Он ушел достаточно надолго. Я успела в очередной раз вскипятить чайник, потом, поскольку делать было нечего, смастерила несколько бутербродов с белым хлебом, маслом и килькой. Мое любимое лакомство, на самом деле, только по утрам. Сейчас вечер, но это не повод получить удовольствие от еды. Отнесла все это в гостиную. Сначала кружки с чаем, сахарницу захватила подмышкой, потом вернулась за бутербродами. – Овчинников, можно потише немного? – осведомилась у бесцеремонного гостя, пропавшего в маленькой комнатке с унитазом. А в ответ услышала оправдание через дверь: – Громова, терпи. Я больной, как-никак! Я хмыкнула и взяла пульт с тумбочки. Щелкнула на первый попавшийся канал и плюхнулась на диван. Правда. Правда, что я очень давно не смотрела телевизор, жизнь так завертелась, что теперь это элементарное развлечение стало неким деликатесом в буднях, в которых я давно не плавала. Отпила чай. В этот же момент мой гость вернулся в гостиную. – А и правда, наша с тобой фотка висит, – хохотнул он. – Надо же, правда. Так ты там, на меня каждый день любовалась? – Овчинников, ты обещал приехать просто чаю попить, а не пытать меня расспросами. Гость поднял руки вверх. – Сдаюсь, сдаюсь! Можно я присяду рядом с тобой? Не дожидаясь моего разрешения, Григорий Александрович пристроил свою подтянутую мужскую тушку в сантиметре от моей попы. – Ой, а это чаек, да? С сахаром? Отпил. Поморщился. – Ух, не пожалела? Сколько? – Четыре, – буркнула я, откусив от бутерброда кусок. – Щедра, мать. А это что? Сериал твой любимый? Шеф, сцапав другой бутерброд, отклонился на спинку дивана, как бы случайно коснувшись своим огромным плечом моего плеча. – Понятия не имею, включила первое, что попалось. – Ммм, да ты мастерица бутербродов! Какая вкуснотища! – Овчинников. – Чего? – Не надо делать вид, что обычный кусок хлеба с килькой может тебя настолько впечатлить. – Этот бутерброд, – спрятав еду за щеку и сделав глоток приторного чая, заявил Гриша, – может переплюнуть разве что твой пирог с тараканами! – Еще хочешь? Так я испеку. Я почувствовала, как сквозь тонкую майку намокло мое плечо. Посмотрела на него, смело пощупала рукав. – Овчинников! Ты мне мебель испортишь! Сказала резковато больше для того, чтобы скрыть, как покраснели мои щеки. Мне стало стыдно, что сразу не обратила на это внимание. Настолько отвлеклась на восставших бабочек в моем животе. – Я? Ой. Прости, не думал, что оно так отпечатается. Подожди, у тебя есть фен? Я высушу! Я встала с дивана и направилась в свою спальню. Там в шкафу, у меня были некоторые вещи… – Полинка, я не хотел, не психуй! Знала, где у меня и что лежит. Взяла вещи и развернулась, чтобы вернуться в комнату, одновременно с этим врезалась в прилетевшего Овчинникова. – Ой, извини! – он выставил руки, чтобы поймать меня и огородить от столкновения, но я как-то умудрилась пролететь мимо них. Врезалась-таки носом в его мокрую грудь. – Извини, – тише сказал босс, опустив ладони мне на талию. Я отстранилась и, не глядя в его глаза, изрекла: – Вот, переоденься. Это свитер моего отца. Брюк, к сожалению, нет, все, что было у Антона, я отправила ему. Да и оно бы тебе не подошло, он… по росту ниже. – Спасибо. Ты очень добра. Окончательно засмущавшись, я отдала ему свитер и вышла обратно в зал, оставив его переодеваться в своей спальне. Еще не хватало смотреть на него, когда шеф будет это делать. Нет! Он меня не интересует. Мне просто его жаль. И это точно все!!! – Подошел! – крикнул Григорий Александрович из-за стенки. – Полинка, слышишь, подошел, – повторил гость тише, выйдя ко мне в комнату. Я посмотрела на него. Действительно, как влитой. – Ты не волнуйся, я буду аккуратен, обещаю не попортить. Я знаю, что твои родители… – Заткнись. Гриша, – проворчала я. – И садись пить чай. Он так и сделал. Мы мирно допили чай и доели бутерброды. Шеф не спешил. Очень не спешил. Пил по чайной ложке. Я подобрала ноги под себя и в какой-то момент совсем потеряла счет времени. По телевизору показывали полнейшую ерунду, но мы оба ее отчаянно смотрели. Овчинников просто был рядом, но не приставал, не шутил и вообще ничего не говорил. Молча и даже слишком тихо пил свой чай. Меня бесило все. Бок невыносимо жгло его присутствие. Его запах, отчаянное желание быть здесь. Я вскочила с дивана. – Ладно, ты как хочешь, а я пойду спать. Надоест телек смотреть, захлопни дверь за собой – она новая, замок сам закроется. Спокойной ночи, Гриша. Я оставила его в гостиной. Одного. Он убавил звук у телевизора, через пару минут полностью выключил, но я так и не услышала, чтобы входная дверь захлопнулась. Лежала под одеялом, сердце билось так, что дребезжал даже подбородок и я прислушивалась. Гость побродил по комнате. Отодвинул стеклянную дверь в шкафу, за которой стояли отцовские книги. Что-о взял с полки и уселся в кресло. Я знаю этот скрип. Так скрипит ручка кресла. Это любимое кресло моего отца, оно стоит в углу главной комнаты, его я так и не выбросила после смерти родителей, хоть этот предмет мебели уже очень давно дышал на ладан. Я накрыла его шерстяным покрывалом, чтобы спрятать потертости. Сидеть на нем совсем неудобно, оно продавлено и скрипит, при этом избалованный босс так и остался отдыхать в нем. Я слушала, как он время от времени перелистывал страницы книги и постепенно уснула. Глава 32 А проснулась за несколько секунд до того, как прозвонил будильник. Со мной такое частенько приключается, особенно, если к чему-то готовлюсь. Сегодня, еще до работы, мы собирались с боссом посетить клинику. На улице дождь сменился мокрым снегом. Рано что-то в этом году, придется одеваться тепло. Если Гриша накануне опять разбил машину, то поедем на метро или на такси? Стоп! Это если он не уехал. А он не уехал? Бесшумно села на кровати, спустила ноги на пол и на цыпочках пробралась к двери. Посмотрела в щель – из-за шкафа видны только его ноги. Не уехал. Что ж. Чего ты, Полина, так сильно нервничаешь? Это всего лишь твой босс, вы с ним огонь и воду прошли, что уж тут стесняться? Вы голые прыгали с крыши, голые танцевали в его пентхаусе, угрохали человека. Правда, уже в одежде… Выпрямив спину на секунду и сразу же сгорбившись от страха обратно, я все же покинула свое убежище. Подошла тихонечко к нему. Гриша мирно спал в кресле моего отца. В руке он держал не телефон или планшет, в руке у него была зажата любимая книга моего папы. Про войну. Я взяла ее у него из рук, шеф так и не пошевелился. Поддавшись внезапному благородному порыву, убрала книгу обратно в шкаф и скрылась на кухне. Его надо будить, но пожалею несчастного еще раз. Последний. Сегодня у него старт лечения, не будет ничего плохого, если накормлю Овчинникова перед этим. Думаю, омлет вполне подойдет. Легкий, без особых специй. Наверное, с его здоровьем лучше было бы кашу, но если я его сейчас еще и на диету посажу, он вообще меня возненавидит и пошлет куда подальше со всем лечением… Стоп! Стоп, Полина! Уже второй раз за одно утро, стоп! Я рассуждаю так, словно уже живу с ним! Долго не думая, выплеснула в мусорник недоделанный омлет и захлопнув дверцу шкафчика, резко обернулась на звук. – Привет! На пороге стоял заспанный Овчинников. – А что ты, завтрак хочешь сделать? Я такой голодный, это было бы очень кстати, – шеф даже облизнулся. – Нет, не хочу! Продуктов нет, да и некогда нам, в клинику пора ехать, пока доберемся через все пробки, еще бы не опоздать! Глаза мои, похоже, активно бегали, потому что Григорий Александрович явно мне не поверил. К тому же я с опозданием сняла сковородку, которую успела поставить на огонь. – У нас еще куча времени. И не волнуйся по поводу пробок, я договорился, сейчас приедет водитель, заберет нас. Кстати, – босс почесал накаченный живот под свитером моего отца, – перед этим я хотел кое-куда заехать, если ты не против. Я судорожно душила бабочек в животе. По одной сворачивала каждой их хрупкие шейки. – К-куда? – Там, есть одно местечко. Мы совсем на минуту, несколько метров пройти. Ты же не откажешь мне? Пожала плечами, вроде бы как безразлично сказала: – Все равно в клинику едем. Давай зайдем, куда ты там хочешь. Как чувствовала, облачилась в черное платье с юбкой ниже колен. Овчинников оставил свитер моего отца и поехал в собственной одежде, которая за ночь на стуле успела высохнуть. Ехали мы не слишком долго и скоро я узнала знакомые черные ворота. Поначалу, пока высаживались с боссом из машины, пока топали по кладбищенским дорожкам, молчала. Молчала еще какое-то время, пока стояли напротив двух надгробий, на которых были выдолблены женское и мужское имена с фамилией Овчинниковы. Босс сам заметил. Сперва отдал дань своим родственникам, но позже, в задумчивости зацепился взглядом за соседнее надгробие. Его я устанавливала на свои деньги. Небольшое, черное, с двумя белыми голубками на нем… – Громовы… – выдохнул Гриша. Стоя рядом с ним и держа шефа под руку, я беззвучно кивнула. – Я никогда не замечал… А ты?