— Мне дочь рассказывала. Интересно, интересно познакомиться… И вот еще что уловил Анатолий в его поведении — некое подобие неуверенности. Такое бывает с людьми, живущими замкнуто. И едва появляется кто-то посторонний, они теряются, потому что лёгкость в общении и умение поддерживать разговор — почти всегда не природный дар, а результат воспитания и жизненного опыта. Вот такой, похоже, была жизнь у Тапаева в последнее время — никого посторонних, полное отсутствие новых лиц… — Нам надо обсудить некоторые вопросы, Генрих Эдуардович. То, что связано с моей работой. — Да, разумеется, — с готовностью откликнулся бизнесмен, будто обрадовавшись тому обстоятельству, что кто-то взял на себя труд объяснить ему, что предстоит делать дальше. Только Рита ему мешала, кажется. — Мы теперь — всё время вместе, — улыбнулся Китайгородцев, заметив красноречивый тапаевский взгляд, который тот бросил на девушку. — Что ж, как вам угодно. Вам что-нибудь заказать? Чай, кофе, выпечка? Могу предложить коньяк. — Нет, спасибо. Рита, вы пока покормите, пожалуйста, рыбок, а мы с Генрихом Эдуардовичем побеседуем. Тапаев сел в свое кресло. Теперь их с Анатолием разделял массивный стол. Дистанция между шефом и подчиненным? Так хозяину дома, наверное, было комфортнее. — Я разговаривал со своим шефом, и он сказал мне, что вы выразили готовность заключить с нашим агентством договор на охрану? — Да. — В чём причина? — Ну, в чём причина? — протянул Тапаев. — Приятно иметь дело с профессионалами… — Я не о том. Когда человек нанимает телохранителей, всегда есть какая-то причина. Ему угрожали, к примеру… Или угроз не было, но возник конфликт с кем-то, кого следовало бы опасаться. Это очень важно — знать, откуда исходит потенциальная угроза. Только так можно определить степень опасности. — Нет, ничего такого вроде не было. — Вы в прошлом году поставили сигнализацию. А до того, как вы ею занялись, одного вашего охранника пытались завербовать. А еще была странная гибель другого охранника… Бизнесмен откинулся на высокую спинку своего кресла и посмотрел изумлённо — для него, похоже, полной неожиданностью оказалась такая осведомленность собеседника. — М-да, — сказал он. — Вы времени зря не теряли. Моим пацанам действительно до вас далеко. Китайгородцев пропустил комплимент мимо ушей. Продолжил: — Меня интересует, что в вашей жизни происходило непосредственно накануне перечисленных событий. Такое ведь не случается просто так? Только в результате чего-то. — Я в двух словах, — вздохнул Тапаев, который не очень-то, кажется, хотел говорить на эту тему. — Есть комбинат, продукция которого востребована. Есть заинтересованные лица, которые этот комбинат хотели бы приобрести, — ну, чтобы включить его в свою производственную цепочку, обеспечить себя сырьём, снизить издержки, повысить конкурентоспособность, и в итоге, если получится, задавить конкурентов. Тот, кому достается мой комбинат, сильно выиграет. — То есть желающих приобрести комбинат несколько? — Да. И тот, кто его заполучит, стопроцентно сохранит свой бизнес. Все остальные постепенно уйдут с рынка. Тут никто иллюзий не питает. — К вам кто-то обращался с предложением продать ваш бизнес, но вы отказали? — Да. — И после этого у вас начались проблемы? — Ну, разве это проблемы? — улыбнулся олигарх, хотя улыбка была невесёлая. — Это меня предупреждали просто. Что-то вроде чёрной метки. — А смысл предупреждения — в чём? — Предлагают хорошенько подумать, прежде чем решить, кому именно продавать комбинат, — недобро засмеялся Тапаев. — А вы будете продавать? Красноречивая пауза. Тема, которую Тапаев не желает обсуждать? — Мне важно знать, — проявил настойчивость Китайгородцев. — Я должен понимать, в чём суть конфликта. — Давление оказывается, — ответил тот неопределенно. — На вас? — Естественно. Значит, в конце концов он со своим комбинатом расстанется? — Как вы думаете, когда лично для вас опасность выше — до или после продажи комбината? — До продажи. «А потом от него уже ничего не будет зависеть, и его оставят в покое… Так он надеется. Он сейчас сообщил мне то, о чем не решался сказать напрямую — что очень скоро продаст свой комбинат. Это добро жжёт ему руки. Нет уже никакой возможности всё это выдерживать…» — анализировал услышанное Анатолий. Потом спросил: — В каком случае они могут предпринять решительные шаги? Что такое Тапаев должен сделать, чтобы его решили убить, — так следовало понимать вопрос Китайгородцева. Но тот сделал вид, что не понял. — Откуда мне знать? — пожал тот плечами. — Даже представить себе трудно. Он потер веко указательным пальцем, как будто не выспался сегодня ночью и теперь безуспешно борется с сонливостью. Анатолий этот жест «прочитал» без труда. Лгал его собеседник! Проявлял неискренность! Это скажет любой человек, знакомый с языком жестов. ⁂ С Хамзой Китайгородцев созвонился поздним вечером. — Как у тебя дела, Толик? — Работаем. Наладили сигнализацию, пробросили освещение… Охрану я напряг так, что они теперь реагируют даже на чих подпростывшего охотника, который идет по лесу километрах в пяти от нас. Думаю, что всё будет нормально. — Я сегодня Костюкова к тебе отправляю. Чтобы он помог за девчонкой присматривать. В половине двенадцатого он вылетает из Москвы. Ты там обеспечь ему встречу. — Машину я пришлю. — Сколько тебе ещё людей понадобится? — Подготовьте пару человек. — Хорошо. — Вы Тапаевым занимаетесь? — Да, ребята собирают информацию. К завтрашнему утру чего-нибудь накопают. — Вы их озадачьте вот каким вопросом. Кто-то хотел у Тапаева выкупить его бизнес, а он отказал. Сам он о подробностях говорить отказывается наотрез, но я чувствую, что там может всплыть что-то интересное. — Хорошо, я им сообщу. — А чтобы им легче работалось, подскажите, что потенциальные покупатели хотели бы использовать здешний комбинат в качестве поставщика сырья. Вот кто-то из них проявлял инициативу. — Понял. Созвонимся. — Созвонимся, — сказал Китайгородцев. …Рита ожидала его в соседней комнате. Нешуточные события сегодняшнего дня, которым она оказалась свидетелем, произвели на неё, судя по всему, немалое впечатление. — Послушай! — шепнула она Анатолию. — Неужели его действительно могут убить? Во взгляде угадывался плохо скрываемый детский ужас. Как будто она смотрела фильм про Фредди Крюгера. — Ну что вы! — с деланным бодрячеством отозвался телохранитель. И тотчас же в темноте за окном громыхнули выстрелы — один, другой! И сразу же раздался жалобный собачий скулёж. Перепуганная Рита метнулась к Китайгородцеву, будто один он только и мог её защитить. Анатолий быстрым движением погасил в комнате свет. Стал виден проем окна, подсвеченный уличными фонарями. Слышались какой-то шум, голоса. — Что там? — Девушка прижималась к телохранителю, вцепившись в его одежду. Он не удержался и погладил ее по волосам: — Не бойтесь, вам ничто не угрожает. Сядьте вот здесь. Усадил ее прямо на пол.