Я снова отрицательно качаю головой. — Давно уже только ты, — признаюсь честно. Я так усиленно от него скрывала, а теперь он не верит. Ни за что не поверит, что бы я ни сделала. — Не пытайся дурить мне голову. Я не прошу тебя играть роли, но рот свой держи закрытым. Или я сам тебе его буду затыкать так, как посчитаю нужным. — Он слезает с кровати и идет к двери. — Кирилл, — я тянусь за ним. — Кирилл, что будет дальше? Скажи, пожалуйста, я просто умру, если ты оставишь меня в неведении! Он опирается ладонью о косяк, медлит. Он хотел купить себе удовольствие, а получается, что приобрел лишь проблемы и нервотрепку. — Ты не можешь оставить меня из-за одной ошибки, — мои руки трясутся. — Ты не поступишь так со мной. Он думает пару секунд. — В час дня мы выезжаем в город. Вечером идем в ресторан, я забронировал столик на семь. Подумай, что наденешь, хочу, чтобы ты блистала, — в противовес словам голос тусклый. — А до этого времени постарайся не попадаться мне на глаза, — заканчивает совершенно спокойно, хотя его грудь часто вздымается. Он берет с комода сигареты и выходит из комнаты, но через мгновение возвращается. — И запомни: если я злюсь и хочу уйти, то надо дать мне уйти. Я быстро киваю. — Как называется ресторан? — спрашиваю вслед. — «Эллада», — не оборачиваясь. И только теперь со злостью. Глава 29 У меня много купальников, но в этот раз я взяла с собой на море закрытый черный. Что бы ни происходило в нашей спальне, окружающие считают, что я девушка судьи, следовательно, вести себя на публике нужно соответствующе. После ошеломляющего пробуждения уснуть повторно не получается, поэтому я решаю заняться работой. Разгребаю несколько писем от клиентов, размышляю над текущими делами. Однажды я верну себе свободу и независимость, окружающие мудаки останутся в прошлом, а для этого нужно работать. Много. Время пролетает быстро. После завтрака переодеваюсь и спускаюсь к открытому бассейну. Кирилл обнаруживается на лежаке под навесом с планшетом в руках. При взгляде на него невидимые льдинки прокатываются вдоль позвоночника, между грудей, под коленками. Кожа реагирует, волоски дыбом встают. Я сама на него реагирую каждой клеточкой. Бежать хочется — то к нему, то от него. Как на качелях с ним. То страшно, то дух захватывает. Сердце на разрыв колотится. Я знаю, что у меня красивая фигура, даже в простом купальнике ловлю на себе многочисленные взгляды. Подхожу к Кириллу, он никак не реагирует на мое появление. Опускаюсь перед ним с прямой спиной на корточки, прижимаюсь щекой к его плечу. Ноль эмоций. Неужели даже не погладишь свою безотказную куклу? Что ж. Молча кладу полотенце на соседний лежак. Затем направляюсь к бортику бассейна и, потрогав воду носочком, дабы убедиться, что она идеальна по температуре, вытягиваюсь по струнке. А потом ныряю! Проплываю несколько метров под водой. Выныриваю и вдыхаю полной грудью, улыбаюсь, концентрируюсь на простых удовольствиях. Мне это нужно, чтобы не сойти с ума от напряжения. Некоторое время купаюсь, плаваю туда-сюда. Раннее солнце пока не слепит глаза, прохлада бассейна расслабляет. Мне не хочется возвращаться в город, я мечтаю остаться здесь жить навсегда. В этом самом бассейне. В этом моменте. Через некоторое время ко мне приближается незнакомый мужчина с целью познакомиться. Для таких случаев у меня есть особый взгляд под названием «отстань». Он не презрительный, а просто отталкивающий. Мужчина вроде бы понимает, но продолжает рассекать воду рядом и пытаться вести диалог. — Вы откуда? Кем работаете? Не хотите поплавать на море? Вы вообще были на море? Вода — прелесть! Глупо плескаться в бассейне, когда рядом такая красота! Здесь можно взять катер в аренду. Разрешите представиться? Я — Игорь. Он даже пытается брызгаться, чтобы привлечь внимание, тем самым начиная раздражать. Кирилл подходит к бортику, приседает на корточки. Смотрит на нас. Я быстро подплываю к нему, опираюсь ладонями на плитку и выныриваю из воды. У меня сильные руки, долгое время от безделья я занималась фитнесом по шесть часов в неделю. Он не ожидал, что я так легко подтяну свое тело, наши лица оказываются на одном уровне, между наших губ сантиметров десять. Наши глаза встречаются. У него там штиль и мертвое пепелище, буря миновала, уничтожив перед этим все живое и хоть чуточку прекрасное. Его черти, пользуясь возможностью, устремляются ко мне. Перепрыгивают на плечи, прячутся в моих волосах от собственного хозяина. Я непременно приласкаю каждого их них по очереди, пока босс злится. Они давно мне не чужие. А потом я думаю о том, что, несмотря на конфликт, Кирилл меня не бросает. Не упивается своей обидой, не превозносит ее. Не уезжает немедленно бухать в Крым, оставляя меня барахтаться с последствиями ошибок. Моя безопасность для него по-прежнему на первом месте. Тянусь и целую его в губы. Это не настоящий поцелуй, просто быстрое касание. Невероятная наглость с моей стороны, но кажется, мне уже все равно. Мой мудак, расхаживающий на работе в мантии, поспешно отстраняется, будто смутившись, вызывая тем самым у меня улыбку, смотрит при этом на непрошеного ухажера. Смотрит так, что, будь тот послабее сердечком, тут же бы и утопился. Мужчина показывает, что намек понял, и выбирается из бассейна. — Я могла бы сама от него отделаться, — говорю тихо, почти мурча. — Спасибо за заботу. — Я подошел сказать, что выехать придется чуть раньше, — Кирилл якобы опять о делах. — У меня возникла необходимость встретиться с еще одним человеком. Ты позавтракала? — Да, я сыта, спасибо. Полна сил и энтузиазма, — специально провоцирую его. Зря, но меня убивает равнодушие. Мне нужны его эмоции. Любые. — Будь готова к двенадцати, пожалуйста. — Не хочешь поплавать со мной? Чуточку. — В другой раз, — отвечает он. — Про ужин помнишь? Я все придумал, расскажу тебе о плане в «Элладе». — О плане, как размазать греков? Он кивает. — Отлично. Жду с нетерпением. Он не улыбается. Молча возвращается к лежаку за полотенцем и покидает территорию бассейна. * * * — В начале недели твоей маме позвонят и предложат работу в аграрном университете, — говорит Кирилл, когда мы совершаем поворот в сторону города после Джубги. До этого трасса пролегала вдоль моря, и теперь я оборачиваюсь, чтобы проводить синюю гладь взглядом. Буду скучать. Всю дорогу мне названивает клиент, и мы обсуждаем нюансы его дела. Богданов никак не комментирует, я даже уточнила, не против ли он моей болтовни, не мешает ли она ему… эм, вести машину. Он удивленно, будто не понимая суть вопроса, ответил, что нет. Лео злился, если мне при нем звонили по делам фирмы. — Пусть обязательно съездит, — продолжает Кирилл, когда я в очередной раз откладываю сотовый. — На прежнее место вернуться не получится, там декан — кусок дерьма, с ним пять минут поговоришь — потом год не отмоешься. — Он впервые на моей памяти дает кому-то личную оценку. — Да, я пробовала. Мерзкий скользкий тип, — соглашаюсь охотно. — Она боится, что в другом вузе произойдет то же самое. Мне ее так жаль, работа со студентами всегда была значительной частью ее жизни. — Теперь все будет хорошо. На всякий случай объясни ей, как действовать, если подкинут деньги. — Она не очень меня воспринимает. Понимаешь, я для нее не юрист, а просто маленькая девочка. — Могу поговорить я. Судья для нее будет достаточно авторитетен? — А ты сделаешь это? Серьезно? — ушам своим не верю. — Думаю, более чем. — Скажи маме, что на собеседовании ее никто палкой не ударит. Я приеду в какой-то день на неделе вечером и объясню ситуацию. — Спасибо, Кирилл. — Пока не за что. Если все пройдет нормально и они с ректором друг другу понравятся, в сентябре спокойно продолжит преподавать. Дальше. Насчет операции Алексею Григорьевичу… там пока все подвешено, ищут место. Конкретнее скажу через пару дней. — Я обила все пороги, меня везде развернули. Ждите конец осени. — Всегда оставляют пробелы в расписании для экстренных случаев. Ну либо для блатных, это же юг, — со вздохом. Я снова благодарю его. И еще один раз, когда он останавливает мерс напротив моего подъезда. Кирилл не спрашивал адрес, откуда-то сам знал, где я живу. Меня удивляет этот факт, но я решаю на нем не зацикливаться. — Я заеду за тобой в половине седьмого, — говорит он. — Буду блистать, обещаю, — примирительно улыбаюсь. Давай мириться. Люди так делают — ошибаются, искренне раскаиваются, прощают друг друга. Он вежливо улыбается уголком губ и кивает на выход, поторапливая. Глаза при этом пустые, никаких эмоций. Пока иду к подъезду, потом поднимаюсь по лестнице, думаю о том, что прошлой ночью он сам шагнул за грань. Возможно, для него случившееся в каком-то роде тоже потрясение. Мы затеяли опасную игру в подчинение одного человека другому. Двух суток не прошло, а допущенные ошибки перешли в разряд критических.