– А я поручу Малколму найти машину. Пробьем через национальную компьютерную сеть все зарегистрированные в Бристоле «Фиесты» и «Фокусы», и я угощу тебя ланчем, когда мы проверим весь список. Отодвинув остатки того, что Мойра самонадеянно называла паэльей, Рэй пробежал глазами лежащий перед ним список и присвистнул: – Девятьсот сорок два! – И это только в округе, – подхватила Кейт. – А если кто-то был проездом? – Попробуем сузить. – Он сложил распечатку и протянул Кейт: – Сверь эти номера с данными системы автоматического распознавания номеров в пределах получаса до наезда и получаса после. Отметь те, которые в это время были в пути, и начинай с них. – Теплее, теплее. – Глаза у Кейт загорелись. – Вот чую, что мы уже близко! Рэй улыбнулся: – Давай не будем забегать вперед. У тебя сейчас какие еще дела? – Ограбление «Лондиса», – принялась загибать пальцы Кейт, – потом серия нападений на таксистов-азиатов и возможное изнасилование, о котором сегодня поступила информация от патрульных. Да, на следующей неделе у меня двухдневный тренинг по межкультурному разнообразию. Рэй фыркнул. – Считай себя освобожденной от разнообразия! Другие дела отдай мне, я их перепоручу. Хочу, чтобы ты занималась только делом Джордана. – На этот раз официально? – подняла бровь Кейт. – И открыто, и прозрачно, – с улыбкой добавил Рэй. – Только не переусердствуй со сверхурочными! Глава 18 Когда автобус прибывает в Порт-Эллис, Патрик меня уже ждет. Последние две недели мы встречаемся на пляже каждое утро, и когда он предложил провести вместе целый день, я колебалась всего мгновение. Я не могу всю жизнь бояться. – А куда это мы? – спрашиваю я, оглядываясь в поисках подсказок. Его дом в противоположной стороне, и мимо деревенского паба мы тоже прошли, не остановившись. – Увидишь. Порт-Эллис остается позади; мы идем по дороге, ведущей к морю. Мы шагаем рядом, наши руки соприкасаются, и пальцы Патрика переплетаются с моими. Я вздрагиваю, как от электрического разряда, но расслабляю руку. Новость, что я встречаюсь с Патриком, разлетелась по Пенфачу с поразительной быстротой. Вчера в деревенском магазине я встретила Йестина. – Слышал, вы встречаетесь с сыном Алана Мэтьюса, – сказал он, улыбнувшись углом рта. – Патрик хороший парень, вы могли найти себе куда хуже. Я почувствовала, что краснею. – Когда вы сможете посмотреть мою дверь? – нашлась я. – Замок не желает разрабатываться – заедает так, что иногда ключ вообще не поворачивается! – Да не волнуйтесь вы об этом! – заявил Йестин. – Здесь никто воровать не станет. Я сосчитала до десяти, прежде чем ответить, зная, что Йестин считает меня блаженной, оттого что я вообще запираю дверь. – Тем не менее, – настаивала я, – мне было бы проще с исправным замком. Йестин пообещал заехать и все починить, но когда я собралась около обеда в Порт-Эллис, о хозяине не было ни слуху ни духу, и добрых десять минут я билась с замком. Дорога все сужается, и наконец впереди показывается океан, серый и неумолимый. Над вздымающимися валами в воздухе висит влажный белый туман брызг. Чайки носятся невообразимыми зигзагами, борясь с ветрами, мечущимися в тесной бухте. Наконец я соображаю, куда Патрик меня ведет. – Спасательная станция! А можно туда зайти? – Я так и хочу, – отвечает он. – Ты уже видела ветеринарную клинику, вдруг тебе и здесь понравится – я ведь почти столько же времени провожу на станции. Спасательная станция Порт-Эллиса оказывается одиноким приземистым строением, которое можно принять за корпус какого-нибудь завода, не будь на крыше смотровой вышки: четыре застекленные окна напоминают авиадиспетчерскую. Мы проходим мимо огромных синих раздвижных дверей и останавливаемся рядом с меньшим, боковым входом, Патрик набирает код доступа в серой коробочке на стене. – Входи, я тебе все покажу! Внутри пахнет по́том и морем – острым запахом морской соли, который впитывается в одежду. В лодочном ангаре основное место занято, по выражению Патрика, «плавсредством»: жесткой оранжевой надувной лодкой. – Пристегиваться обязательно, – объясняет он. – Иначе в скверную погоду живо за бортом окажешься. Я брожу по ангару, читая объявления, приколотые к дверям, и список оборудования, отмеченный аккуратными галочками после ежедневной проверки. К стене привинчена табличка в память трех волонтеров, погибших в 1916 году. – «Старшина шлюпки П. Грант, матросы Гарри Эллис и Глин Барри», – читаю я вслух. – Ужас какой… – Они ответили на вызов с парохода, терпящего бедствие у полуострова Гауэр, – говорит Патрик, подойдя и обнимая меня за плечи. Должно быть, он увидел мое лицо, потому что добавляет: – Тогда все было совсем иначе – у них не имелось и половины того оборудования, которое есть у нас. Он за руку ведет меня из ангара в маленькую комнату, где мужчина в синей флисовой куртке заваривает кофе. Кожа у него выдублена солеными ветрами – лицо человека, проведшего целую жизнь на море. – Все в порядке, Дэвид? – спрашивает Патрик. – Это Дженна. – Что, показывает вам снасти-мордасти? – подмигивает мне Дэвид, и я улыбаюсь этой явно очень бородатой шутке. – Я никогда не интересовалась спасательными шлюпками, – отзываюсь я. – Мне казалось, они есть на каждом пляже, потому что так полагается. – Тут бы давно голый берег был, если бы мы за них не боролись, – хмыкает Дэвид, размешивая полную ложку сахара в густом кофе. – Наше содержание тянет королевская национальная служба спасения на водах, а не правительство, поэтому мы вечно ищем то деньги, то волонтеров. – Дэвид наш менеджер, – объясняет Патрик. – Он управляет станцией и всех нас держит в узде. Дэвид смеется: – Ну, тут я спорить не стану… Оживает телефон – резкий трезвон раздается в пустой комнате для экипажа. Дэвид, извинившись, выходит и почти сразу возвращается, расстегивая на ходу молнию флисовой куртки и бегом направляясь в ангар. – Челнок опрокинулся в заливе Россили, – кричит он Патрику. – Пропали отец и сын. Хелен вызвала Гарри и Аледа. Патрик открывает металлический шкаф и вытаскивает ком запутанной желтой резины, красный спасательный жилет и темно-синий дождевик. – Дженна, прости, я должен помочь, – говорит он, натягивая непромокаемый костюм поверх джинсов и фуфайки. – Возьми ключи и жди меня дома. Я вернусь, не успеешь и глазом моргнуть. Патрик собирается быстро, и не успеваю я ответить, как он уже выскакивает в ангар. Еще двое вбегают через раздвижные двери, сейчас широко открытые, и через несколько минут четверо спасателей, стащив «плавсредство» к воде, легко запрыгивают в шлюпку. Один из них – не разглядеть, кто именно – дергает за шнур, заводя мотор, и лодка стрелой рвется в море, подскакивая на высоких волнах. Я стою и гляжу, как оранжевое пятнышко делается все меньше и меньше и наконец скрывается в серой дали. – Шустро они, да? Я оборачиваюсь: в дверях комнаты экипажа стоит женщина лет пятидесяти пяти, с сильной проседью в темных волосах; на блузке в цветочек – бейдж с эмблемой национальной службы спасения на водах. – Я Хелен, – представляется она. – Отвечаю на телефон, вожу экскурсии по станции… А вы, должно быть, девушка Патрика? Я краснею от такой фамильярности: – Очень приятно. Дженна. Уф, даже голова закружилась: на сборы ушло минут пятнадцать! – Двенадцать минут тридцать пять секунд, – поправляет Хелен и улыбается моему удивлению. – Мы обязаны вести учет вызовов и времени ответа. Все наши волонтеры живут поблизости: Гарри вон чуть дальше по дороге, а у Аледа мясная лавка в деревне. – И кто остается в лавке, когда Алед на вызове? – А он вешает табличку на дверь. Местные привыкли – он уже двадцать лет спасателем. Я снова поворачиваюсь к воде, на которой совсем не видно лодок, лишь огромный корабль удается различить вдали. Тяжелые тучи нависают так низко, что совсем скрывают горизонт. Небо и океан превратились в единую клубящуюся серую массу. – Все с ними будет в порядке, – негромко говорит Хелен. – Не беспокоиться нельзя, но ко всему привыкаешь. Я гляжу на нее с любопытством. – Дэвид мой муж, – поясняет Хелен. – Когда он вышел на пенсию, то просто поселился на станции, и я вспомнила пословицу: не можешь победить – подружись. Ох, как трудно было впервые провожать его на вызов! Одно дело – помахать ручкой из дома, а тут, когда они реально садятся в лодку и… Да еще погода такая… – Ее передернуло. – Но они вернутся. Они всегда возвращаются.