— Ну, что ты сразу худшее предполагаешь! — попенял товарищу Костюков. Китайгородцев покачал головой. Он знал, что в их работе события чаще всего развиваются именно по наихудшему варианту. — Мне нужна твоя помощь, — сказал он. — Из приехавших ребят выбери двоих на свое усмотрение. Главное, чтобы они на лыжах хорошо стояли. И завтра с первыми лучами солнца ты с ними пойдешь по следам этого пропавшего охранника. — Будем ждать утра? — Да. Ночь — не лучшее время для поисков. — А может быть, попробовать? — Год назад, например, здесь застрелили медведя-шатуна, — жёстко произнес Анатолий, отметая любые возможные возражения. — Хорошо, я понял. — Но прежде чем ты займёшься подготовкой к завтрашней вылазке, тебе еще одно задание. Тут Юра по коридору ходит. Шибко нетрезвый. Ты доведи его до кондиции, а? Он мне нужен совершенно пьяный, в полуобморочном состоянии. Пора его раскрутить на эту историю с подозрительной рубашкой. Очень уж мне хочется знать, почему он носил в кобуре оружие, но ни в какую не хочет в этом признаваться. Подготовишь клиента к разговору? — Запросто! — А я к нему загляну через часок. Вот только чаю с Ритой попью… — Я вот тут подумал… — Что ты подумал? — Наши приехали! У нас теперь — силища, клиента можем прикрыть надежно и под этим прикрытием вывезти его отсюда. — Это невозможно! — Почему? — Здесь — его близкие. Если против Тапаева что-то затевается, могут кого-нибудь из его родственников взять в заложники… Такой вариант тоже нельзя исключать. Захватят кого-нибудь из близких и будут диктовать клиенту условия. — Давай и родственников его вывезем за компанию. — Среди них может быть тот, кого мы боимся. Представляешь, если мы сами и вывезем вместе с Тапаевым его будущего убийцу? Знаешь не понаслышке, какая иногда бывает суета и спешка в ходе эвакуации клиента. Где-то чуть-чуть не досмотрим, и неприятности обеспечены. — Ты уверен, что киллер уже здесь? — Или киллер, или его сообщник. И пока я этого гада не вычислю, клиент будет оставаться в своем доме. Я не могу его вывезти. Слишком велик риск. Эвакуация невозможна. ⁂ Рита теплым живым комочком сжалась в кресле. Сам её вид побуждал принести плед и укрыть девчонку. — Мне этого так не хватало в Москве, — сказала она. — Чтобы двухметровые сугробы за окном, чтобы снег ослепительно белый, чтобы чай по вечерам, вот этот плед и непременно — чтобы кто-нибудь заботился обо мне. — Ты живешь с мамой? — Да. — Значит, о тебе есть кому заботиться? Рита в ответ печально качнула головой: — Знаешь, когда она меня любит? Когда делит с отцом. Когда они между собой решают, у кого из них на меня больше прав. Тогда она со мной сюсюкает, гладит по головке и даже не ругает, если я вдруг приду домой поздно. Потом у них с отцом наступает перемирие — и она про меня забывает до следующего раза. — Может быть, я скажу тебе не то, что ты от меня хочешь услышать, — и если это так, то я заранее прошу прощения, — но в жизни так обычно и бывает, Рита. Человек очень одинок — и до него, как правило, никому нет дела. — Это неправда! У тебя ведь хватает терпения возиться со мной? Да, мой отец заплатил тебе деньги, но он ведь не платил тебе за то, что ты принесёшь мне вот этот плед, за то, что напоишь горячим чаем, за то, что вообще сидишь со мной вечерами, в то время как ты, может быть, хотел бы отдохнуть… Ведь ты — тоже живой человек и тоже устаёшь… — Ты несколько преувеличиваешь. — Ты заботливый, Толик, и это не купишь ни за какие деньги. У тебя — добрые глаза! Ты сколько угодно можешь изображать из себя крутого телохранителя — ты, может быть, и есть телохранитель, — но ты ещё и нянька, бесподобная талантливая нянька, Толик! — Я не хотел бы быть нянькой, — смутился Китайгородцев. И Рита вдруг тоже смутилась. Обнаружила, что сказала больше, чем следовало бы, раскрылась… это было почти признание в любви. Ей было слишком неуютно и одиноко в этом мире, и даже от родителей она не получала душевного тепла. И когда рядом с нею оказался тот, кто просто по-человечески с ней обходился, кто, большой и сильный, прикрыл её собой, пообещав защиту, — она потянулась к нему, благодарная и безрассудная одновременно. — Я просто делаю свою работу, — сказал Анатолий. Он намеренно упомянул о работе — весь в делах, служба есть служба, и никаких, соответственно, личных отношений… И Ритин отец ведь предупреждал — возраст такой у девчушки. Поиск своего героя. Ожидание близкой встречи. А ещё ей здесь просто скучно. Даже пригласившая Риту подруга о ней позабыла, занятая своим ухажёром… — Ты сегодня с Аней виделась? — Нет. Даже странно, что она не зашла. — К ней приехал друг. — Кто? — живо заинтересовалась девушка. — Это такой высокий и костлявый? Наверное, Виктор ей не показался привлекательным. — Да, — кивнул Китайгородцев. — Что она в нём нашла? — пожала плечами Рита. В её словах не угадывалось девичьей ревности, а было искреннее удивление. — Она могла найти себе кого-то и получше… — Аня рассказывала тебе о своём парне? — Нет. Но я догадывалась, что у неё кто-то есть. — Почему догадывалась? — Там, в Австрии, она по десять раз на дню названивала по телефону. И уж не отцу звонила, ясное дело. Родителям каждый час не звонят. И иногда после звонков она была такая… — Рита замялась, не сумев сразу подобрать нужное определение. — Расстроенная, что ли? Он с ней не очень-то церемонится, как мне кажется. Аня вообще такая девчонка — легко попадает под влияние. Знаешь, как она своего отца боится? Я бы на её месте была посмелее. И с парнем этим… В конце концов он сядет ей на голову. — Почему же? — Потому что ему так будет удобно, — усмехнулась девушка. — Я его видела. Настоящий отморозок. — Мне так не показалось, — признался Китайгородцев, несколько удивлённый данной Ритой оценкой. — Я сегодня шла по коридору, а он идёт навстречу. Остановился и смотрит мне вслед. Я его взгляд чувствовала спиной! Представляешь? Со мной такого никогда прежде не было, — при этих словах она даже передёрнула плечами. — И у него был взгляд настоящего отморозка. Ну, просто стопроцентно ненормальный! — Ты преувеличиваешь, — сказал Анатолий. — Я тебя очень прошу, не оставляй меня, — попросила вдруг Рита. — Мне вообще здесь очень неуютно. — С тобой же был мой товарищ. — Он хороший дяденька. Но с тобой мне спокойнее. — Рита, мы готовимся к проведению праздничного мероприятия, которое замыслил Тапаев. Тут много работы. И я иногда буду отлучаться. Все время, пока меня не будет рядом, кто-нибудь из моих товарищей будет с тобой. Ты — в полной безопасности, поверь. Китайгородцев старался говорить как можно мягче, но она всё равно обиделась. Явно ни с кем не хотела его делить. Это было похоже на неосознанную ревность ребенка. — Не обижайся, — попросил Анатолий. — Мне сейчас действительно нелегко. ⁂ Юра Шалыгин клевал носом. Боролся со сном. Сон его, кажется, побеждал. Юра ронял голову на грудь, от этого приходил ненадолго в чувство, поднимал голову, смотрел прямо перед собой мало что видящим взглядом, и тут же его голова снова падала. Похоже, что он даже не заметил замены в команде соперника — то перед ним был Костюков, то, после очередного недолгого его отключения в кресле, напротив сидел уже Китайгородцев. Но Шалыгин то ли не рассмотрел толком, кто перед ним, то ли ему уже было всё равно — на случившуюся метаморфозу он никак не прореагировал. Только и сказал: — Ну, наливай, Сибирь! Анатолий перечить не стал и налил Юре водки. Придвинул ближе, чтобы Шалыгину недалеко было тянуться. — М-да, — пьяно сказал Юра, явно продолжая начатый ранее разговор, — и он мне тогда говорит: «Отдашь мне квартиру…» Понимаешь, мне эту квартиру не жалко! Мне просто обидно, что не я виноват, а все из-за козлов этих… Понимаешь? — Понимаю, — легко согласился Китайгородцев.