Я смотрю на отлично взбитые подушки и мыслю удивительно четко. Аккуратно заправляю кровать, чтобы он не догадался, что я там лежала и ждала его. Он об этом не просил. Хорошо, что он не вернулся именно сейчас и не увидел меня в таком состоянии. Спать с мужчиной за услугу — терпимо. Если он при этом чистоплотен и не противен — даже приятно. Но когда начинают вмешиваться симпатии, когда он начинает нравиться, происходящее рвет нутро тупыми ножами. Я иду в душ и некоторое время стою под струями теплой воды. После праздника он мог поехать к другой женщине, которая точно не назовет его именем своего бывшего. А потом мне становится страшно от мысли, что в прошлый раз ему не понравилось. И он больше не хочет меня. Сегодня уже четверг, мы спали в ночь с субботы на воскресенье. Мы общались, шутили, улыбались друг другу на ужине в «Элладе». Он человек слова, раз обещал помочь, значит, поможет. «Он выбрал меня, смирись», — отправляю Елене. «Спроси у своего босса, ты не первая юристка, кого он приметил на заседаниях. И не последняя». Глава 38 Кирилл приезжает в половине седьмого. Я прячусь в гостевой спальне, притворяюсь спящей, но усилия бессмысленны, он ко мне даже не заглядывает. Через долгие десять минут мое терпение заканчивается, и я выхожу в коридор. Его нет ни в комнате, ни на кухне, и я догадываюсь, что он в подвале. Знать бы, где и с кем ночевал. Но не нюхать же его вещи? Можно ли унизить себя еще сильнее? Понятия не имею, что движет мною. Я разрываюсь между двумя потребностями — уйти навсегда или силой воли заглушить зарождающиеся чувства. Забить их, уничтожить, выжечь до пепла. Не получается у меня быть с ним рядом в роли куклы. Прошлая ночь стала одним сплошным кошмаром. Но куда мне податься? К Константину Андреасовичу на поклон? Не стоит забывать, ради чего я здесь. Остается жечь робкую любовь без жалости и надежды. Потому что… брести по пеплу — спокойно и безопасно. Потому что мое ближайшее будущее — это пепел, пора с этим смириться. Подхожу к кофемашине, бросаю взгляд на плиту и замечаю на ней кастрюлю. С кашей. Перед тренировкой он сварил себе овсянку, и сейчас она греется на единичке. А рядом с кастрюлей стоит тарелка со смородиной. Я замираю и в некотором ступоре рассматриваю крупные черные ягоды. Они замороженные, оттаивают к завтраку. Медленно моргаю, пытаясь прогнать мираж. А потом бросаюсь к морозилке! Заглядываю в ящики один за другим — самый нижний битком набит пакетами с замороженной ягодой. Всякой-разной! Видимо, он любит. На завтрак вместо сахара. Как и всякий десерт, возможно, она поднимает ему настроение? Себе покупает замороженную, а мне… неужели именно он присылал мне свежую ягоду по утрам? Боже… Мои глаза бегают, я роюсь в памяти, и картинка начинает складываться. Впервые курьер появился сразу после того, как я пожаловалась Кириллу в кальянной, что не справляюсь и нахожусь едва ли не на грани нервного срыва. Он решил поддержать, побаловать. Поухаживать? Просто так, ничего не требуя взамен. Ноги подкашиваются, и я вцепляюсь в спинку стула, чтобы не упасть. Я будто наконец-то отыскала ключ к шифру, позволяющий разгадать мотивацию моего сложного судьи! Когда же их перестали приносить? Кажется, сразу после свадьбы Леонидаса. На второй или третий день. Опять Спанидис. Каким-то образом Кирилл узнал, что я впустила Лео ночью. И перестал меня поддерживать. Я ведь заверила в кальянной, что девушка одинокая, забочусь о себе сама. Но при этом открыла дверь пьяному греку. Кирилл, ты не хотел показаться навязчивым? Раз с ним, значит, без тебя? Ты ревновал? Он ведь не мог знать, что между нами с Лео ничего не было! А потом еще это имя, ляпнутое случайно в минуту нежности… Богданов организовывал наши с ним встречи в суде. Наблюдал за моей жизнью издалека, не вмешиваясь и ни на что не претендуя. Предлагал покровительство, помощь и… поддерживал сладкими сюрпризами. А еще он впустил меня ночью в свой безопасный дом, когда я находилась в полном отчаянии! При этом продолжая ревновать. Считая, что в моем сердце нет для него места. Залпом выпиваю стакан воды, бросаю взгляд на входную дверь. Я в любой момент могу разорвать наш договор, Кирилл не станет возвращать меня. Не будет настаивать. Он вообще меня пальцем не трогает после той ночи в гостинице! Вздыхаю, стараясь успокоиться. Мне страшно от мысли, что я все это придумала. Вдруг на самом деле он думает иначе? Мешкаю, заламываю руки. А потом спускаюсь в подвал. Ступаю по лестнице босиком, получается очень тихо. Шаг за шагом. Почему-то нервничаю еще сильнее, чем в первый раз. Тогда меня пугала его реакция. Сейчас — съедает ревность, обуревает надежда. Кирилл колотит грушу в спортивной одежде. Футболка, шорты, кроссовки. Он сосредоточен и даже зол. Тихонечко, чтобы не привлекать к себе внимания, присаживаюсь на прохладную плитку предпоследней ступеньки, прислоняюсь к косяку и, обхватив колени, наблюдаю за ним. Техничные движения, ярость, выливающаяся в удары такой силы, что они эхом отдаются от стен просторного помещения. Мой ледяной океан, доверяющий лишь молчаливой груше свои эмоции. Ты предпочитаешь безропотность, так тебе самому безопаснее? Я поджимаю губы и отрицательно качаю головой. Не был он сегодня с другой. Дела решал или спал у родственников. Моя истерика оказалась напрасной. Просто накопилось, взорвалось и ошпарило. А даже если и был… Он ничего мне не должен. Пока. Как знать, возможно, в моих силах это изменить. Хватит ли у меня смелости, терпения и внутреннего огня, чтобы поднять температуру целого океана хотя бы на градус? Кирилл заканчивает тренировку, снимает перчатки, смотрит на грушу. — Давно там сидишь? — спрашивает, запыхавшись, голову в мою сторону не поворачивает. Заметил боковым зрением. — Практически с самого начала тренировки. Ты хорош. Его грудь часто вздымается, и я реагирую, глядя на его горячее сильное тело. Он никого не боится, и ради меня готов пойти на риски. Не слишком ли много усилий с его стороны ради секса в удобное время? — Спасибо, — отвечает коротко. — Нельзя? — спрашиваю с вызовом. Он смотрит на меня и пожимает плечами. — Не понимаю цели. — Не у всего должна быть цель. — Я поднимаюсь на ноги и выпрямляюсь, следя за тем, как он пьет из бутылки быстрыми жадными глотками. А потом идет в мою сторону. Глава 39 III часть 2 недели спустя Кирилл — На этом разговор предлагаю закончить, такси подождешь на улице по ту сторону забора, — говорю прямо, не считая нужным притворяться добрым человеком. Гостеприимство — качество важное, но не всегда уместное. Она идет нарочито медленно, голову опустила. Сожалею ли я, что мы видимся в последний раз? Не особо. Злит, что двигается медленно. Вообще, когда жизнь расписана по минутам, а такие периоды бывают — трата даже одного утра на бестолковую встречу удручает и выводит из себя. Быстро делаю кофе. Через десять минут выхожу во двор, смотрю на свой мерс. Помыть бы его… Время раннее, но мне следует поспешить, иначе рискую встать в утреннюю пробку. Ночью била гроза, дождь хлестал по окнам, а сейчас уже почти сухо и вновь душно. Хочется расслабить галстук и вдохнуть полной грудью. Замечаю, что у моего забора останавливается машина. Гостей не жду. Такси? Дверь хлопает, водитель подходит к воротам, жмет кнопку на домофоне. Я, наверное, готов уже ко всему. Утро не задалось с самого начала. Открываю дверь в сквернейшем настроении. И неожиданно для себя улыбаюсь. Вот это сюрприз. — Привет, — говорю Ладе. — Что ты здесь делаешь так рано? — Окидываю ее внимательным взглядом два раза подряд, словно одного мне недостаточно, чтобы выцепить все детали. Она в порядке, лицо свежее, на губах играет легкая вежливая улыбка. Примечаю за ее спиной мой старенький мерс. — Что-то случилось? Ответить девушка не успевает, в нашу сторону движется еще одна машина, и мы невольно переводим взгляды на нее. — Шлагбаум забыла опустить, блин, прости, — сетует Лада. — Ничего страшного, мне все равно уже пора, закрою. Такси останавливается напротив моего дома, Ольга, притаившаяся в тени тополя, подходит к «Приоре» и садится на заднее сиденье. Такси трогается. Мы молча провожаем автомобиль глазами до самого поворота.