Короткие зимние дни сгорают быстро. Полыхнул огонёк солнца ненадолго — и вот уже день догорает. Анатолий взглянул на часы. Всего лишь три. А за окнами уже плывет зыбкий призрачный сумрак. …Тапаев сидел за столом при свете настольной лампы и жёг какие-то бумаги. Поджигал их с помощью зажигалки, бросал на металлический поднос, где уже накопилась целая гора чёрных, скукожившихся в огне листков, и в кабинете от всех этих манипуляций стоял устойчивый запах горелой бумаги. — Что у тебя? — спросил клиент, не прерывая своего занятия. — Я по поводу Пастухова. — Что там Пастухов? — даже не повернулся. — Его нужно сдать милиции. — Я же тебе уже говорил! — Генрих Эдуардович, — твердо сказал Китайгородцев, — завтра пройдут праздничные мероприятия. У нас много работы. А тут еще этот Пастухов… — Мешает? — Мешает, — честно признался Анатолий. — Ну, так сделайте что-нибудь. Решите проблему. — Вот я как раз и пытаюсь ее решить. — Ты не пытаешься её решить, — вздохнул Тапаев, поджигая очередную бумагу из лежащей на столе стопки. — Ты хочешь просто от неё отмахнуться. Он поднял глаза на телохранителя. Не даст согласия на то, чтобы сдать Виктора. Не даст. По глазам видно. — У меня проблемы с местной милицией, — сказал клиент. — Не любят они меня. Я им не по зубам, так они по мелочи мне норовят напакостить. То кого-нибудь из моих охранников в баре зацепят, спровоцируют и в кутузку упекут, то машины комбинатовские тормозят одну за другой, придираются почём зря, да на штрафплощадку загоняют… Ты хочешь какие-то проблемы с их помощью решить? Не получится. Проблем только добавится, ты уж мне поверь. Конечно, добавится, если всё так и обстоит, как он рассказывает. Если у него трения с местными ментами, то им только повод дай! А повод такой, что будь здоров — стрельба плюс незаконное хранение оружия, плюс наркотики. Они воспользуются представившейся возможностью — и будут хозяйничать тут, невзирая на лица. И об охранной работе на всё время их пребывания можно будет забыть. — А в чём причина? — осведомился Китайгородцев. — Почему у вас с ними трудности? — Сами бы не решились, конечно. Кто они? Моськи. Это наверху им дали понять. — «Наверху» — где? — Из Москвы всё идет, я думаю. У моих врагов есть покровители, почему бы не предположить, что они решили использовать МВД? Получалось, что Пастухова нельзя отдавать милиции. А жаль. Какая чудная цепочка вырисовывалась! Пастухова изолируют, сразу за ним наступит очередь доктора Вознесенского, которого тоже хотелось бы держать подальше от клиента. А вот не получается. — Пастухов не может находиться рядом с вами! — проявил упрямство Анатолий. — Он опасен! Это против всяких правил! — Но он же под присмотром? — полувопросительно-полуутвердительно произнёс Тапаев. Как будто хотел сказать, что не понимает, в чем именно заключается проблема. — У него за плечами война и неплохая военная подготовка. При этом он психически неуравновешен. Наркоман. Любой из этих признаков для меня, как для телохранителя, является сигналом тревоги. А тут не один признак, а целый букет! — Что ты предлагаешь? — Он не может находиться рядом с вами! — твердо повторил Китайгородцев. Клиент думал недолго. — Хорошо, сделаем так, — вздохнул он. — Этого подонка вывезем на комбинат, закроем где-нибудь в бомбоубежище, посидит там денёк. Я скажу Богданову, чтобы он вызвал охранников с комбината. Приедут и заберут этого молодца. Такой вариант тебя устроит? — Вполне. Тем временем Тапаев закончил свое пожароопасное занятие и сказал с невесёлой улыбкой: — А мне архитектор предлагал в кабинете сделать камин. Я отказался. — Почему? — Не знаю. Хотел, чтобы всё здесь строго было. Без особых изысков. Телохранитель с сомнением повёл взглядом по стенам, увешанным оружием. Олигарх каким-то образом угадал направление его взгляда и снова невесело улыбнулся: — Эти цацки появились тут позже. Когда я уже согласен был и на камин, да поздно было что-либо менять. Анатолий так и не понял, что означают эти слова. То ли потому было поздно, что дом уже построен, то ли потому, что хозяин засобирался из этого дома прочь… — Вы по поводу своего охранника выяснили? — спросил Китайгородцев. — Дома он не появлялся, — сухо ответил Тапаев. Сухость в его голосе была легко объяснима. Надо бы тревогу поднимать, обращаться с заявлением в милицию — а он тут бумаги огню предает, костерок развёл… — Надо бы сообщить, — подсказал Анатолий. — Дело попахивает уголовным расследованием. — А я не в курсе того, что он пропал, — буркнул олигарх. — Мне не докладывали. Не поставили в известность. Богданов, может быть, вообще думал, что охранник ещё появится. И тревогу объявит только завтра, поздней ночью. Или — вовсе послезавтра. Уже после отъезда Тапаева? Когда тот будет на безопасном расстоянии от ставшего вдруг неуютным дома? Тапаев стал руками мять сгоревшие листы. Он превращал их в ничто, в труху, а его руки в одно мгновение стали чёрными. Сажа летела на светлый тапаевский костюм, но он этого, казалось, не замечал. — Вы уже всё продумали? — спросил бизнесмен. — Что именно? — вежливо уточнил Китайгородцев. — То, что вы будете делать завтра? Ведь всё спокойно пройдёт, я надеюсь? Он улыбнулся какой-то кривой улыбкой — и только теперь Анатолий обнаружил, что Тапаев сильно пьян. ⁂ В этот час в приемной дежурил Костюков. Выйдя из кабинета, Анатолий плотно прикрыл за собой дверь, после чего выразительно щёлкнул себя пальцем по кадыку. — Репетирует, — негромко сказал Костюков. — Перед завтрашним днем. Сказал с легким налётом осуждения. Телохранителю пьянство клиента — дополнительная головная боль. Как говорит Хамза, это — сплошные проблемы и никакой прибавки к жалованью. — Останешься с ним на ночь, — распорядился Китайгородцев. — У него тут спальня на втором этаже. Сядешь в коридоре с газеткой, почитаешь до утра. — Ждёшь каких-нибудь неприятностей? — Жду. Только не знаю — откуда. — Сам же говорил — если по тапаевскую душу придут, то придут извне, из-за забора, — напомнил Костюков. — А я и тут никому не верю, если честно. — Это — профессиональное, Толик. А вообще-то дёргаться нечего. Ничего подозрительного мы так и не нашли. И оружия нет. — Отсутствие оружия меня с толку сбивает, — признался Китайгородцев. — Перерыли весь гостевой дом — ничего нет. Я чуть раньше просил Богданова осмотреть территорию… Это после того, как мы на Юриной рубашке обнаружили следы плечевой кобуры… Я Ильича в тот раз попросил поискать на территории спрятанное оружие. Он ничего не нашел. Нет ствола! А без ствола ему тут делать нечего. — «Ему» — это киллеру? — Киллеру, уважаемый коллега… А кому же ещё? И я теперь теряюсь. То ли киллера тут действительно нет и всё дело в одной только моей подозрительности, то ли я чего-то просто не понимаю. Киллер без оружия — что-то новенькое. Да? — Каратист какой-нибудь? — засмеялся Костюков. — Убивает голыми руками? — Голыми руками — это вряд ли. Если киллер есть, у него обязательно должно быть оружие. Обязательно! Или они всё-таки придут оттуда, извне… ⁂