– Остынь, скоро буду, – и бросил трубку. Сволочь! И как теперь его не ждать! – Что сказал брат? – спросил Ваня и поспешил забрать телефон из моих рук. – Сказал сидеть и ждать. Ты же знаешь его. Он немногословен. Он кивнул, и мы, решив возобновить просмотр старых фотографий, направились к дивану. Я села, поджав под себя ноги, а Ваня остановился рядом, около обтертых пыльных подлокотников. Первый альбом я уже пролистала, он содержал черно-белые фотографии молодых родителей Руслана и Вани, Анны Викторовны и Андрея Георгиевича. На них они выглядели молодыми и счастливыми. Будто и не догадывались о своей горькой судьбе, которая разбила в прах все мечты и надежды будущих детей. Второй альбом я бегло просмотрела и остановилась где-то в середине, на том месте, где пошли детские фотографии Руслана и Вани. Перелистываю белую страницу и не сдерживаю улыбку, как только натыкаюсь прищуренным взглядом на цветную фотографию, на которой запечатлен маленький Руслан с короткой стрижкой, но довольно улыбающийся, и Ваня. Его совсем не узнать, никогда бы не подумала, что на этой и предыдущих фотографиях действительно он. Перелистываю следующую страницу и немедля дергаюсь, почувствовав, как указательный палец поранился об острый край страницы. Шиплю сквозь зубы и прикладываю к губам подушечку пальца, втягивая появившиеся капли крови. – Сейчас пластырь дам. Подожди, – начинает копошиться Ваня и отъезжает к столу. Пока он усердно что-то ищет в ящике, мой взгляд приковывает одна фотография, от которой все мои внутренности стягиваются в один тугой узел и крепко сжимаются. Черт! Неужели это… – Держи, – кидает мне пластырь на коленки и спрашивает: – сильно болит? – Пустяк! – отмахиваюсь и продолжаю гипнотизировать детскую фотографию. Руслану здесь примерно тринадцать лет, длинная челка на лбу, синие бриджи и оранжевая футболка. Видно, что в то время его одевала мама. Рядом с ним в обнимку стоит не кто иной, как Степанов Никита. Смешно, до одури. Со светлыми волосами, тоже с челкой, бледнолицый, угрюмо смотрит в камеру, но улыбается. Что, черт возьми, здесь происходит? Руслан и Никита знакомы с детства? Дима говорил о том, что они переехали с Украины, еще в подростковом возрасте. Потихоньку, пазлы в моей голове начинают складываться, один за другим, выстраиваясь в огромную мозаику. Руслан, Ваня, Никита…Три человека со сложными судьбами, нити которых переплетены и связаны. И сейчас мне уже не кажется, что переплетены они случайно. День проходит быстро, за просмотром какого-то фильма на диске. Расположились мы с гостиной, представляющей собой небольшую комнату с длинным диваном, двумя креслами и старой антресолью. На низкой тумбочке стоял Смарт-ТВ. Нина Петровна сидела на кресле, пила чай и читала книгу. На нас не обращала никакого внимания, лишь однажды спросила, хотим ли мы поужинать, но Ваня ответил, что сначала нужно дождаться Руслана. Когда мне надоело карать время в доме, я быстро накинула на себя куртку, обула сапоги и вышла на крыльцо, попутно захватив с собой кружку душистого травяного чая. На улице уже стояла сплошная темень. Были видны только разветвленные ветви деревьев, покрытые блестящим белым покрывалом. Обхватив горячий напиток обеими руками, я сделала маленький глоток и стала всматриваться в лес. – Ты решила менингит заработать? – испугал мужской голос со стороны, отчего я подавилась чаем и стала кашлять. – Где твоя шапка? Руслан оказался лицом ко мне и в следующую секунду похлопал меня по спине, забирая из рук кружку. На глазах выступили слезы от нехватки воздуха, а горло першило. Я выставила руку вперед и хриплым голосом запротестовала: – Не нужно. Все! – Чего стоишь-то тут? – он не спешил отходить. По-прежнему стоял в двух шагах от меня и скользил темным взглядом по моему телу, затем посмотрел в глаза и отхлебнул мой чай. – Тебя жду. Ты же велел. – Да? – заискивающе хмыкнул мужчина и поставил чай на деревянную стойку крыльца. – А ты на этот раз решила послушаться? И никакой истерики не последует? Кинув возмущенный взгляд Руслану, я поджала губы и сложила руки на груди: – Когда это у меня была истерика? – Тебе, что, память отбило? – Я даже не поняла, в какой момент он снял с себя шапку и надел ее на меня. – С тобой невозможно разговаривать, – заключила я недовольно и поинтересовалась: – Где ты был? Ничего плохого же не случилось? А то Нина Петровна весь день переживала за тебя. – А ты? Я потупила взгляд и переспросила с хрипотцой. Голос все еще саднило. – А что я? – Переживала? – он надел на голову капюшон и подошел непростительно близко, отчего концы наших носов соприкасались, а подушечки моих пальцев заискрило от желания дотронуться до небольшого шрама около виска. – В армии получил, – объяснил мужчина, словно читая мои мысли. – А откуда другие? – Я был не самым послушным подростком, принцесса. Всегда встревал в драки. Однажды по юношеству получил ножевое ранение. Бабуля тогда чуть с ума не сошла, ругала родителей, что моим воспитанием должным образом не занимаются. – Сколько тебе было, когда родители погибли? Мне Ваня поведал, что они отравились угарным газом ночью… – ворошу болезненную для него тему. Ему неприятно, видно по лицу: поджимает плотно губы, щурится, отведя взгляд в сторону. – Это случилось пятнадцать лет назад. Больше не нашлось темы для общего разговора? – Я пытаюсь понять, почему ты стал таким… Не оправдываю твои поступки. Просто… Наверное, всегда найдется что-то, что меняет твою жизнь с ног головы. Возможно, жизнь прогнула, заставила… – Ты все-таки пытаешься придумать мне оправдания. Не нужно. Жизнь меня не заставляла. Я сам. – Но почему? – Потому что иногда нужно играть на опережение. По-другому я не смог. Как там говорят? Из двух зол выбирай меньшее? У меня не было такого выбора, принцесса. Щербаков прислонился своим лбом к моему, закрыв глаза, будто со мной он отдыхал, забывал о главных проблемах. – Пойдем, простынешь иначе. Я надеюсь, у тебя не хватило мозгов позвонить родителям с телефона брата? Немного оттолкнув его, я спрятала лицо в руках и приглушенно застонала. – Что? Действительно не сообразила? – по-настоящему развеселившись, спросил он. – Замолчи. Просто замолчи. Глава 19 Мы еще немного стоим на крыльце. Я жду, пока Руслан покурит, топчась на месте и вдыхая свежий морозный воздух. Мы стоим с ним вдвоем и случайно кидаем взгляды друг на друга. – Так бывает, – неожиданно для меня проговаривает он и стряхивает указательным пальцем пепел от сигареты. – Мне иногда даже обидно. – Ты про что? – не понимаю я и, немного подумав, спрашиваю разрешения, протянув руку: – можно? Он сводит брови и хмурится, кидает быстрый взгляд на сигарету, а затем удивляется. Что-что, а удивленный выражения лица я вижу на его лице, мне кажется, впервые. Обычно он напускает показное равнодушие и некую отрешенность от мира. – Ты куришь? Я неосознанно прикусываю губу и отвожу взгляд в сторону. – Я… обычно не курю… только… когда стресс или что-то вроде этого, – в итоге справляюсь со своим голосом и снова смотрю в лицо мужчине. – Что-то вроде этого? – интересуется он и, делая последнюю затяжку, кидает докуренную сигарету в жестяную банку, стоявшую рядом с ним на стойке крыльца. – Что за хрень? К чему девушке курить? – Руслан, мне не шестнадцать, чтобы меня отчитывать. Я не твоя родственница или девушка. Я не обязана слушаться тебя. Я еще пью алкоголь. Ты, надеюсь, не собираешься падать в обморок, узнав эту новость? – Увижу с сигаретой во рту – выпарю так, что неделю не сможешь сесть на задницу, – подходит ко мне и, указательным пальцем поднимая мне подборок, заявляет жестоко. – Что? Ты не посмеешь. Шутишь ведь, да? – не веря его словам, избавляюсь от несильного захвата и брожу рассеянным взглядом по его лицу. – А ты попытайся, тогда проверим, шучу ли я или нет. Он обходит меня, обдавая шлейфом приятных нот мужского аромата. Закрываю на секунду глаза и позволяю ему опуститься в мои легкие. Так бы и дышала им. Я понимаю, что дело здесь далеко не в самом парфюме, а в одном загадочном мужчине, который тревожит меня с каждый днем сильнее и сильнее. Я захожу за ним следом и делаю вид, что меня задели его слова. Отворачиваюсь, когда он открывает передо мной дверь из сеней в дом, и облегченно выдыхаю, едва моя нога переступила порог теплой комнаты. Снимаю с себя обувь и верхнюю одежду, шапка все еще на мне. Недолго думая, я мимолетом возвращаю ее хозяину со словами: – Ты бокал оставил. Сходи. Все равно еще одет. Руслан сухо интересуется, принимая из моих рук головной убор: – Кто брал? Я или ты? – Мы пили вместе. Точнее ты последний.