. Я не знала, почему она вызывала именно такую ассоциацию, но именно так оно и было. Прямой нос, небольшой рот, слегка подкрашенные карие глаза, цвет волос — пепельный блонд, на губах бежевая помада. Одета она была по-простому, но очень женственно: прямая юбка шоколадного цвета и лёгкая хлопковая водолазка бежевого оттенка, поверх нее нитка жемчуга. Всё со вкусом и в меру. — Я так понимаю, вы не в курсе? — спросила она, прервав молчание. — Не-е-ет, — ответила я, покачав головой, — а когда вы узнали? — Вчера вечером мне позвонили и сказали, что я должна прийти к вам сегодня. Время не уточнили, поэтому я пришла к вам сама. Решила, что раньше будет лучше. Мало ли, вы не готовы к моему приходу и, как вижу, не прогадала. Давайте вы мне немного расскажете о вашем сыне. Как его зовут? — Марк, — ответила я, — что именно хотите узнать? — Что он любит есть по утрам? Есть ли любимые занятия после садика, где любит гулять. Какие любит фильмы, мультики. В целом, расскажите самую основную информацию. Кстати, он разговаривает на английском? — Нет, я не учила его этому языку. — Ничего страшного, я буду его учить, пригодится. Английский — вообще нужный язык, тем более дети его учат куда быстрее взрослых. Ну, так что он у вас любит? Я только открыла рот рассказывать факты, как у меня зазвонил телефон, смотрю — Клим Маркович. — Одну минуту, босс звонит, — сказала я Маргарите и ответила на звонок. — Алло, добрый день! — Здравствуй, Изабелла, сегодня к тебе должна прийти гувернантка, её зовут Маргарита Ивановна. А ты летишь сегодня со мной в Женеву, билет у тебя уже на почте. Собери всё необходимое до трёх часов дня. — Но как так? Я не предупредила ни воспитателя, ни с сыном не поговорила. Вы всё так неожиданно сделали, я даже не знаю, с чего начать. — У тебя есть время, наш самолёт в пять. Мой водитель приедет за тобой в три. До этого времени реши все вопросы и будь готова к этому времени. В Женеву мы летим по работе, возьми с собой деловой наряд и платье. Мы пойдём на званый ужин, у моего отца день рождения. На этом всё. И да, Изабелла, мы, кажется, договорились на «ты», сотового телефона это тоже касается. Клим положил трубку, а я сидела просто в шоке. Вот это мне фортануло, так фортануло… Я сидела на стуле и хлопала глазами, потому что не понимала: как мне всё успеть?! Позвонить в садик и объяснить всё Елене Ивановне, прочитать и подписать соглашение о том, что я согласна доверить ей сына. Прочитать другой договор, собрать вещи, рассказать всё Маргарите, объяснить детали, поговорить с Марком — и всё это до трёх часов! — Господи, как всё успеть?! — спросила я саму себя, схватившись за голову. — Так, Изабелла, не паникуйте. Мы всё успеем, я вам помогу. Давайте, пока ваш сын спит, вы прочитаете договор и соглашение, потому что потом, боюсь, возможности не будет. — Да, Маргарита Ивановна, вы правы, надо сейчас… — Давайте просто по имени, — улыбнувшись, сказала она. — Нам предстоит долгое и тесное сотрудничество. — Хорошо, спасибо. Я взяла в руки договор и принялась читать. Мне хватило буквально пробежаться глазами по первым страницам, чтобы понять: договор составляли наши юристы. Погрузившись в строки, подтвердила свои ощущения. Документ был составлен так, что я была только в плюсе. Там было прописано столько рисков и обязанностей, за которые несёт ответственность компания и гувернантка, что у меня волосы становились дыбом. И она согласилась на такие условия?! — Вы сами читали договор? — спросила я, когда закончила. — Вы со всем этим согласны? — Да, читала, — кивнула она. — И абсолютно согласна. Сразу видно, что договор составлял знающий и толковый человек, который заботится о том, для кого нанимают гувернантку. Ведь я буду работать не с вами, а с ребёнком. И рисков, и ответственности очень много. От её слов у меня просто челюсть отвисла. Если она согласна на такие условия, то сколько же стоят её услуги в день?! Это же просто нереальные требования! Мне не по карману будет такая… — Простите, а можно вопрос? — спросила я, немного прочистив горло. — Конечно, — сказала она, а потом вдруг добавила: — Хотите спросить, сколько стоят мои услуги? — Д-да… — ответила я, и ещё больше удивилась: вот читает меня, как с листа. — У меня что, всё на лице написано? — О, да! Они действительно дорогие, но, уверяю вас, это оправданные траты, — сказала она, тихонько засмеявшись. — У вас очень живая мимика, и, знаете, это хорошо. — Почему? — Потому что можно сразу понять и верно отреагировать. Свести обиду и скандал на нет. Главное — чтобы тот, кто был с вами рядом, не был глупцом, а он далеко не глуп. — Кто? — спросила я, подавившись водой, которую начала пить не совсем вовремя. — Вы сейчас о ком? — Как о ком? — спросила она, подняв бровь. — Я говорю вам про Клима Марковича. — А он тут при чём? Я просто его помощница, и между нами совсем ничего нет. Я ему вовсе не интересна, — говорила я, но как-то неуверенно. Я бы сама себе не поверила, а всё потому, что я хотела, чтобы было именно так. — Ну конечно, — сказала она, немного хмыкнув, — так я и поверила. Дорогая, если вы не замечаете очевидного, то это ставит под сомнения ваши умственные способности. —Что?! — спросила я, подпрыгнув на стуле. — Дорогая Изабелла, не кипятитесь, пожалуйста. Я не хотела вас обидеть, просто это глупо, с вашей стороны, не замечать очевидного. Вы ему интересны, и очень. Стал бы генеральный директор просто так, по доброте душевной, лично подбирать гувернантку для чужого ребёнка? Для женщины, которая ему совершенно не интересна? Стал бы он лично встречаться со мной и платить сам за мои услуги? — Он что?.. — спросила я, и снова облокотилась на стул от полного шока. Он же говорил, что я буду платить из своей зарплаты. — Но как? Почему? — Изабелла, вы же не глупая девушка, неужели ещё не поняли? — Я… Я… — Скажите, когда в последний раз в вашей жизни был мужчина? — спросила она спокойно, но твёрдо. — Что именно вы имеете в виду? Секс? — Нет, не секс. Я спрашиваю, когда вы в последний раз позволяли себе быть просто женщиной, которой помогают, любят, холят и лелеют? Когда вы разрешали себе любить? — Хм… — хмыкнула я и горько улыбнулась. — Давно, правильно? — спросила она. — Да… — выдохнула я так, словно мне только что озвучили приговор. — То-то оно и видно, — сказала та, помотав головой. — Такая красивая и эффектная, от вашего присутствия у мужчин крыша обязана ехать, и они должны забывать, как дышать. Вот такой нужно быть, а что я вижу перед собой? Женщину, которая привыкла в этой жизни всё делать сама. Она себе сама и друг, и муж, и защита, и опора. Сильная, непоколебимая, упрямая и с железобетонным характером, если уж что решили, сам Моисей не развернёт. Я не говорю, что иметь стержень — плохо, он должен быть, чтобы не разменивать себя на полуфабрикаты, но во всём этом вы потеряли самое главное.