Потом позвонил одногруппнику, узнал расписание и решил, что ничего уже не изменить. Способ расставания с Катей был выбран тупой, но прошел уже почти месяц, поздно поворачивать обратно. Не идти же к Кате, чтобы теперь расстаться по-другому. Она, может, обо мне и думать забыла. Это было неприятно, но правильно. Четвертого я пошел в университет. Специально немного опоздав, ведь Катя не опаздывала, и я очень надеялся, что мы не столкнемся. Просто потому, что это никому уже не нужно. Я не мог твердо сказать – разлюбил, все прошло. Нет, я понимал, что люблю ее и хочу увидеть. Но был согласен любить на расстоянии. Когда-то пройдет. Увидел Катю я шестого. В библиотеке. Не ходить туда было нельзя, если я хотел сдать сессию не так, как зимнюю. А я очень этого хотел. Учеба была отличной целью, всеми одобряемой и посильной. Катя сидела ко мне спиной. А рядом – какой-то светловолосый парень. Я осторожно их обошел – нет, я его не знал. Сначала подумал, что они просто сидят рядом, но потом он ей что-то показал в учебнике, ткнул туда пальцем, а она улыбнулась и оттолкнула его руку. Происходило то, чего я и хотел, – Катя меня забыла и, кажется, у нее другой… Я ушел, чтобы они меня не увидели. Шел домой и всю дорогу занимался самовнушением: так и надо, так и надо. В больнице нас учили, как нужно расслабляться, как дышать и что представлять, когда у тебя приступ паники или что-то подобное, и я думал, что справлюсь. Но почему-то не очень получалось. Зато я вдруг за секунду поверил в то, в чем меня не могли месяц убедить два врача и психолог, – я нормальный. Я не шизофреник и не идиот. Не идиот, но дурак… Раз сам, своими руками отпихнул Катю. Да еще так, как я это сделал. Взял и выдал себя за шизофреника. Теперь, даже если я вдруг захочу с ней помириться, она мне не поверит… Вечером я достал школьный альбом и смотрел на ту фотку, где Катя на заднем плане. Она была и там красивая, напрасно она это отрицала. А больше у меня фоток не было… Ну да, осталось подойти и попросить. Дай, Катя, фотку, мне так плохо, я же тебя люблю, и мне надо на что-то смотреть, раз мы не можем быть вместе. Еще раз доказать, что я псих. Я захлопнул альбом. Можно смотреть фотки в соцсетях. Да мы и учимся в одном университете. Зачем мне именно снимок? Я могу и так видеть Катю. Только нужно, чтобы она меня не заметила. Конечно… Нет ничего проще. Раз уж я ее отпустил, то как минимум могу убедиться, что у нее все хорошо. Что это за тип с ней был? Что он за человек? Хорошо ли с ним Кате? Я решил, что получить ответы на эти вопросы я имею полное право. Она В начале апреля у меня поехала крыша. То ли я снова переучилась, то ли вся эта история с Андреем на мне отразилась… Но я начала чувствовать, что за мной следят. Никогда не страдала паранойей, а тут ощущала, будто кто-то на меня смотрит. Отношения с Егором зашли в тупик. Я решила, что почти готова пойти до конца, но через это «почти» перешагнуть никак не могла. А он тем временем начал настаивать. Не очень навязчиво, но тему поднимал постоянно. И его «я же тебя люблю, поэтому хочу стать ближе» выглядело вполне логично. Вот только я его не любила и не хотела. Притом что целоваться было приятно и гулять с ним мне нравилось, но вот все остальное даже представлять не могла. Да, в общем, единственное, чего я сильно хотела, – увидеть Андрея. Мы так давно не виделись, я даже не знаю, как он. Выписали его, не выписали? Я, конечно, живу теперь без него, и даже успешно, но знать-то хочется. Я уже почти решилась сходить к нему домой. Но потом подумала, что буду выглядеть глупо. Если там его родители, они меня просто отошлют, как Павел Ильич в прошлый раз, а если там он сам – что я скажу? «Привет, ну как там тебе было в психушке?» И я отмела эту идею как заведомо провальную. И тут началась эта ерунда с моими ощущениями. Кто-то смотрит. Размечталась. Кому на тебя смотреть, кроме Егора? Радуйся, что он смотрит. И вообще, пора завязывать с метаниями, я так до пенсии промечусь, потом вспомнить будет нечего, кроме ненормальной любви с Андреем. Двенадцатого апреля мы с Егором договорились, что у нас все будет. Он снимет номер в гостинице, и я подумала: кто знает, может, он не хуже Андрея… Вышли вместе из универа, потом Егор вспомнил, что ему еще что-то нужно, а я пошла домой. Решили, что он заедет за мной вечером, я скажу маме, что иду на день рождения к кому-то из одногруппников, в общагу, и ночевать останусь там, чтобы не проспать на пары. Задержать мама меня не могла, только повздыхала и попросила, чтобы я не пила, ведь объявиться в университете с похмелья – это совсем не то, что украшает девушку. Телефон зазвонил, когда я лежала с учебником на диване, а мысли всё сбивались со строчек на то, что будет этой ночью. И еще на тот вечер, когда я пришла к Андрею. На то платье с молнией, на то, что у него даже простыни на диване не было… О нем самом я старалась не думать. Старалась, старалась, а тут ответила на звонок, и… – Катя, нам надо поговорить. Выслушай меня, пожалуйста. Я представить не могла, что он мне позвонит. Он же бросил меня. Так зачем? Тем более сейчас. Он как будто снова решил появиться именно тогда, когда я от него начинаю отвыкать. Как назло, как специально. Мне стало жарко от злости. – Не звони сюда больше! Я отключила телефон. Не надо мне звонить, не надо вламываться снова в мою жизнь. Сердце бешено стучало, я сидела на диване и сжимала кулаки. Да чтоб ты провалился, Громов, сколько уже можно… Потом, чуть успокоившись, отправилась в ванную. Полежу в воде, расслаблюсь. И подумаю. Что он хотел мне сказать? Что он мог мне сказать? Почему раньше не звонил? Почему именно сегодня? Его выписали? Может, он теперь и в университет будет ходить, и я его увижу? А может, уже ходит? Тут я вспомнила эти свои ощущения – как будто кто-то смотрит. И подумала: что, если это он смотрел? Нет… Смотрел и не подошел? Совсем не в его духе. Тем более что в коридорах учебного корпуса мы с Егором и обнимались, и за руки держались… Или Андрею до такой степени на меня плевать, что он спокойно за этим наблюдает? Тогда зачем вообще наблюдать? Закончилось это тем, что я заплакала, проклиная Андрея и себя. Теперь я понимала: ничего с Егором у меня не получится. Ни-че-го. Я не смогу. Я люблю Андрея, и это выше меня. Может быть, только пока, а может, так будет всегда. Потому что стоило ему позвонить, и Егора как будто на километры отодвинули и он мне больше совсем не нужен. Проревевшись, я выбралась из ванны, надела халат, намотала полотенце на голову и решила, что позвоню Егору и скажу всю правду. Что передумала, не могу, если он меня любит – поймет. Не поймет – значит, расстанемся. Я взяла телефон. – Егор, извини, я не смогу прийти. Я подумала, и… Тут в стекло громко стукнули. Телефон выпал, я чертыхнулась… И полезла открывать окно, в которое ко мне мог влезть только один человек на всем белом свете. Наверное, он решил меня добить, потому что, перелезая через подоконник, чуть не свалился, схватился рукой за раму, и рука начала соскальзывать. Мне только этого и не хватало, чтобы он убился на моих глазах. Но все-таки он спрыгнул в комнату и сказал: – Привет. Меня твоя мама в дверь не пустила. Дальнейшие три действия я совершила на автопилоте – высунулась в коридор и попросила, чтобы ко мне не входили, я, мол, включу музыку и буду учить кое-что на завтра. Задвинула креслом дверь, включила эту самую музыку погромче и наконец смогла крикнуть: – Какого черта ты пришел?! – Извиниться, – сказал Андрей. – За что? – За письмо. – А смысл? Смысл в чем? Извиняться за то, что ты кого-то не любишь, – глупо. Ты мне ничего не должен. К тому же тебя не было целый месяц! И вдруг ты решил извиниться? Тебе не кажется, что это полный бред? – Полным бредом было то письмо, – невозмутимо заявил Андрей. – Да? А тебе точно это не мерещится? Ты ведь через час подумаешь, что был не прав. Нет? Я понимала, что могу его обидеть, но меня несло. – Нет, мне не мерещится. – Хорошо, – я попыталась успокоиться, – четко, внятно и кратко скажи, зачем пришел. И я поеду по своим делам. – Пришел сказать, что люблю тебя. И тут я поняла, что та злость – это была еще не злость. А вот теперь я зла так, что все перед глазами прыгает. – Пошел ты знаешь куда… Никуда он, конечно, не пошел, а наоборот, подошел ко мне и обнял. И я начала его бить. Колотила куда дотягивалась, да еще под душераздирающую музыку из колонок. Дурдом! – Я тебя ненавижу, понял? Ты меня достал! Вали обратно в окно! Я разревелась. Пыталась его бить и реветь одновременно. Сама не поняла, когда он сел на пол, а меня посадил себе на колени. Идеальная пара – он в куртке, я в полотенце на голове, которое размоталось и съезжало на глаза. Я стащила это полотенце и еще им попыталась Андрея огреть. – Ты можешь меня даже убить, – сказал он, – это ничего не изменит. – Изменит, – сказала я. – Может, мне станет легче. – Кать, я могу все объяснить. – Что? – Подожди, окно закрою, а то ты простудишься. Он закрыл окно, снял куртку. – Только дослушай, хорошо? Теперь у меня кружилась голова. Слезы высохли, но все вокруг казалось каким-то нереальным… Пришел через месяц, забрался по пожарной лестнице и утверждает, что любит меня. Один из нас точно сумасшедший. Если, конечно, не оба… Он Катя мне не верила. Орала, дралась и не верила. Этого следовало ожидать. И я даже не полез бы к ней домой, если бы у меня не было на это железной причины. О которой, впрочем, я даже рассказать ей не мог. Тогда, дома, я принял решение смотреть на Катю издалека и не трогать, что я и делал. Она ходила с этим типом из библиотеки, и выглядели они абсолютно нормальной парой. Смотреть на это было тяжело, но я старался убедить себя, что все правильно. Я не могу тут что-то изменить, остается только принять. Но сегодня, когда я вышел из универа за Катей и этим… и они разошлись в разные стороны, что-то меня толкнуло пойти именно за ним. Это было логично: о Кате я и так все знаю, а о нем – ничего. Я и пошел за ним и увидел, что он подошел… к Водовозову. Они о чем-то очень оживленно говорили, Витенька прямо светился. И я задумался. Витек – это Витек, ничего хорошего от него ожидать не приходится. Водовозов уехал. А я все думал: есть какая-то связь между этим разговором и тем, что у Кати так быстро появился новый парень, или связи нет? Не хотелось бы увидеть того, чего не существует. Но… это же Водовоз! Того, что Катин парень с ним общается, уже достаточно, чтобы насторожиться. И я поехал к Витеньке. Он мне очень удивился, даже дверь открыл не сразу. Я соврал, что меня просили ему передать кое-что по поводу «Мечты». Дурацкий предлог, но дверь открылась. Я вошел. – Что, выпустили? – спросил он. – Надеюсь, ты ненадолго, я спешу. – Ты же мой бывший друг, – напомнил я ему. – Неужели неприятно увидеться? Или у тебя теперь новый? Тот, что с Катей ходит? И он напрягся. Так, что я это почувствовал. – Или с ним ты тоже из финансовых соображений? – Слушай, Громов, если Егорка увел твою Катьку, чего ты ко мне-то приперся? Я тут ни при чем, – сказал он. – Хочешь кому-то разбить морду – иди к нему. – Почему ты решил, что я этого хочу? Да и никто никого не уводил. Мы с Катей расстались. – То есть как? – удивился он. – Как люди расстаются, ты не в курсе? – Когда же вы успели? – Давно, в начале марта. Я чувствовал: то, что мы расстались, – важно. И это надо сказать. Почему только – не понимал. – Ну тогда… – Водовозов подумал, – тогда зачем ты пришел? – Просто так. В гости. Он посмотрел на часы. И я понял, что зашел в тупик. Есть какой-то смысл в том, что происходит. Но я не понимаю какой. И даже не понимаю, какие вопросы задать, чтобы все выяснилось. Можно было только тянуть время и ждать, что Водовоз сам что-то ляпнет. Раз смотрит на часы, то куда-то в самом деле спешит. Буду его раздражать.