Сделав было шаг в сторону спальни, где я уже давно не ночую, остановилась. Ого, Антон настолько уверен в своей сногсшибательности и моей верности, что в его голове нет места мыслям о моей возможной измене. Знал бы он… Злорадные мысли закружили мою голову. А что, если задержаться минут на пять? Месть бы уже свершилась… Я же уже успела немало повеселиться. Секс в кабинете с Овчинниковым, пирог, прыжок голышом, секс в бане с водкой и поющим медведем. Утро у Овчинникова. А может быть самое время закончить это? И бояться будет нечего. Сейчас сесть на диванчик, положить эдак ногу на ногу и подождать, пока вломится наш общий шеф и устроит разнос. Антон узнает… И все кончится. – Прости, мне очень надо! – сболтнул мой язык, а ноги утащили хозяйку в соседнюю с гостиной комнату. – Эй, эй, подожди! – Горошин, вопреки моим ожиданиям, помчался за мной. – Эй, Полина! Ты что, реально сейчас собираешься смыться из дома? Воскресенье же! Зря он это сделал. Схватил меня за плечо и развернул к себе. Тошнота, подступавшая к горлу, слетела с катушек и меня все-таки вывернуло. Прямиком на его чистенький фартучек. – Твою ма-а-ать, – Антошка застыл, уставившись на натюрморт на своем безупречном теле. – Прости, прости, – забормотала я, – это все болезнь. Я читала, такое может быть. Не помогая ему, обошла сожителя и скрылась в ванной комнате. Думала только о том, что через минуту мне нужно быть свежей и красивой. А что там Антон… Мысли о нем меня совсем не заботили. Их попросту не было. И никаких эмоций. Встав перед зеркалом, посмотрела себе в глаза. Надо же, полегчало. И ни малейшего стыда. На неделю бы раньше, этот инцидент сожрал бы меня муками совести. А теперь… Это все плохое влияние дол…ба Овчинникова. А кого же еще? Вот, я уже и говорю как он. Где-то за дверью ванной комнаты негромко матерился Антошка. Он явно пытался избавиться от следов моего вчерашнего ужина на своих шортах. Бедолага. Меня же совесть не мучала ни в одном глазу. Я схватила зубную щетку и принялась за работу. Вот оно что, шеф даже смертельно больной сумел выбить из меня все страхи. Одним лишь присутствием под моим подъездом. Явился, словно черный развращенный и с похмелья ангел. С помятыми крыльями, с сигаретой в зубах и к тому же, ручаюсь, небритый. К нему-то я и выскочила уже минут через десять. Хлопнула дверью подъезда и выпорхнула в коротеньком платье и на длиннющих каблуках. Антошка меня не останавливал, я проскользнула мимо кухни, пока он там так старательно отмывался. Подозреваю, теперь минимум до вечера он меня видеть не захочет. Практически влетев в шикарный Роллс Ройс у своего подъезда, и увидев за его рулем «умирающего», но как всегда сияющего бабками и дерзостью шефа, поняла, почему так неслась сюда. Там, наверху, остался Антон и скучное существование рядом с ним. Мой избранник молод, красив и в меру хитер. Хватило же ему хитрости завернуть эту авантюру с квартирой, в которую я с таким успехом поверила и с не меньшим успехом повелась бы, если бы не случай. Он бредит и молится на нашего шефа в то время, как я… – Привет, – кивнула начальнику мрачно, запрыгнула на высокое кожаное сиденье, поставив ножку на подсвеченную синим светом подножку. Не пристегнулась, выхватила у него из руки пачку сигарет, вытащила одну, вставила меж своих зубов. Овчинников меланхолично щелкнул зажигалкой, и я прикурила. С наслаждением откинула голову на сиденье и выпустила дым в воздух. – Поехали, – велела шефу, в конец оборзев. А он и послушался! Глава 16 – Куда мы едем? Не то, чтобы мне было на самом деле интересно. Сегодня я была готова отправиться хоть куда, лишь бы подальше от своего дома. – Едем в лес. – Зачем? – Будем пробовать единение с природой, – пробурчал неоднозначное мой шеф и меланхолично продолжил крутить баранкой баснословно дорогой тачки. Я не очень поняла его замысел и спокойно продолжила думать о своем. Разговаривать не хотелось. Дорога стелилась гладко, дождик только начал накрапывать, темнота легла на город еще до того, как мы из него выехали и прямым ходом направились по многополосному шоссе, пока оно плавно не перетекло в двухполосную дорогу. Не заметила, как сама вместе с дорогой «перетекла» в глубокие воспоминания о своих родителях, о нашей с Антоном первой встрече и о первой ночи. Настолько не заметила, что несказанно удивилась, когда босс, находившийся в таком же задумчивом состоянии, не свернул в лес. – А… что здесь? Мы опять едем в баню? – спросила его без особого интереса. – Почти. Я ж сказал, будем искать единения с природой. Ахнуть не успела, как он припарковался и вышел из тачки, приказав мне следовать за собой. Пришлось вывалиться прямо под накрапывающий дождь. Прямо в лес. Хорошо, Овчинников хотя бы фары не потушил, хоть, как вскоре выяснилось, толку от этого было не слишком много. Мой немного свихнувшийся босс, направился к багажнику. Открыл его, что-то поискал, что-то подвинул и, в конце концов, вынул оттуда небольшую лопату. – А это… хм… зачем? Овчинников проигнорировал мой вопрос, собственно, так же, как и меня саму. Он прошел мимо с лопатой наперевес, бормоча лишь одно слово «единение». Чтобы это могло значить? А дальше начался театр одного актера. Прямо здесь, в лесу, на полянке, освещаемой фарами его тачки, король бизнес-импровизаций начал копать. Копал он, должна заметить, поначалу не слишком уверенно, но с каждым следующим взмахом лопатой его движения становились более профессиональными. Я решила временно не задавать вопросов. Уселась на ближайшем пеньке спиной к фарам и лицом к шефу, положила ногу на ногу, подперла рукой подбородок и принялась считать взмахи лопатой. После пятидесятого взмаха сбилась и уже просто перешла в медитацию. Как говорят, хочешь уснуть – считай баранов. Я почти уснула. Наконец, он остановился. Посмотрел на вырытую в сырой земле яму, бросил лопату и как был, в прекрасном костюме, о котором Антошка может лишь во снах грезить, спрыгнул вниз и уселся на свой зад и прямо на землю. Подтянув колени к груди, этот здоровый, по сути, мужик, обнял их и уставившись в одну точку остался так сидеть. Капли дождя оседали на его начинающей редеть шевелюре, фары Роллс Ройса освещали эту картину, словно драматическую сцену в театре. – Ну, как? – спросила я, не вставая со своего пенька. – Чё? – Как единение? Не мокровато будет? Овчинников вытер грязной рукой нос, провел по щеке, теперь уже испачкавшись в полной мере и уставился на меня, будто бы впервые увидел, будто бы только что начал осознавать, где, собственно, находится. – Чё? Вопрос повторился. Да уж. А вроде бы взрослый мужик. Я, конечно, понимаю, что это у него от «радостных» новостей. Решил могилку примерить, прикинуть что да как. Нет, я не могу сказать, что сама нахожусь в адекватном состоянии и не могу в ненормальности винить его. Каждый из нас по-своему реагирует на такое. Я уверена, нет ни одного человека на планете, кто бы мог похвастаться невозмутимым спокойствием, получив почти точную дату собственной смерти. Весьма скорой смерти. Столько всего сразу в голове. И страх перед неизвестностью, и ужас от осознания того, сколько всего еще не успел узнать и почувствовать в жизни. Я все могу понять. Однако дата смерти – это еще не повод сидеть в сырой яме под дождем. Резво поднявшись со своего пенька, подошла к краю неглубокой могилки (копатель из большого босса так себе), спрыгнула туда и уселась по-турецки прямо напротив него, чтобы его потерявшийся взгляд уперся непосредственно в мои глаза. – И че ты тут сидишь? – перехватив его манеру речи, задала вопрос. – Ждешь, пока вода прибудет? – Не мешай мне, – пристыженно пробурчал Овчинников, отведя карие глаза в сторону, подобно маленькому ребенку. – Не видишь… – Как ты совершаешь единение с природой? Может быть, лучше совершать единение со мной? Там, – махнула головой, – в машине? – Ничего ты не понимаешь, – прокуренный хриплый голос действительно зазвучал тоньше, как будто шеф на самом деле хотел показаться маленьким мальчиком. Но как бы он ни старался это сделать, у него бы это не получилось. Огромный накаченный дядька в костюме за тысячи долларов и часами, равными стоимости квартиры в Подмосковье – при всем желании не сможет быть похожим на десятилетнего пацана. – А что я должна понимать? – Жизнь не вечна. Скоро мы все попадем в земельку. Холодно здесь. – Так в чем проблема? Закажи себе гроб с подогревом. С телеком и личной проституткой! У тебя же куча денег. Их ты, конечно, с собой не унесешь, но комфортную смерть вполне можешь устроить. – Ты не понимаешь, – в трансе повторил этот великовозрастный дебил. Я не сдержалась. Уж простите. И саму все достало. Сколько можно?! Надув от возмущения ноздри, размахнулась и влепила шефу звонкую оплеуху по небритому лицу. – Овчинников, блядь! А ну собрался!!! Вылез из могилки и повез меня отогреваться! У тебя пять секунд или я уеду без тебя! Единение, епта, с природой. Подбери сопли, повелитель Московских небес, твою же мать!!! По идее это не должно было сработать. Мой крик. Но внезапно сработал. Мужик моргнул глазом, потом вторым, медленно поднялся на ноги и… подал мне руку. Спустя несколько минут мы уже снова неслись по шоссе. Белый кожаный салон был убит лесной грязью, которую мы оба даже не подумали стряхнуть со своей одежды. Однако единение было оставлено позади и мое истерзанное болью и душевными страданиями тельце снова было окутано дорогим теплом. Мы не пристегивались. Оба. Какой в этом смысл? По шоссе несется тачка с двумя смертничками. Правда, о том, что мы оба одним шагом в той могилке, знаю только я, но, в общем и целом, этот факт не меняет смысла происходящего. – Кофе хочу, – буркнула вслух, без надежды на ответ со стороны прощавшегося с этой жизнью шефа. Мы неслись так, словно были готовы влететь в первое попавшееся дерево. Я как бы и не возражала. В голове все взрывалась фейерверками. Мало мне было собственных печалей, а тут еще и сдавшийся начальник. Ладно я. Но он то? Сильный, вечный. Увидеть его в выкопанной могилке было испытанием для меня. И я бы даже не стала его останавливать, наплевав на план. Так или иначе, влети мы сейчас в столб или в дерево, Антон узнает, что это я была с шефом и плюс-минус, план был бы выполнен. Уже не говоря о том, как дико я устала ото всего этого. И от боли в том числе. Я бы не возражала против отмены антракта в наших судьбах и перехода к эпилогу, если бы не капризный женский организм, который решил вдруг возжелать дозу кофеина. А мужик рядом со мной, по какой-то причине, решил этому потворствовать и резко нажать на педаль тормоза, почти влетев на повороте к ближайшей заправке. Мы подъехали к одноэтажному вытянутому зданию. Овчинников не стал заморачиваться парковкой, затормозил мордой прямо к окну, фарами осветив все то, что происходило в здании заправочной станции. А происходило там интересное. Прямо в этот момент, когда мы, два идиота, измазанных и испачканных землей, сидели и смотрели на них, четверо молодых придурков в масках грабили эту заправку. – У одного есть пистолет, – тихо прокомментировала происходящее вслух. Там действительно было трое парней. Один с дубиной, другой с кастетом и третий, самый главный, похоже, с пистолетом. О, а вот и четвертый снова выскочил. Что-то искал за стендом со снеками. Проголодался, видать. – Похоже, пора линять, – в тон мне и тоже задумчиво глядя на очередную театральную сцену за этот вечер, разыгравшуюся у нас на глазах, предложил мой босс. Я даже не сразу поняла, что он это серьезно. Особенно, когда кассир, молодая достаточно женщина, повернулась к нам боком и уперлась огромным животом в кассу. Да она беременная! И рядом с ней, девушка-азиатка была настолько напугана, что, могло показаться, прямо сейчас упадет в обморок. Забавно, что все действующие лица в упор не замечали нас. Из чего сделано это стекло? Или видели, но настолько не верили в то, что кто-то осмелится вмешаться? – Она беременна. – Нам-то что? Все мы под богом ходим. – У тебя бита в машине есть? – я все еще не спускала глаз с действующих лиц разыгрывающейся драмы. – Есть, – боковым зрением увидела ленивый кивок шефа. Козел с пистолетом размахивал заряженной железякой прямо перед носом у девчонок. – Как думаешь, он заряжен? Овчинников перегнулся через меня и внимательно осмотрел пустую парковку перед заправкой. Кроме нас, здесь стоял замученный разноцветный жигуль, старая машинка была собрана из разных запчастей других автомобилей той же марки. Оставалось удивляться не только тому, как они добрались сюда на этой развалюхе, но и более того, как собираются отсюда удирать. – Ну… Если я не ошибаюсь, – Григорий Александрович прищурился, – а я в таких случаях не ошибаюсь, у него стартовый пистик. Пукалка. – В смысле? – В смысле, стреляет холостыми, издает громкие звуки и больше ничего. – А у тебя? – Чего? – У тебя пистолет есть? Шеф кивнул в сторону бардачка. – Там. Но я бы не стрелял. Если резко сдать назад и развернуться, уедем почти незамеченными. Фонтанчик разгоняется до сотни за шесть секунд. Улетим с бала по-английски. Оставив следы от шин им на память. Хотела сказать, что оставим мы им не следы от шин на память, а кое-что пострашнее, потому что вон та девчонка с огромным животом явно даже не подозревает, что пистолет у нападающих придурков игрушечный. Как раз в этот момент урод перегнулся через прилавок и уткнул дуло пистолета ей в живот. Ну, все. Довольно с меня этих трусов! Стукнула рукой по крышке бардачка, та вальяжно открылась, предоставив мне доступ к пистолету шефа. Он был золотой! Золотой, вашу мать!!! С резными узорами по металлу, все к удовольствию трусливого барина. Вот эта вот хреновина точно не была пукалкой. Схватила его и уронила, не выпуская из руки, себе на колени. Вес у игрушки оказался весьма приличный, все не так просто на деле, как это кажется во время просмотра боевиков. – Зря ты это… И… затворную раму передерни.