Вчера я фактически обвинила его в преследовании, а сегодня сама сажусь в тот же вагон, где уже стоит он. «Видишь? – говорю себе. – Не мог он следить за тобой». Несмотря на смущение, я чувствую покалывание в затылке. Оно такое сильное, что все кругом, наверное, видят, как мои волосы встают дыбом. Приглаживаю их ладонью. – Неудачный день? – спрашивает он, приняв, возможно, мой жест за признак стресса. – Нет, день вообще-то был хороший. – Это замечательно! Рад, что вы лучше себя чувствуете. У него чересчур бодрый тон, так разговаривают с детьми и пациентами больницы, к тому же я помню его вчерашнее предложение обратиться к «Самаритянам». Люк Фридланд считает меня самоубийцей. Думает, что я нарочно пыталась упасть под поезд, то ли взывая о помощи, то ли искренне стараясь покончить с собой. – Я никуда не прыгала. Говорю очень тихо – не хочу, чтобы весь вагон услышал, – поэтому Люк пробирается мимо стоящей впереди женщины и встает рядом со мной. У меня учащается сердцебиение. Он поднимает руку, чтобы схватиться за поручень над нашими головами, и я чувствую слабое прикосновение крошечных волосков. Между нами будто пробежал разряд тока. – Это хорошо, – говорит Фридланд. Недоверие в его голосе заставляет и меня усомниться в собственной истории. А что если я все-таки прыгала? Что, если подсознание толкнуло меня к поезду, пока разум посылал телу совершенно противоположный приказ? Я вздрагиваю. – Что ж, вот моя остановка. Мы на «Кристал Пэлас». – О! И моя тоже. У него и следа не осталось от пореза на шее, а синий в полоску галстук сменился бледно-розовым, который выделяется на фоне серой рубашки. – Вы же не следите за мной? – спрашивает Люк и извиняется, увидев испуг на моем лице. – Это всего лишь шутка. Мы вместе направляемся к эскалаторам. Трудно оторваться от человека, которому нужно туда же, куда и тебе. У турникета он отступает в сторону, позволяя мне первой приложить проездной. Я благодарю его, потом прощаюсь, но от станции мы сворачиваем одну и ту же сторону. – Как будто в супермаркете, – смеется Люк. – Говоришь кому-то «Привет» в овощном отделе, а потом приходится снова и снова здороваться в каждом проходе. – Так вы живете где-то поблизости? Никогда прежде не видела его здесь. Хотя это уже нелепо, на одной только моей улице живут десятки людей, которых я ни разу не встречала. Бросаю десять пенсов в футляр Меган и приветливо улыбаюсь, когда мы проходим мимо. – Просто заехал повидать друга. – Он останавливается, и я машинально делаю то же. – Кажется, вам из-за меня неловко? Идите вперед. – Нет, нет, никаких неловкостей, – отвечаю я, хотя мою грудь словно кто-то сдавливает. – Я перейду дорогу, и тогда вы не будете чувствовать себя обязанной со мной разговаривать. Он улыбается. У него приятное лицо, дружелюбное и открытое. Не знаю, почему мне так неспокойно. – В этом нет необходимости, честное слово. – Мне все равно нужны сигареты. Мы стоим неподвижно, и прохожим приходится нас обходить. – Ну, тогда до свидания. – Пока. – Он открывает рот, чтобы что-то добавить, но останавливается. Я поворачиваюсь, собираясь уйти. – Гм, не будет ли с моей стороны дерзостью пригласить вас как-нибудь поужинать? Вопрос вылетает на одном дыхании, торопливо, как будто вызывает у него смущение, хотя на лице все та же уверенность. Мне приходит в голову, что торопливость была намеренной. И даже отрепетированной. – Я не могу, простите. – Сама не знаю, почему извиняюсь. – А выпить? Совсем не хочу разыгрывать карту «Я спас вам жизнь», но… – Он поднимает руки в шутливой капитуляции, затем опускает их и становится серьезней. – Знаю, странный способ знакомства, но мне бы очень хотелось увидеть вас снова. – Я кое с кем встречаюсь, – выпаливаю я, точно шестнадцатилетняя девчонка. – Мы вместе живем. – О! – Прежде чем он успевает взять себя в руки, на его лице на миг вспыхивает замешательство. – Ну, разумеется, у вас кто-то есть. Следовало ожидать. Как глупо с моей стороны. – Простите, – повторяю я. Мы прощаемся, и, когда я оглядываюсь, он уже переходит дорогу, направляясь к газетным киоскам. Наверное, чтобы купить сигарет. Я звоню Саймону на мобильный. Не хочется идти по Анерли-роуд в одиночестве. Пусть даже моя компания будет на другом конце провода. Гудки идут, но затем включается голосовая почта. Утром Саймон напоминал мне, что ужинает у сестры. А я планировала посмотреть кино и, возможно, уговорить Джастина и Кэти ко мне присоединиться. Только втроем, как в старые добрые времена. Но встреча с Люком Фридландом выбила меня из колеи. А может, Саймон отложит поездку к сестре и вернется домой? Если позвоню ему сейчас, то успею застать до выхода с работы. Раньше у меня был его прямой номер, но несколько месяцев назад политика газеты поменялась, и столы больше не закреплены за сотрудниками. Саймон никогда не знает, где именно будет сидеть. Я гуглю номер коммутатора. – Соедините, пожалуйста, с Саймоном Торнтоном. – Подождите минуту. Слушаю классическую музыку и жду, пока меня переключат. Разглядываю рождественские гирлянды на фонарных столбах вдоль Анерли-роуд и замечаю, что они уже покрылись грязью. Музыка смолкает. Я ожидаю услышать Саймона, но это все та же девушка с коммутатора. – Не могли бы вы еще раз назвать мне имя? – Саймон Торнтон. Он редактор. Работает над большими статьями, но иногда оказывается в отделе новостей. Я повторяю то, что слышала от Саймона. Даже не знаю, рядом эти отделы или в нескольких милях друг от друга. Они хотя бы в одном здании? – Извините, но у меня нет никого с таким именем. Он фрилансер? Фрилансеров в список не включают. – Нет, он в штате. И работает уже много лет. Не могли бы вы проверить еще раз? Саймон Торнтон. – Его нет в моей сетке, – повторяет она. – Саймон Торнтон здесь не работает. 16 Келли вынула изо рта жвачку и бросила в урну. Она вышла из дома рано, но если еще немного задержится, то рискует опоздать, а это вряд ли расположит к ней Ника Рампелло. Келли глубоко вздохнула, вздернула подбородок и быстро зашагала к двери, перед которой стояла в пятницу. Зонтик почти не защищал от дождя, который, казалось, бил прямо в лицо. Желая произвести хорошее впечатление в свой первый день, Келли утром инстинктивно потянулась за своим костюмом, но тут же почувствовала холодок неприятных воспоминаний. Этот костюм она надевала на дисциплинарное слушание и до сих пор не забыла, как кололи запястья шерстяные манжеты, пока она в ожидании вызова стояла перед кабинетом шефа. Ей стало тошно. Келли сняла костюм с вешалки и засунула его в мусорный мешок, чтобы отдать потом на благотворительность. Взамен она надела полосатую рубашку и широкие серые брюки, которые теперь уже успели потемнеть снизу от дождя. Даже без колких подсказок костюма на Келли нахлынули воспоминания. Они появлялись перед глазами, точно фильм в обратной перемотке. Возвращение в патрульные; вот она с пылающими щеками прокрадывается на первый инструктаж, а в воздухе витает эхо сплетен. Месяцы отстранения: целыми днями она сидит в своей комнате, немытая и равнодушная, и ждет дисциплинарного слушания, которое может положить конец ее карьере. Рев тревоги оповещает о проблеме с заключенным. Срочно нужна помощь. Топот ног – кто-то мчится к ней, но не помогать, а оттаскивать. А вот от самого нападения в голове не осталось ничего. Во время занятий по управлению гневом Келли побуждали говорить об инциденте. Рассказывать консультанту о том, что именно случилось и что вызвало эти события. – Я не помню, – объяснила Келли. Вот она беседует с арестованным, а в следующую минуту… срабатывает тревога. Келли понятия не имела, из-за чего сорвалась. Просто не помнила. – Но это даже хорошо, правда? – сказала Лекси, когда пришла навестить сестру после особенно тягостного сеанса с психотерапевтом. – Так будет легче двигаться дальше. Забудь, что это вообще происходило. Но Келли лишь утыкалась лицом в подушку. Двигаться дальше было не легче, а гораздо труднее. Ведь если не знаешь причину срыва, как можно быть уверенной, что подобное не повторится? Она нажала кнопку звонка и стала ждать, спрятавшись от дождя в неглубоком дверном проеме. Из переговорного устройства раздалось: – Добрый день. – Это Келли Свифт. Меня прикомандировали к операции «ФЕРНИСС». – Поднимайся! Келли узнала голос Люсинды и почувствовала себя немного спокойнее. «Это чистый лист, – напомнила она себе, – шанс начать все сначала, проявить себя без осуждающих взглядов». Она поднялась на лифте и, в отличие от прошлого раза, без малейших колебаний вошла в отдел. Кивок от одного из членов команды – Боба, – вспомнила она, но слишком поздно, чтобы поприветствовать его по имени, – поднял ей настроение, а когда Люсинда выскочила из-за стола, Келли совсем успокоилась. – Добро пожаловать в дурдом. – Спасибо… наверное. Инспектор здесь? – Ушел на пробежку. – В такую погоду?