– Марина, – я уже коснулась ручки двери, как меня остановил его голос. – У тебя есть номер Ани? – Зачем? – протянула я и снова икнула, прижав руку к сердцу. Закатив глаза, он шагнул ко мне и загадочно произнес. Видно, просить кого-то об одолжении непривычно для него. – Да мало ли, зачем. Тебе сложно? Я ее не обижу, не волнуйся. – Я подумаю. Глава 23 Уснула я под утро, меня все-таки стошнило, хорошо я успела добежать до туалета. Пришлось потом чистить унитаз, а после смывать с себя всю грязь и пыль этого вечера. Душ помог взбодриться и собраться с мыслями, оставив позади хмельную игривость. Часы на кухне показывали четыре утра, а сон меня так и не пробрал. Ни в одном глазу. Сделав себе чашку некрепкого кофе, я уселась за столом с ногами, и потихоньку цедила обжигающий напиток. Телефон лежал на столе и нервировал меня своим бездействием и темным экраном. Мне так хотелось увидеть на дисплее номер Руслана, услышать его тихий низкий голос, прочувствовать всю глубину ненавязчивых слов, чтобы успокоили, обласкали, заставили ощутить себя важной. Руслан просил самой не звонить, а ждать опрометчиво его звонка. Но что если он так и не позвонит? Что если забыл о своей маленькой просьбе? Руки будто сами потянулись к гаджету и набрали знакомую комбинацию цифр. Пошли первые гудки и я, затаив дыхание, вслушивалась в дребезжащие звуки гудков. – Слушаю, – незнакомый женский голос разбил в пух и прах все мои ожидания и надежды. – А кто это? – я быстро взяла себя в руки и хриплым голосом уточнила у девушки. – Лида, – ответила она таким тоном, словно это должно все мне объяснить. Хотя так оно и было. Значит Щербаков сейчас не один. Ночь, девушка рядом – хорошо ему живется. Меня отправил подальше, чтоб не мешалась под ногами. – А кто спрашивает? Вам Руслана дать? Он в ванной. Подождите минуту. – Хорошо, – не понимаю, почему продолжаю сидеть и ждать его. Ночь за окном прекрасно олицетворяет бушующие чувства горечи и огорчения внутри меня. – Слушаю, – снова ядовитая фраза разрезает динамик телефона. – Почему не спишь? – Привет, – закрыв глаза, произношу я, надеясь на теплое приветствие. – Хотела услышать просто твой голос. Ты обещал сам позвонить… Ты злишься? – обеспокоенно спрашиваю я, когда слышу абсолютную тишину по ту сторону. Смотрю на дисплей. Да вроде звонок все еще идет, ничего не слетело. – Я тогда пойду, извини, что потревожила. – Все в порядке, – наконец-то нарушает он тишину, успокаивая меня. – И нет, я не злюсь. Так и думал, что ты ослушаешься меня и первой позвонишь. Просто мне сейчас неудобно разговаривать. – Я так и поняла, – не удержалась от смешка. – Это твоя бывшая? – Что ты там снова себе напридумывала? – вместо того, чтобы ответить на мой вопрос, он задает свой. – Принцесса, только давай без всяких заскоков. Я зверски устал. Весь день на ногах. – И что ты делал? – Оформлял заказы, – он делает паузу, а потом поясняет: – не на людей. На строительство каркасных домов. Довольна? – Более чем, – уступчиво соглашаюсь и все-таки продолжаю теребить болезненную для меня тему. – Что делает у тебя твоя бывшая? Особенно в такое время. Мне нужно знать, Руслан… – пытаюсь достучаться до него, показать, как сильно ранит меня его беспечность. – Объясню, как приеду. А ты почему еще не спишь? Все хорошие девочки в такое время уже по кроваткам. – Куда приедешь? – настороженно интересуюсь и даже свешиваю ноги со стула. – У меня как раз появились дела в твоем городе. Да и Матвей жалуется. Так что на днях должен приехать. – Он мне тоже не слишком уж симпатизирует. – Я помню, тебе нравятся такие, как Илья, – я так и чувствую, как улыбка трогает его губы. Он тихо смеется и просит: – иди спать, Марина. Я перезвоню завтра. – Точно? – Точно. И только когда кладу трубку, понимаю, что так и не спросила, когда он хочет прилететь ко мне. Да если честно, меня это неважно. Куда важнее, что он приедет ради меня. Улыбка растягивает сухие губы, отчего на нижней губе образует ранка после характерного треска на ней. Остывший кофе больше не привлекает меня, я выливаю в раковину остатки напитка и выхожу из комнаты. По пути захожу в спальню родителей, целую мать в висок и еще несколько минут глажу ее волосы, такие мягкие и родные на ощупь. Вибрация телефона на тумбочке пугает меня до чертиков. Я прикладываю руку к сердцу, успокаивая его бешеный ритм, и смотрю на неизвестный номер. В голове мелькает миллион непрошенных мыслей о том, что возможно это тот, человек который хочет навредить мне, он узнал, где живут мои родители, и хочет добраться до меня через них. Но к чему такая сложная схема? Если у него на приводе практически целый город, ему не составит труда проследить за мной и отследить мое местоположение. Я не знаю, какая неведомая сила заставляет взять телефон в руки и провести пальцем по экрану. Будто в замедленной съемке я подношу его к уху и говорю на выдохе: – Да? В ответ безмолвная тишина, заставляющая подрагивать руки и бегать мурашек по спине. Я выхожу из спальни, не забывая закрыть плотно за собой дверь, и пригвождаюсь к паркету, нервно поджимая пальцы ног в носках. – Я вас не слышу. Говорите, – голос подстать моему состоянию, с хрипотцой, немного испуганный. – Доброй ночи! Вас беспокоит республиканская больница номер один. Я дежурный врач. Вы Надежда Анатольевна? – Нет, она спит. А что случилось? – Кем вы приходитесь ей? – деловитым тоном уточняет мужской голос, добавляя: – у Виктора сегодня случилось приступ, вы можете приехать? Я посинела до ужаса, вцепилась в дверной косяк и жалобно проскулила, не веря словам доктора: – Он умер? Я его дочь. *** Не помню, как мы оказываемся в стенах больницы. Помню лишь фрагменты: как второпях бужу мать, как пытаюсь невнятно сообщить, что у отца случился приступ, что нужно немедленно ехать туда. Слезы полностью опустошили меня. – У вашего отца наблюдается проявление ишемической болезни сердца. На данный момент нашей задачей является восстановить приток крови к миокарду и предотвратить развитие осложнений. Врач подберет необходимые лекарственные препараты и пропишет специальную диету. Без физической активности нам никак. Постепенно будем увеличивать нагрузку на тело. Данные рекомендации позволят снизить артериальное давление и сократить концентрацию холестерина в крови. По крайней мере, мы надеемся на это и на то, что Виктор поправится. – Да-да. Но как же так получилось? Мы хотели уже выписываться, его лечащий врач заверял, что он здоров. Голос матери неживой, какой-то скрипучий. Она, склонив понуро голову на плечо, проверила пальцами по своему обручальному кольцу и тихо всплакнула. – Не там искали. Иногда повышенное артериальное давление нужно не в голове искать, данное проявление может означать все что угодно, даже изменение в погоде, если вы метеозависимы. Лечащий врач отправил вашего мужа на реоэнцефалографию, в заключении, конечно же, ничего не выявлено. После приступа, мы сделали эхокардиографию, которая показала, что у Виктора проблемы с сердцем. – Можно его увидеть? – негромко спросила я, ощущая, как на душе становится одновременно тоскливо и тяжко. Врач посмотрел на меня как на дуру и недовольно поджал тонкие губы. – Девушка, вы в своем уме? Ему сейчас требуется покой. – Но у него же не инфаркт случился. Я имею в виду, что стенокардия это не так опасно. Можно глазком просто взглянуть? Врач уткнулся лбом в сжатый кулак и устало поговорил, на одном выдохе: – Стенокардия – это еще не окончательный диагноз, после ряда анализов и обследований может выясниться, что она стала проявлением развивающегося инфаркта миокарда. Понимаете? Мы не о цветочках здесь речь ведем. Покой всегда требуется больным, а особенно тем, у кого проблемы с сердцем. Лишнее волнение нам не к чему. – Марина, Федор Иванович правильно говорит. Мы же желаем отцу только хорошее. Если требуется покой, то пусть он отдыхает. Мы навестим, как будет возможно. Главное – чтобы он пошел на поправку сейчас. Я качнула головой, признавая правоту матери. Нашла ее руку под столом и сжала, даря необходимую поддержку и любовь. Когда мы вернулись домой, уже рассвело. Вошли в тихую квартиру, плотно закрыв за собой дверь, и встали как вкопанные около комода, не зная куда деться и за что браться. Первая мысль – убежать далеко-далеко и спрятаться за семью горами от всех невзгод и печалей, что охватили нашу семью. Однако эта мысль стремительно теряет свое прозрачное очертание, приобретая истинную реальность. Руки сами тянутся к плечам родительницы, надавливают на них и заставляют женщину развернуться ко мне лицом. Слеза, одна за другой, медленно стекает по ее щеке, и мать, не выдержав оглушающую тишину, ломается под гнетом удручающих новостей и прорывается громкими рыданиями. – Мам, ну ты чего-о. С папой все будет хорошо, вот увидишь. Это же замечательно, что сейчас все выяснилось, а не позже. Мы наоборот должны радоваться, – причитала я, не забывая гладить ее по спине. – Думаешь, отец не расстроится, узнав, как ты плачешь? Все, давай успокаивайся, а то я тоже начну плакать. – Моя хорошая, я так тебя люблю. Спасибо, что ты есть. Хочешь, я сделаю твой любимый облепиховый чай? Заодно себе ромашковый, для успокоения. Родительница спустя несколько минут все-таки берет себя в руки, вытирает наспех мокрые дорожки слез и проходит на кухню. Большая стрелка часов давным-давно показывает уже восемь часов утра. Спать хочется до умопомрачения, глаза сами собой закрываются, не выдерживая напряжения яркого света от лампы. Попью чай и завалюсь прямо в одежде на постель. Думаю так я и чувствую совсем рядом, на комоде, слабую вибрацию телефона. Впопыхах совсем забыла о нем, когда собирались в больницу. Мобильный лежал на том месте, где я его и оставила. Косым взглядом уловила надпись на экране и прошипела себе под нос: – Пошел ты куда подальше, Матвей. У меня не осталось сил пререкаться с тобой. Гори в аду. Отключив свой телефон, предварительно просмотрев исходящие вызовы, а их, к моему удивлению, было шесть, я кидаю телефон на прежнее место, и принимаюсь рывками стягивать с себя верхнюю одежду. Пусть весь мир подождет, а пока я хочу просто побыть наедине и прийти в себя.