— Как это? – Паша в праведном недоумении изогнул бровь и улыбнулся. — Вот так… — и развела руками. — Ну, как? Я тут же почувствовала, как запылало лицо – наверняка я сейчас на спелый помидор стала похожа. А Паша продолжал так же делать вид, что не понимает меня. Вот же странный человек! Сначала открыл мне новую сторону отношений, которая мне безумно понравилась, а теперь издевается и не дает ощутить это снова! Пришлось ему действенно объяснять – начала его целовать и одновременно задирать ему футболку. Как же приятно чувствовать под своими руками его кожу… Очень по нему соскучилась – целых две недели не виделись! Родной мой… Мне очень нравится, когда он меня вот так в шею целует – ласково, мягко, едва касаясь губами, и в то же самое время крепко прижимает к себе руками. Нежность и сила – обалденный контраст. Даже не поняла, как мы на диван переместились. И как платье мое оказалось на полу – когда успели-то? Пыталась связно думать, хотя бы немного контролировать себя – и не могла. Как у него так получается? Я не то что связно мыслить – я вообще мыслить не могу! Хватаюсь за его плечи и кусаю губы, чтобы не закричать в голос на всю квартиру, и все равно едва сдерживаюсь. Зато Паша превосходно себя контролирует. Еще и улыбается с победным выражением на лице: — Один-ноль? Такое впечатление, что он в футбол играет! Но как же хорошо… «Родной мой, милый, любимый… я больше без тебя не смогу… не хочу без тебя… не буду…» — и эта мысль так четко пришла в сознание, что я даже испугалась. Я и раньше-то начинала осознавать свою зависимость от Паши, а теперь он будто какую-то печать на мне поставил. Клеймо. Это как невидимая татуировка на теле, говорившая, что я навсегда принадлежу только ему… С каждой последующей встречей у меня будто какие-то клапаны в голове щелкали. Гормоны? Черта-с два! Гормоны не могут запретить с интересом разглядывать других парней. А для меня других вообще не существовало. — Так любить невозможно, — с сомнением покосилась на меня Таня после того, как я рассказала ей и Ивару о своих переживаниях относительно Паши. — Возможно, — сидя в кресле, я прижала колени к груди и спрятала в них лицо. – Не могу без него, и все тут. Хоть ножом режь! — Кать, этот Паша слишком… — Ивар попытался подобрать нужное слово. – Он подавляет тебя. Ты задыхаешься своими чувствами. Тебе нужен кто-то попроще… — Психолог нашелся? – обиделась я. – Как-нибудь без тебя разберусь в своей личной жизни! Таня любит Ивара. И он ее. Между ними сильные взаимные чувства, и врядли у них может быть то, что происходит у нас с Пашей. Таня не такая зависимая, а ее избранник – не такой эгоистичный. У них все ровно, четко, как на кассе. Как и у многих других нормальных пар – все чувства на поверхности, и скрывать нечего. Проблемы и обиды просматриваются как на ладони. А вот мы с Пашей – пара совсем даже ненормальная. Когда все хорошо – обязательно появится подвох. И чтобы увидеть проблему, нужно не плавать на поверхности, а заплыть на самую глубину, потому что все знакомые видят в нас вполне счастливых влюбленных. И зачем я, спрашивается, об этом думаю? Откуда возникают эти дурацкие мысли? Мы ведь все еще вместе… Мне было вполне комфортно в нашем небольшом мирке. Может быть, планета Земля и не крутилась вокруг Паши, но планета имени меня крутилась вокруг него. Паша был моей самой настоящей слабостью, но я ни о чем не жалела. Если ради его поцелуя и ощущения его рук на своей коже нужно было чувствовать себя слабой, то я была готова на все сто. Я никогда не называла Пашу сопливыми словечками, обозначающими «заек», «котиков» или «рыбок», да и «дорогим» и «милым» пренебрегала. Только «родной» — всегда, едва ли не с самого начала знакомства. Паша стал мне именно родным человеком, а для меня это гораздо важнее самого ласкового слова. Никогда не забуду, как впервые поцеловала его в ладонь. Мы сидели в кино, я в шутку щекотала его по внутренним линиям, а Паша в отместку ущипнул меня за нос. Я даже не поняла, как это произошло – сначала клюнула его руку, а потом крепко прижала его ладонь к губам. Казалось бы – мелочь, пустяк, но что со мной в этот момент творилось! Зашкаливающая нежность! Я даже не сразу сообразила, что произошло – настолько сильные были эмоции. И впоследствии мне нравилось целовать Пашу именно в его ладонь – широкую, сильную, слегка мозолистую. Я сидела на кухне и пила чай с печеньем, когда позвонил Паша. Быстренько метнувшись к телефону, снова вернулась к чаю. — Привет, родной, — тихо поздоровалась я, улыбаясь от уха до уха. — Привет, — так же тихо и немного хрипловато ответил Паша. Ничем непримечательный разговор о том, что он договорился о прохождении практики в хорошем ресторане, что в кинотеатрах новую комедию крутят, которую было бы неплохо посмотреть. А потом… — Кать, я тут подумал… — О чем подумал? – вроде бы причины к волнению нет, но я резко напряглась. — Да ты, наверное, откажешься… — Паша пошел на попятную, зажался. – В общем, как ты отнесешься к тому, чтобы вместе… — Что вместе? – слова моему любимому человеку явно давались с трудом. — Ну, вместе жить. — Где жить? – уровень моего интеллекта продолжал скатываться к нулевой отметке. — Квартиру вместе снимать. Печенька, которую я только что проглотила, стала пресловутым комом в горле. Я откашлялась и, собрав остатки здравого смысла, ответила: — Нет, Паш. Извини, но мы с тобой еще не так долго встречаемся, чтобы вместе жить. 4 Видит Бог, как я жалею о том своем решении! Я тогда очень хотела согласиться и с пионерским призывом «Я готова!» в тот же вечер собрать вещи, но тем не менее отказалась. Господи, о чем я думала в ту минуту? Больше эту тему Паша никогда не открывал. Да, действительно, это была моя самая большая ошибка. Если бы мы с Пашей вместе жили, то проблем было бы гораздо меньше. Но все они случились гораздо позже, а до этого мы не расставались. Наша любовь прошла и дорогой ресторан на умопомрачительно высоких каблуках, и зимнюю рыбалку в огромных валенках с резиновыми калошами. Нет, мы и ругались, как это у всех бывает. Чаще всего Паша – отсчитывал меня как нашкодившую школьницу, если я не так посмотрела, не то сказала, по-другому сделала… Сейчас я понимаю, что причины конфликтов, которые и конфликтами-то не назовешь – так, взаимные бзики – были выдавлены из пальца и глупы до маразма. Даже несколько смешно вспоминать. Смешно, а от того еще грустнее. — Паш, мы же договорились поехать на море вместе! Почему ты едешь с друзьями без меня? — Мать посоветовала ехать с друзьями. — Ах, мать… А своего мнения у тебя нет? — Кать, не начинай… — Кать, сколько можно забывать у меня заколки? — Это обычные заколки, Паша! Я же не апокалипсис устроила. — Уж лучше бы апокалипсис. Мне мать весь мозг уже съела. — Паш, ты испортил мне праздник. — Сама виновата. Надо было в клуб пойти вместе со мной. — Я не хочу идти в клуб! — Это твои проблемы. Я не устраивала истерик. Даже не кричала на него никогда. Просто замыкалась в себе. Я была спокойной, но… как бы так правильно сказать? С бзиком, да. Если меня что-то очень сильно не устраивало, то я пыталась уйти. Не важно – день, ночь, главное – покинуть место, где меня обидели. Паша поначалу был уверен, что никуда, дескать, я не уйду – знал, что от него меня разве что самосвал оттащит. Я всегда первая извинялась даже тогда, когда ни в чем не была виновата. Даже когда Пашина ошибка была очевидна. Ему самому прощения просить не надо было – я всегда все прощала заранее. Как сказано в одной из книг Натальи Нестеровой: «В нашей жизни есть такие люди, которым мы прощаем все. На обиды закрываем глаза, на недостатки не обращаем внимания. Потому что любим. Потому что не можем жить без их тепла, улыбки, объятий…» В моей жизни таких людей всегда можно было пересчитать по пальцам одной руки. И Паша всегда будет входить в их число. — Паш, прости. — Кать, ну сколько можно извиняться? Да сколько угодно! Ведь я боялась, что он о чем-то неправильно подумает, обидится, сделает какие-то неверные выводы… Для меня его обвинительный взгляд звучал похоронным маршем в ушах громче, чем если бы он кричал на меня благим матом. Нет, проще было извиниться, чтобы любимый человек не смотрел на меня с осуждением. Паша был нужен мне, как воздух, необходим как дыхание. Смотрели кино «Сумерки»? Как там главный герой говорит о своих чувствах? «Ты мой личный сорт героина». Поначалу я улыбалась над этой глупой, затролленной в интернете фразой, но очень скоро в полной мере познала на себе всю точность подобранных слов. Паша для меня был как наркотик. Все мои действия были направлены на то, чтобы хотя бы ненадолго оказаться рядом с ним, и с каждым разом этого времени становилось недостаточно. Я была уверена, что нашла свою настоящую любовь. Первую, единственную и на всю жизнь. А с моим… «объектом любви», так сказать, произошли колоссальные метаморфозы. Даже продолжая любить, он говорил, что не любит. Переломный момент наступил через полгода, в тот самый злополучный вечер, когда я уперлась, как баран рогами, и не пошла на свидание. Подготовка к зачету оказалась важнее. И, как бы я хотела с ним не согласиться, спорить до хрипоты, но все-таки да – тогда что-то поменялось. Что-то? Нет, конкретно кое-что. Его мать влезла в наши отношения. С Ниной Владимировной я познакомилась практически сразу, как мы с Пашей начали встречаться. Первое впечатление о ней было смутным. Невысокая, темноволосая женщина, говорила что-то приятное, улыбалась. Если бы я тогда знала, что именно эта женщина сломает мою жизнь, то нашего знакомства вообще бы не состоялось. Даже в случае свадьбы. Даже после свадьбы. Да, точно… Знала бы, где упаду – соломки бы постелила. С одной стороны, родители – это святое, но с другой… обвинения Нины Владимировны были настолько необоснованы и нелепы, что порой хотелось рассмеяться ей в лицо.