– Да пошел ты! Роллс Ройс послушно выпустил меня на волю, а я уже была в тумане и сделав всего несколько шагов от машины до двери, ворвалась в помещение. Вопреки общим ожиданиям, я вспомнила значение, показавшегося поначалу бессмысленным, напутствия шефа о том, что надо было передергивать. Ни один пистолет не станет стрелять без… Движение получилось само по себе, сказались вечера за просмотром того, что интересно Антону. Опять вспомнила про него. Подумала о трусе Овчинникове и открыла с пинка дверь внутрь. С воплем: «Всем стоять, вы арестованы», выстрелила несколько раз в потолок. А вот здесь я просчиталась. Сразу по нескольким пунктам. Во-первых, сила отдачи пистолета и моя слабая ручка – я удержала оружие, но стреляла хаотично и прямо над своей головой. За что тут же получила отвалившейся панелью по ней же и рухнула на пол без боя, лишь, судя по всему, повеселив нападавших. Я рухнула попой на пол и спиной на стойку с журналами и газетами, завершив тем самым свое легендарное в будущем выступление. Мне померещилось или один из нападавших недорослей хохотнул, глядя на это? Единственное, чего мне удалось достичь – мудаки отвлеклись от своих жертв и всей шайкой направились разглядывать поверженное чудо-юдо. И мне бы был конец. Тем паче, что я все еще сжимала в руке золотой, мать его, пистолет. Был бы конец. Если бы не неожиданное продолжение банкета. В тот самый миг, как толпа уродов окружила меня, дверь в помещение отворилась повторно и повторно с ноги. Его внушительный силуэт в испачканном костюме и с той самой (мать и ее, золотой битой!!!) возник в дверном проеме. – Ты кто, папаша? – хрюкнул самый толстый из уголовничков. Теперь все внимание было на новом госте, на которого не смотреть было просто невозможно. – Ну, что, с-суки?! – элегантная прокуренная хрипотца в голосе моего озверевшего шефа поздоровалась с хулиганами. – Потанцуем с дядей Гришей?! Еб вашу мать!!! Раскрутив над головой волшебную, сияющую при свете дневных ламп биту, Овчинников издал еще несколько странных гортанных звуков, похожих на вопли пропитого насквозь взрослого Маугли и налетел на рослых хулиганов. За тем, как от его ударов разлетались по углам отвратительные недоросли, я наблюдала одним глазом из-под приземлившегося на мои волосы раскрытого журнала о светской жизни знаменитостей. В руке мирно покоился пистолет. Чья-то тушка пролетела мимо меня и врезалась в холодильник с пивом. Что-то со звоном разбилось, что-то полилось. Овчинникова окружили. Моя рука приподняла было уже золотую железяку, но опять не судьба – второй красавец упал прямо к моим ногам. Остались двое. Я стянула с головы журнал, мельком заметила, что на обложке красовался мой шеф. Не такой бешенный, каким был сейчас и гораздо чище, чем сейчас. Но и не такой, что б его, сексуальный, как сейчас… Мои тараканы явно подружились с опухолью и начали с ней вместе пить, потому что перед моим глазами заиграли ну уж совсем нереальные картинки. Григорий Александрович как самурай, как ниндзя, как Джеки Чан, ловко передвигался по помещению. Буквально парил над полом, скользил, как Джексон Майкл в молодости и отвешивал удар за ударом деревенским увальням, решившим грабануть одинокую заправочную станцию. Удар в живот, в плечо, еще удар и он выбил у опешившего парня «пукалку», черная дешевая игрушка упала на пол и Овчинников ловко подтолкнул ее ногой в мою сторону. Еще несколько секунд и последние враги легли перед ним. Все были живы, но без сознания – золотая бита сделала свое дело. А он… В свете фар Роллс Ройса, он стоял над нами, лежавшими на полу, его рубашка вылезла из брюк и ее полы развевались от дуновения работавшего вентилятора. Карие глаза нашего спасителя горели олимпийским огнем, бицепсы на мощных руках исполняли зумбу… Мне… мне показалось, или что-то затрепетало у меня в животе? Не возьмусь утверждать, что это был голод, потому что у него нет привычки щекотать живот изнутри маленькими нежными крыльями. Неужели, бабочки? Неужели… меня угораздило влюбиться перед самой смертушкой? Прекрасный принц в рваной рубашке, заляпанной землей и чужой кровью, подал даме в журналах руку. Я приняла его предложение, и Григорий Александрович с легкостью поставил меня на ноги. С такой легкостью, что я каким-то чудом оказалась рядом с ним, повисла у спасителя на шее и подарила ему пламенный поцелуй. Это был первый искренний поцелуй с моей стороны. Самый первый и самый искренний. Я повисла на его шее с огромным удовольствием. По всей видимости, приятно было не только мне, потому что босс выронил из рук биту и обнял спину спасенной принцессы. В голове журчал адреналин, однако, это журчание было быстро прервано стоном и шевелением возле наших ног одного из злодеев. Нам пришлось остановиться и завершить спасение несчастных. Овчинников пнул руку негодяя, пытавшегося дотянуться до пистолетов. Он поднял свой, вытащил из него обойму и спрятал игрушку в карман. Затем он поднял второй, посмотрел на него и безалаберно заявил: – Я же говорил, пукалка! Босс направил дуло в голову негодяя, подержал его так с секунду и, то ли до смерти испуганный взгляд последнего (прошептавшего к тому же: «Не надо, дядя»), то ли внутренняя чуйка перед тем, как выстрелить, Григорий Александрович отвел руку в сторону. Стекло в витрине разлетелось вдребезги. С жутким звоном, заложившим уши присутствующих. Хотя звон по шкале оглушительности не был так велик, как последовавший за ним визг пробитой дорогущей шины Роллс Ройса. – Н-не пукалка, – икнув, изрек шеф, опустив взгляд на хреновину, перемотанную изолентой, которую держал в руке. Глава 17 Хочется спросить тебя, Овчинников, какого х… хрена? Что ты творишь, дол….б? Я опустил свой зад на бордюр прилегающего куска тротуара к зданию автозаправочной станции, где только что частично обвалился потолок. Девчонка с короткой стрижкой плюхнулась рядом. Чумазая, волосы все в пыли, но я четко различаю очертание ее маленьких розовых губ, к котором с полчаса назад приложился с таким удовольствием. – Откроешь? Полина протянула мне две бутылки пива. Их она стащила из магазина, с милостивого разрешения его работниц, сразу после того, как мы общими силами связали нападавших и та, которая с пузом, вызвала ментов. Принял из ее рук бутылки по одной. Вытащил из кармана ключ от домашнего сейфа, где обычно храню десяток лимонов наличными на мелкие расходы и откупорил обе. – Спасибо, – буркнула ведьмочка и, чокнувшись со мной первой бутылкой, уставилась опять на дорогу. Я тоже сделал несколько глубоких глотков темно-коричневой жидкости, нырнувшей в мой желудок, вперед пропустив шипучую пену. Мда… За нашими спинами валялись четыре тела из сегодняшнего приключения. Биту я отнес в Роллс, пистолет, свой, естественно тоже. Пришлось позвонить знакомым ребятам, так как те, кто приедет на вызов, непременно заинтересуются гильзами из моего. Ну и вообще всем произошедшим. На самом деле, эти проблемы могли озаботить многих, снести крышу своей тяжестью, но я думал о другом. Этим утром прокатился до больнички, где мне в очередной раз непрозрачно намекнули на то, что по старому говнюку уже давно плачет матушка-земля. Стыдно сказать, я трусливо сбежал от них и первым делом поехал к этой девчонке. Пожалуй, что… Что-то изменилось. Что-то изменилось, Овчинников. Вечно одинокий волк, запивавший, занюхивавший и затыкавший деньгами это бескрайнее одиночество, учуял легкое дуновение чего-то совсем незнакомого. Чего-то дикого для себя. Чего-то, что народ называет «близкий человек». Странная, местами непонятная, а местами безбашенная девчонка. Как же так получилось, что я до сих пор не замечал ее прямо у себя под носом? Ночами волком выл, вгрызаясь в стены собственного пентхауса. Бабки… Бабками этот вой не перекрыть. – Домой хочу, – выпив еще с полбутылки залпом, отстраненно заявила Громова. Внутри моего прогнившего организма что-то зверски сжалось. Сжалось, перекрыв дыхалку. Что? Домой?! Твою мать, почему же у старого козла меня в глазах все потемнело от одной мысли, что она сейчас куда-то уедет и я снова останусь один? – Не выйдет, мы должны ждать эвакуатор. – Я такси вызову, – уперто повторила девчонка, сломав мне мозг. – Надоело все. – Зачем тебе домой? Там же твой, этот, как его… Я реально забыл его фамилию. Начисто. Так увлекся своим диагнозом и своей «невестой», что все остальное ушло по боку. – Антон. – Ага, Антоха, – я запил это имя, мельком вспомнив мысль, которая пришла мне на ум прошлой ночью. Есть у меня один хороший знакомый… Про него толкуют, что за совсем небольшие деньги он помогает людям пропадать в неизвестном направлении… – Пора бы тебе уже начинать про него забывать, – услышал свое недовольное ворчание. Вытер рукавом пену с губ. То же, что сжалось в груди, теперь там начало колотиться и заставило меня вскипеть, жар взорвал голову и полез наружу через глаза, налившиеся неконтролируемой злобой. Медленное осознание причин всего этого коснулось моего сознания. Эта девчонка. Сегодня днем я планировал сдохнуть, потерял связь с реальностью, но она без труда вышибла это из меня, заставив ввязаться в разборку и почувствовать силу своего собственного тела. Как я могу быть смертельно больным, если сумел размахивать битой и уложить четверых? Последние несколько лет я занимаюсь спортом и все мои упражнения заканчивались в зале. Когда под чутким руководством тренера, сдувавшего со знаменитого клиента пушинки, тягал железо. Если подумать, меня это без конца напрягало, а отпустило только сейчас, когда я случайно вспомнил… Я вспомнил, кто я на самом деле. Я такой же, как они. Я тоже когда-то воровал. Я тоже вышел из глубинки, где ни денег, ни хера. Сортир во дворе, дряблые потолки, дыры в стенах и вечно ледяная вода. Вечно бухие соседи, да настолько, что тебе начинает казаться – бухло, это единственное счастье на этой бренной земле. Родившись, ты мечтаешь сдохнуть. Ты ненавидишь свою жизнь за то, что вечно нечего жрать и негде спать, и ты обожаешь ее, когда ночью на завалинке за развалившимся сараем, близ вонючего сортира, считаешь на синем небе серебряные звезды. Я прошел, сука, не такую короткую жизнь. Протоптал половину ее босиком, а вторую половину… – Я хочу сделать паузу. – Что? Я не ослышался? – Нет. Вернее, да. Я хочу сделать паузу. – В чем это ты хочешь сделать паузу? Ты же, вроде как, моя невеста! – Вот в этом и хочу сделать паузу. Поставил бутылку на землю. Пожалуй, так меня не раздирало изнутри даже когда потерял пять лимонов за сделку с французами. – Ну, – цокнул языком, как бы безразлично, – а если, – повернул голову в сторону Полины, – я не хочу? Она тоже повернулась ко мне. Голубые глаза проказницы жестко усмехнулись, а ее ротик нагло выплюнул: – А мне по…й. Уела. Меня и моим же языком. Стыдно признаться, но в тот момент я еле удержал себя, чтобы не бухнуться перед ней на колени и не начать просить, чтобы осталась. Эта девчонка, росточком где-то мне по грудь и весом с мой тапок, в который раз встряхнула тушку Овчинникова и заставила меня восхищаться собой. Настоящая. Нормальная. Родная. И с мозгами. Оторва. Без башки. Без комплексов. Сука, красивая. Готовая на все и в то же время недоступная. Если бы я создавал Мурку, то создал бы ее именно такой. Почувствовал расползшуюся улыбку на своей роже, еще до того, как что-то сказал. А сказал я: – Не-е-ет, ты ошибаешься. Это мне по…й, что тебе надоело. У нас уговор и ты, краля, пойдешь со мной до конца. На ее утонченном и перемазанном грязью личике заиграла ответная улыбка. Зуб даю, она была чище и невиннее, чем моя, со всей голливудской белизной, которую я себе купил. Только вот было такое ощущение, что за ее ангельской внешностью скрывается один большой пи…ц для любого мужского сердца. Даже такого прогнившего, как мое. Ох, Антоха. Ты, б…дь, слепой. Глава 18 Как у вас начинаются понедельники? Вы приезжаете на работу и долго потом не можете вспомнить, как, собственно, добрались сюда? Как ехали, как бежали до метро или автобуса, как крутили руль своей машины, как матерились на перекрестках и выездах со дворов. Обычно и мои понедельники начинаются точно также. За исключением сегодняшнего. Ночь я провела вне дома. Овчинников не просто настоял. Он против воли утащил меня в свою берлогу на семидесятом этаже, а утром подвез до дома, чтобы я могла переодеться в чистое. Заставила его ждать в своей тачке за углом, чтобы не отсвечивал перед Антоном. Я ошиблась – гражданского сожителя дома и след простыл. Накануне я звонила ему, соврать, что останусь у Гали. Кстати, в чем-то была недалеко от правды. С той заправки нас с Овчинниковым забрала именно моя подруга. Видимо, судьба вчера побила все рекорды по вниманию к моей скромной персоне и все свои дороги свела к любимой теперь подопечной. Галькина машинка показалась из-за поворота совершенно неожиданно и, как это ни странно, свернула напрямую к нам. Как скоро мы узнали, бензин почти кончился, к тому же, Гале срочно понадобилось в туалет. Именно по последнему адресу подруга промчалась мимо нас первым делом, не заметив на своем пути ни меня с Овчинниковым, ни полицию с остальными действующими лицами. Ничего. И только на обратном пути, она перешагивала через попадавшийся под ногами мусор. И вдруг увидела нас. Роллс Ройс Овчинникова как раз грузили на эвакуатор. – Поля? – выкатила прекрасные карие глаза подруга. – А ты что здесь делаешь? Да еще и в таком виде?! Пришлось объяснять, хотя на самом деле надо было предложить ей немного подождать и через пару часиков она бы и сама обо всем узнала. Сеть взорвалась от видеороликов, снятых камерами на заправочной станции. Во всех СМИ пестрили заголовки об Овчинникове и его загадочной спутнице. Мне повезло, камеры там были самые дешевые, снимали с удобных ракурсов, но разглядеть лица участников было невозможно – слишком далеко и по причине отвратительного качества. Овчинникова узнали по его Ройсу и номеру на нем. Самым вирусным стали моменты нашего с шефом вмешательства. Я, влетающая и пистолетом и что-то орущая, превратилась в мема. Овчинникова прозвали русским самураем с золотой битой. Но рекорды побил наш поцелуй. Как выяснилось, он действительно смотрелся круче всего остального. Я пересматривала именно этот кусок раз сто. Залипла на телефоне в то время, как Григорий Александрович намертво вырубился где-то у меня подмышкой.