Глава 19. Я могу сесть в машину. Поехать в клинику, сдать необходимые анализы, доказать этому недоверчивому болвану, что ребенок его. Что он был не прав. Сказать сладкое и горькое «А я тебе говорила!». Только вот, что это решит? Он тут же осознает, как был не прав? А может быть, тут же упадет на колени, признавшись в вечной верности и любви? А может быть, обнимет крепко, сказав, что очень хотел этого? Нет! Нет! Нет! Он просто кинет в меня пачкой денег и исчезнет до тех пор, пока ребенку не исполнится восемнадцать. Потому что ему глубоко плевать на меня. На нашего ребенка. Единственное, что волнует этого мужчину – мальчика, а что о нем скажут другие. Ведь это так не круто появиться на людях со своим личным бегемотом. Задавит еще кого – нибудь. А я вдруг понимаю, что не хочу его денег без него. Противно это как –то. Либо все, либо ничего! — А что, беременность еще на мозг влияет? — открывает Наиль двери, потянувшись через сидение. Я же закрываю ее обратно с сильным хлопком. Знаю, как его это бесит. Сую голову в окно и широко улыбаюсь его взбешенной моське. — Нет, как раз беременность очистила мой мозг от всякой заразы, не давая заразиться смертельным вирусом. — Не понял, блядь, Кристина! — орет он мне в окно, но я машу рукой и отхожу от машины. А где все – таки остановка? А, вон, трамвайная. Не успеваю отступить и пары шагов, как мою куртку собирают в охапку за шиворот, почти отрывая меня от земли. — Ничего сказать не хочешь, зайка? — и как он передвигается так быстро? — Я не твоя зайка! – отталкиваю его, но это бесполезно. Он такой высокий, что впору брать пистолет. Действеннее. — Моя, не моя, а если тест ДНК делать не хочешь, то какого хера пиздишь, что мой ребенок. — Ну тебе то виднее, вру я или нет. Да отпусти, мне больно! — бью его по лицу, от чего он бесится, пытается меня в машину запихнуть. – Помогите! Помогите! — Совсем дурная? Ты что орешь? – отпускает он меня и к машине спиной толкает. Сверху нависает. Смотрит так напряженно, что кажется, убьет сейчас. Или поцелует. Никогда не могла толком его выражение глаз разглядеть. – Кристина! Хватит пялиться. Скажи что-нибудь вразумительное — Да тут я. Что тебе от меня нужно? — Ты совсем? — он стискивает зубы. — Тест ДНК сделать мне от тебя нужно. — А мне нет. Я точно знаю, чей это ребенок. И до твоих сомнений мне нет никакого дела. — То есть это нормально сначала одно говорить, а потом съезжать, как маленькая? — Судя по твоим же подколкам, я не маленькая. — Да причем тут твой вес! Нахер было говорить, что ты беременна: — Ну так потому что я беременна! А ты вроде как отец. Хотя какой ты отец? Так... - фыркаю. - Семененоситель. Наиль заносит кулак, но тут же отпускает его, другой рукой хватая меня за плечо. Никогда не боялась, что он меня ударит. Не способен он на это. — Крис, не выноси мне мозг, — он бросает взгляд мне в декольте, от чего кожа тут же покрывается мурашками, стоит только вспомнить, как он мял и массировал грудь, как обожал сжимать ее руками и толкаться между членом. И мне это нравилось. Все нравилось. — Если ты сейчас не поедешь со мной, то больше у тебя шанса повесить на меня этого ребенка не будет. Кристина! Почти трясет меня, глаза на выкате. — Да и не надо! Свою миссию я выполнила, чтобы потом, лет через пять, увидев мальчика с твоими глазами и чужой фамилией, ты не орал на меня, что я от тебя что – то скрыла. А теперь будь добр отпусти меня и беги дальше трахать своих фитоняшек. Он отпускает меня и стоит, словно я сказала ему, что завтра нас ждет Армагеддон. А иначе как объяснить его ступор. Отворачиваюсь и иду по направлению остановки. С трепетом жду, что он меня догонит, обнимет, скажет, каким был дураком, а потом я наконец снова окунусь в поцелуй, который не чувствовала на губах так долго. Но чем дальше я иду, чем сильнее понимаю, что догонять он меня не будет. А мои слова и фантазии ему по барабану. Он избавился от меня и теперь, и дальше может идти по жизни легко. И я буду также. Сегодня я окончательно избавилась от иллюзий по поводу этого парня. Поняла, что глупо мечтать о том, для кого человеческие отношения лишь способ самоутвердиться. Я дошла до остановки и села на скамейку. Было до боли обидно, что все так вышло. Хотя это и понятно, разочаровываться всегда тяжело. Подъезжает трамвай, и я сажусь в него, чтобы домой доехать. Это то место, куда мне хочется возвращаться меньше всего. В своих мечтах я конечно уже придумала, что Наиль заберет меня к себе, даже сумку собрала. Но в очередной раз убедилась, что мечты не сбываются, и только мы сами можем помочь себе стать счастливыми. Дома я тут же пошла разбирать сумку, потому что собственно идти мне некуда. Да и не уйду я. Хочется маме с любовником своим тут жить, я не помешаю. — Ты сказала отцу ребенка? — заявилась на пороге мама. Стройная, красивая. Тоже меня стыдящаяся. Я пару раз слышала, что она вообще говорит, что детей у нее нет. — Сказала, — развешиваю вещи в шкаф, смотрю краем глаза, как она проходит, на мою кровать садится. Видел бы папа, во что превратилась его любимая жена, в гробу бы перевернулся. — И? — Что и? — Когда ты съезжаешь? — Я не съезжаю. Отец ребенка не верит, что это его ребенок. — Ну так сделай тест ДНК, пусть несет ответственность или иди аборт делай. — А ты почему не сделала аборт, когда мною беременна была? — Как ты можешь сравнивать? Я была замужем за твоим отцом вообще – то. А у тебя какие перспективы. Ты даже доучиться не сможешь. — Чего это не смогу. Я все смогу. И доучиться и ребенка полюбить. – закрываю шкаф и к матери поворачиваюсь. Хочу увидеть в ее глазах хоть каплю вины, но там лишь пустота и насмешка. — Я тебе уже сказала, на меня не рассчитывай. — Да я никогда и не рассчитывала, мам. Ты главное помни, что это и моя квартира, и я тут прописана. И уходить отсюда не намерена. — Тогда и ты не забывай, что коммуналка приходит каждый месяц, а ребенок помимо твоей титьки еще и жрать будет просить. И где ты собираешься брать на все это деньги? — Работать буду! — А учеба? — Разберусь! Уйди уже из моей комнаты. — Что, реветь будешь? — Не буду! Только не из-за тебя! — подхожу и почти насильно за дверь ее выталкиваю. Закрываю и прислоняюсь спиной. Я не буду плакать. Не буду. Я плакала, когда поняла, что горячо любимого отца больше нет. Я плакала, когда мама, не прождав и двух месяцев, привела в дом нового. А потом еще одного и еще. Я просто возненавидела мужчин, уверенная, что все они козлы. Одни бросали маму, другие издевались в школе надо мной. Лишний вес, как следствие горя, только усилил разлад между мною и матерью. Она перестала водить меня на кружки, перестала бывать на собраниях, она перестала брать меня в магазин. Стало казаться, что мы теперь не дочь и мать, а просто соседи по квартире. Нет, с деньгами проблем никогда не было. Отец оставил приличное наследство, но и его мать успешно прокутила. И как после всего пережитого я умудрилась влюбиться в такого как Наиль? Пытаюсь вспомнить конкретный момент, и вспоминается поездка по ночному городу, когда он предложил меня подвезти. У нас нашлось столько общих интересов, что казалось мы знакомы целую вечность. Мы обсуждали музыку, сериалы, компьютерные игры, фильмы, мы могли разговаривать обо всем и ни о чем. В тот момент я даже не думала о том, что могу в него влюбиться, просто кайфовала от общения с ним, думала, что нашла еще одного лучшего друга. Глава 20. Глава 20. Плакать мне долго не приходится, за дверью раздаются пьяные голоса и смех… Тело сводит неприятным волнением, а дрожащие руки невольно касаются живота. Страшно… Что делать дальше? Как жить? Понятно, что с учебой покончено, я слишком беспечно отнеслась к ней, а потом и вовсе к бабушке уехала. Меня отчислили, а, чтобы восстановиться, нужны деньги. А того, что я заработала у бабули на посадках, вряд ли хватит и на несколько месяцев. Теперь остаются только арты, но чертов ноутбук сломался, а на новый, денег у меня нет. От безвыходности я и пошла к Наилю, потому что Виктор Глумов все чаще намекает, что выкинет меня и моего ребенка, а мать его поддерживает. Как мне спокойно спать в этой квартире, постоянно боясь, что мне и малышу могут навредить. Да смогу ли я тут вообще спать при таком шуме. В мои мысли врывается грохот, и я сажусь на кровати, смотря, как запертая на хлипкую щеколду дверь, открывается. На пороге встал Глумов, почесывая пузо одной рукой, а другой поднося бутылку пива к губам, поблескивающим в полумраке. От взгляда этого урода хочется спрятаться. — Убирайся из моей комнаты! Уходи! — Не ори… Мамка твоя ушла за бухлом. Так что минут двадцать у нас есть.