— Правильно мыслишь, Кэти, — похвалил издевательски Макс. И я просто не выдержала и набросилась на него с кулаками. Бесит! Невыносимо! — Не смей мне указывать! Не смей вести себя со мной пренебрежительно! Не смей… — я успела ударить его лишь раз, и то больно было явно мне, а не ему, потому что он сразу же заключил в капкан своих пальцев мои запястья и прижал меня к стенке. — Успокойся. От твоей истерики ничего не поменяется. Ты сама во всем виновата. Злость во мне распухла еще больше, превратилась в черный сгусток ярости, что требовал если не крови, то еще парочки ударов точно. Я покрутилась, пытаясь вырваться, но парень навалился на меня всем корпусом, тем самым сильнее впечатывая в твёрдую поверхность. — Отпусти меня сейчас же, придурок! Отпусти, иначе… — Иначе что? — насмешливо спросил он. Его нос почти касается моего, а дыхания смешиваются из-за слишком ничтожного расстояния. Наши взгляды схлестнулись. Мой — сверкающий гневом и его — подернутый дымкой холодного инея. — Иначе я сделаю тебе больно, — слова ложатся на язык сами. — Ну, попробуй, — Макс все так же насмешливо кривит губы. Я, наверное, совсем потеряла голову от злости, иначе никак не могу объяснить свой поступок. Глупый, импульсивный, внезапный. Подавшись немного вперед, я сомкнула зубы на его нижней губе, чтобы уже убрать с его лица поднадоевшую усмешку. Укус вышел сильный, едва не до крови. А на месте, где наша кожа соприкоснулась, вспыхнул пожар, подначивая продолжить, не отпускать его быстро. Хотя кто кого должен отпустить? Макс сжимал меня едва ли не до хруста костей. Не отталкивал, не пытался перевести то, что творилось, в поцелуй, а просто… ждал? Брал меня на слабо? Не знаю. Мне было плевать. У меня к чертям полетели предохранители, потому что я провела языком по месту укуса, слизывая причинённую боль, а затем сама же прихватила нежную кожу губами. Снова не знаю, зачем и почему. Наверное, мои мучения стоят того, чтобы хоть разок почувствовать его вкус и… И послать его в Ад. Может, после этого мое сознание успокоится и забудет Картера как страшный сон? Может, только этого я добивалась? Один поцелуй, чтобы доказать самой себе, что… А что доказать?.. Это продолжалось всего несколько мгновений, пока я не почувствовала, как его рот растягивается в улыбке. С сознания в ту же секунду спала пелена, я отстранилась и приложилась затылком о стену, стараясь выровнять дыхание. На губах Картера была какая-то очень… очень нехорошая улыбка. — Надеюсь, тебе стало легче, Кэти? — поинтересовался он, опустив взгляд на мои губы. — Отпусти! — процедила сквозь зубы, чувствуя стыд, раздражение, возбуждение и злость на саму себя. — Клянусь, Картер, если ты сейчас же меня не выпустишь, я найду способ тебя достать! — Да ты уже достала, Малая, — усмехнулся он и склонился к моему лицу, едва ли не повторяя то, что я делала несколько секунд назад. — Так достала, что сил никаких нет. Сколько можно говорить, чтобы ты не докучала мне со своими пустыми признаниями? Теперь перешла к более активным действиям, чтобы наверняка? Я вспыхнула и снова попыталась вырваться, но Макс не собирался меня отпускать настолько быстро. Сейчас начнётся излюбленная пытка унижением и насмешками, через которые мне уже давно не доводилось проходить. — Я устал повторять, что ты меня не привлекаешь, Кэти, — пакостная ухмылка, которую хотелось стереть кирпичом, не сходила с его лица. — Мне не нужна легкодоступная девушка вроде тебя. — Да пошел ты! — рыкнула я, снова делая попытку вырваться. — Что? Скажешь, не так? Думаешь, я не знаю про Яцушко? Ты же добровольно с ним пошла, я видел. Про Игната? Несмотря на моё предупреждение, ты всё равно поехала с ним в клуб. И я уверяю, в ту ночь ты бы спокойно стояла на коленях перед толпой мужиков, принимая их “подарки”. И после всего у тебя ещё есть желание заводить новые знакомства с официантами? — на последнем слове он сделал акцент, погасив улыбку. — А теперь ещё с поцелуями ко мне лезешь. Я неоднократно предупреждал, чтобы ты не выкидывала ничего подобного. Забыла уже, в конце концов. Но ты с упорством самоубийцы продолжаешь нарываться, Кэти, не оставляя мне выбора. — Что ты несёшь? — спросила, потеряв нить разговора. — Слушай, Картер, отпусти. Серьёзно! Я не знаю, что на меня… — Я предупреждаю, Малая, — перебил меня Картер таким тоном, от которого волосы на затылке встали дыбом. — Самый крайний, самый последний раз. Я терплю всё это только из-за Костика. Только из уважения к нему. Ты давно ходишь по тонкому льду и не замечаешь, что под тобой ползут трещины. Сделай ещё шаг в эту сторону, и я проглочу тебя, Кэти. Только дай мне повод усомниться в твоей ненависти ко мне. Малейший. Я сглотнула ком в горле, сама не понимая, какие эмоции кипят в крови: страх, желание, ненависть или всё сразу? В его глазах та самая замёрзшая корка, которая обещала разломиться. Я смотрела на неё и понимала, что боюсь провалиться. Боюсь, что не смогу стоять неподвижно. Почему мне кажется, что вся сдерживаемая им холодная злость ею вовсе не является? И почему в моей голове каждое грёбаное слово, сорвавшееся с сжатых губ, будто имеет второе дно?! — Катись в Ад, Картер! — прошипела я. — Катись туда, откуда родом! Ненавижу! Макс выдохнул, напоследок больнее стиснул в крепких объятиях, но всё же отпустил, позволяя отойти. Обида, боль и злость. Снова. Снова то, от чего всякий раз бегу. То, что заволакивает глаза влагой. Убеждая себя, что ненавижу этого несносного парня, я всегда забываю истинную причину. Ту, что желчью течёт по венам. Обида. — Вон из моего дома, — несмотря на слезы, что жгут и вот-вот грозятся обрушиться первой истерикой за долгое время, мой голос звенит от ярости. — Вали к чертовой матери, иначе уйду я. Он прислонился к двери, давая понять, что никуда не пойдет, и вскинул бровь: — И куда же ты пойдешь? — Сгоняю в кафе к Олегу, дам ему свой номер, — широко улыбнулась, пряча за улыбкой сжигающую дотла горечь. — Хотя, стой, надо ведь соответствовать образу легкодоступной? Поэтому дам нечто большее, для шлюхи это не проблема. — Кэти, — предупреждающим тоном начал он, сузив глаза. Я держалась из последних сил. Тело знобило как при лихорадке, а пальцы же покрылись словно слоем инея. Но то мелочи, в душе творились дела похуже. Там царствовал ураган, сметающий все прекрасное на своем пути, начался беспощадный апокалипсис. Мое состояние можно описать одним словом: больно. Везде болит, я сама будто огромная болячка. Оголенный нерв, по которому непрерывно стучат молотком, а затем посыпают солью, чтобы ничего не зажило. — Убирайся. Из. Моего. Дома. Что в моих словах кажется тебе непонятным? Я тебя выгоняю как хозяйка. Вон. Ты здесь нежеланный гость. Картер невесело усмехнулся, сунув большие пальцы в карманы чёрных джинс, но промолчал, что способствовало удержанию моего самоконтроля. Парень развернулся, открыл дверь и, не глядя на меня, бросил: — Три правила, Кэти. И лучше не беси. — Во-первых, ты не говорил про третье! Во-вторых, пошел нахер! Он замер, не оборачиваясь, и ответил в своей манере: — О третьем я твержу тебе постоянно, Малая. Макс вытащил что-то из своего кармана и положил на рядом стоящий комод, только когда дверь за ним закрылась, я поняла что белый прямоугольник — ничто иное как платок. Ярость вскипела с такой силой, что её пары обожгли глотку. Глухо рыкнув, я треснула кулаком по стене, но боль не отвлекла и не отрезвила. Только бегущие по щекам слёзы имели сейчас влияние, рождая во мне очередную порцию ненависти. Она связывала такие моменты в одну болевую точку. Яд Картера, слёзы, платок — три неизменных опоры, на которых держится вся эта чёртова конструкция и давит на грудь, причиняя боль. Глава 10 Поздно вечером, сидя в комнате и глядя в пустоту, я получила сообщение от Маси. Отвечать не хотелось, поэтому попыталась сослаться на то, что уже поздно и я легла спать, но… Максим решила пообщаться по видеосвязи, что сразу же меня выдало с потрохами, потому что не увидеть моё зарёванное лицо было невозможно. — Опять этот придурок?! — вместо приветствия начала она. — Что сейчас? — Он назвал меня шлюхой, — не стала я скрывать от лучшей подруги истины. Мася всегда для меня была той девчонкой, которая знает абсолютно все секреты. Я делилась с ней своей болью и радостью, ревела ей в жилетку и лопала по ночам мороженое, заедая стресс. Даже удивительно, как мало мы с ней стали общаться, когда разъехались по разным городам. Раньше казалось, что жизнь без её присутствия будет ужасно одинокой, но сейчас я понимаю, что мои будни полны событиями… и Картером, о котором не могла и не хотела ничего рассказывать. Такая тайна заставляла чувствовать себя виноватой. Мы проболтали половину ночи. Я успела выложить все, что беспокоило меня. Но я не сказала ни слова о клубе, Тамиловой или Игнате, не рассказала и то, как оказалась в квартире Картера, и он навязал мне правила сосуществования с ним на одной территории (и я про институт). — Кать, не обижайся, но ты дура, — выдала подруга, кривя губы. — Я не понимаю, как ты не замечаешь очевидного. Ты же всегда была единственной девушкой в его окружении, о которой он действительно беспокоился. Я невольно вспомнила все те разы, когда Картер грубо меня отшивал. Как сегодня. Когда говорил гадости и доводил до слёз. В общем, делал всё, чтобы я никогда к нему не подходила. — Да он терпеть меня не может, — поморщилась я. Неожиданно вспомнилось, как жаром полыхнули губы и как после затопило ненавистью и стыдом. Не признать жажды к прикосновению — глупо. Кажется, я совсем тронулась умом, раз ощутила такое к парню, которого ненавижу. Мася вздохнула и закатила глаза. — Знаешь, я всегда считала, что твой Макс придурок, но ты-то меня не разочаровывай. Ты должна проанализировать его поведение. Присмотреться. Пообещав подумать над этим, я пожелала подруге спокойной ночи и поплелась в душ, задёрнув предварительно шторы. Свежо ещё в памяти ощущение его холодного взгляда на коже. После душа, я уже ложилась в кровать, когда на смартфон пришло сообщение по ватсап. Скользнув взглядом по имени отправителя, я свайпнула блокировку и уставилась на странное сообщение от Маси: “Выезжаем в 7:00. Не опаздывай” Только секундой позже я посмотрела на верхнюю часть экрана и увидела, что отправитель не Мася, а Макс. В груди тут же колыхнулась былая ярость, но отвечать ничего не стала. Пусть делает, что хочет, как хочет и когда хочет, а мне нефиг указывать. Завела будильник на пять и улеглась на мягкую подушку, думая, что спать мне осталось всего два часа, а сон, как назло, не шел. В мыслях царил хаос, он-то и мешал мне отдыхать. Проснулась резко. Будильник во всю имитировал сирену, распространяя пронзительный звук на весь дом. Думая только о том, что должна сделать всё до того, как меня хватится Картер, я собралась за считанные минуты. Нигде в доме свет не зажигала. Он у нас большой и просторный, поэтому утаить чьё-либо присутствие в доме ночью невозможно.