— А вы привыкли в спокойной обстановке работать? Поддел. Анатолий даже не ответил. У него — свои задачи. И к чему все подробно объяснять? Хозяин дома отвлекся от своих рыбок, посмотрел на гостя: — Что же вы такого увидели, что привело вас в беспокойное состояние? Вот сейчас, впервые, Китайгородцев уловил в интонациях собеседника настоящий интерес. Как будто бизнесмен хотел услышать от Анатолия, что же такое тому бросилось в глаза, что насторожило? Ведь про опасность здесь никто не говорил, все помалкивали, делая вид, что ничего особенного не происходит… Но вот появляется пришлый человек, телохранитель со стороны, а у него — подготовка, опыт и поражающая людей несведущих способность в несколько мгновений ликвидировать возникшую вдруг опасность, что он и продемонстрировал как раз накануне… И вот этот парень увидел в окружающей обстановке нечто такое, что подвигло его к спешному и безусловному отъезду. — Что же вы увидели? — повторил свой вопрос Тапаев, поскольку Китайгородцев замешкался с ответом. — Вас разрабатывают, — сказал Анатолий. — У меня нет полной информации, о многом я могу только догадываться, но вам угрожает опасность, это бесспорно. — У человека моего уровня действительно могут порой возникнуть проблемы, — пожал плечами бизнесмен и поставил рюмку с недопитым коньяком на стол. — Но ведь всё решаемо. У меня есть охрана… — Охрана не справляется со своими обязанностями, — резал гость, нимало не заботясь о том, что может кого-то подвести столь нелицеприятным отзывом. А что? Халатность повара обернется всего лишь подгоревшей кашей. Халатность охраны имеет конечным итогом чью-то кровь… — Вы так считаете? — бесстрастно осведомился Тапаев. Но за этой внешней бесстрастностью угадывалось настороженное любопытство. — Охраны не видно вовсе, — объяснил Анатолий. — А когда охранники появляются в поле моего зрения, они выполняют какие угодно функции, но только не свою непосредственную работу. Приносят вино, приносят ужин. Начальник охраны, как какой-нибудь завхоз, лично записывает в блокнотик, что из железа нужно закупить для разбитого автомобиля гостя… Будто у него нет других забот! А тем временем остается повреждённой внешняя сигнализация, я видел это сегодня своими глазами! На охраняемой территории нет практически никакого освещения, темнота ночью — хоть глаз выколи. Доступ к дому — свободный. Доступ в дом — свободный. Я сегодня через гараж вошел в дом, прошел до гостиной, и никто меня не остановил… — Но вы же не враг? Вы — наш гость. Поэтому охрана… — Ваша охрана меня знает три неполных дня! Они не проверяли, кто я такой и откуда вообще здесь взялся, но зато они были в курсе, что я вооружен, — и тем не менее я спокойно прошел в дом. Начальник вашей охраны три минуты назад, когда мы сюда шли, пытался на время забрать у меня мой пистолет. Я отказался сдать оружие, и он даже не стал настаивать! Сейчас я стою перед вами, у меня в кобуре — пистолет, и там — целых двенадцать патронов. Между нами — расстояние в три метра, а я — мастер спорта по стрельбе… И вы хотите сказать, что вас охраняют профессионально и потому с вами никогда не может случиться ничего плохого? Напор Китайгородцева был таков, что у бесстрастного до поры до времени Тапаева даже вытянулось лицо. — По последней моде ворота сделали с дистанционным управлением? — продолжал Анатолий. — Охранник сидит в тёплой комнате, в двухстах метрах от ворот, и открывает их нажатием кнопки, глядя на монитор. А он видит на мониторе, кто там, в машине, сидит? Машина своя, знакомая, из вашего гаража? А если метров за пятьсот от ворот вашего водителя из машины выбросили, и теперь в машине — чужие? Бизнесмен выглядел обескураженным. — Извините, — развел руками Китайгородцев. — Мне, наверное, следовало бы выбирать более дипломатичные выражения. — Да уж, — пробормотал Тапаев. Вряд ли гость нагнал на него такого уж страху. Просто очень неприятно бывает узнать о том, что ты-то думал — обладаешь настоящей вещью, а оказалось — так, пустяк, фитюлька, тебе за рубль впарили то, что стоит три копейки… Обманули, в общем. И вот обман раскрылся: он думал, что его охраняют, а это — всего лишь видимость. — Я слышал, что вы уезжаете, — вдруг сказал Анатолий. Хозяин дома вскинул голову. Наверное, не думал, что о его планах известно всем вокруг. — Это правильное решение, — продолжил Китайгородцев. — А здесь за время вашего отсутствия можно — и нужно! — наладить охрану. Настоящую охрану! — Хорошо. Вы бы взялись? — Нет. — Почему? — приподнял бровь бизнесмен. — У меня есть своя работа. В Москве. А здесь я — так, в командировке… Только сейчас Анатолий понял, почему хозяин особняка, прятавшийся ото всех и не принимающий даже кое-кого из своих родственников, решил встретиться с ним — телохранителем подружки своей дочери. Припекло, похоже, сидельца. Неважные у него дела. Но это его проблемы. Ему и выпутываться. — Извините, — посмотрел на часы Анатолий. — Мне надо ехать. Вы не против, если я пойду? ⁂ Машина уже стояла у гостевого дома. За рулем сидел хмурый Богданов. Лично. — Пять минут! — сказал ему Китайгородцев. — И едем! Поднялся наверх. Рита уже была одета в свитер и джинсы. Сидела с зеркальцем за столом, подводила губы. Даже не обернулась, когда Китайгородцев вошел, но по её виду догадался — ждёт, что он ей скажет. Ничего говорить Анатолий не собирался — всё уже сказано. Распахнул дверцы шкафа, взял в руки сумки. — Оставь! — скомандовала Рита. Так он её и послушался… Снёс сумки вниз, уложил в машину, снова поднялся в комнату. Девушка уже переставила стул к шкафу, села, закинув ногу на ногу, и не было никакой возможности забрать оставшиеся вещи. — Я никуда не поеду! — отрезала Рита. — Даже не надейся! Ты — всего лишь телохранитель! Работник. Слуга. И ты не можешь мной командовать. Она была очень сердита. — Иногда бывают ситуации, когда телохранитель берет ответственность на себя, — произнес Китайгородцев, пытаясь в своём голосе соединить несоединимое — мягкость и твердость. — Делает то, что в обычных условиях не позволил бы себе ни за что. Мой товарищ охранял одного человека. Богатого. Очень важного. Могущественного. И когда тому важному человеку однажды грозила опасность, мой товарищ сбил его с ног, а сам навалился сверху. Важному человеку лежать было очень неудобно, потому что, во-первых, мой товарищ весил почти сто килограммов, а во-вторых, он свалил клиента прямо в лужу. Тот попытался привстать — и тогда мой товарищ дал ему тумака… Рита, наверное, живо представила себе такую картину, потому что не сдержалась и прыснула — куда только ее сердитость подевалась? Ребёнок ребёнком. — Ты хочешь сказать, что не будешь со мной церемониться? — спросила она. Китайгородцев подумал, прежде чем ответить: — Нет, что вы. Я попробую вас уговорить. — И не надейся! — В таком случае я уеду один. — Ты шутишь! — неприятно удивилась Рита. Вышедший из повиновения и сбежавший слуга — кому такое может понравиться? — Нисколько, — разочаровал ее Анатолий. — Я спрашиваю вас в последний раз: вы едете? — Нет! Ответила твёрдо, но во взгляде у неё читались изумление и недоверчивость. До сих пор не могла поверить в то, что он бросает её на произвол судьбы… Хорош охранничек, нечего сказать! — Значит, я уезжаю. — Тебя уволят, — напомнила о грядущих неприятностях Рита. Она пыталась его удержать. Все-таки эта история дойдёт до ее отца. Будет большой скандал. Она смотрелась сейчас нашкодившим ребенком. Натворила дел и теперь терзалась страхами — расскажут о её проказах взрослым или же всё сойдёт ей с рук? — Это не ваша забота! — отрезал Китайгородцев. Девушка нервно покусывала губы. А он еще надеялся, что ее можно будет уговорить. Но напрасно надеялся. — Катись колбаской по Малой Спасской! — дерзко сказала Рита. — Как знаете, — буркнул Анатолий и развернулся к выходу. — Там, в машине, — ваши сумки. Забирайте. — Ты уносил, ты и принесёшь. — И не подумаю. — Я тебе это припомню! — Трепещу в ожидании. Ей некуда было деваться, и она пошла за Китайгородцевым следом. Спустились к машине. — Сумки в салоне, — сухо сообщил телохранитель. Всем своим видом он демонстрировал Рите, что к её вещам не притронется. Даже руки держал за спиной. Она его рук не видела, а вот сидевший в машине Богданов видел — и очень, если судить по выражению его лица, увиденному удивлялся. Но Рита на выражение богдановского лица внимания не обратила и нырнула в салон, чтобы забрать сумки. Тогда Анатолий наручниками, которые держал в руках, споро, в одно мгновение, пристегнул девушку к пластиковой рукоятке над дверью. — Мы уезжаем, — сказал он опешившей от такого коварства Рите. — Сейчас я принесу оставшиеся вещи. ⁂