— Фонарь у входа — неисправен; нет связи с основным домом, надо бы или телефонный провод пробросить, или поставить двустороннюю радиостанцию; на втором этаже отсутствует огнетушитель; задвижка двери в комнате охраняемой слабовата — заменить; заменить и замок… — Замок-то тебе чем не нравится? — удивился Богданов. — Сквозной, — пояснил Китайгородцев. — Через скважину замка возможен поджог. Далее. В двери отсутствует глазок; шторы заменить в обеих комнатах… — А со шторами что? — Не очень плотные. В тёмное время суток при включенном в комнате свете снаружи видно все, что происходит внутри. Далее. В коридоре второго этажа окно не запирается на щеколду. Щеколду — тоже поменять. На лестнице, ведущей на второй этаж, ступенька не закреплена. Закрепить. И еще. Надо бы какую-нибудь лестницу — складную или веревочную. Сюда, на второй этаж. На случай пожара и прочих непредвиденных обстоятельств. — Я понял, — с кротким видом кивнул Богданов, затем аккуратно взял из рук Анатолия бумажный лист с перечнем неотложных дел, смял его — и демонстративно бросил на пол. — В общем, никого не бойся, — покровительственным тоном посоветовал он. — Всё будет нормально, вот увидишь. Пуганые вы все какие-то там, в Москве. А у нас тут — жизнь спокойная. Китайгородцев наклонился, поднял с пола бумажный комок, расправил его и снова вручил своему собеседнику. — Всё-таки попрошу это сделать, — сказал он твёрдо. — Потому что так вот — не годится… С этими словами он взял двумя пальцами язычок задвижки и без особого труда вывернул её из двери вместе с куцыми шурупами. Потом вздохнул: — Не работа это, а самая настоящая халтура. Надо исправлять. ⁂ Уже под вечер, когда стало темнеть, пришел с бутылкой водки Богданов. — Для знакомства, — пояснил он. — Посидим вечерок, выпьем. С подопечной твоей всё нормально, кстати. Чаёвничают с дочкой хозяина, всё никак наговориться не могут. Обещала часам к девяти вернуться. Да ты не дрейфь! У нас тут — охрана по усиленному варианту. Сигнализация всюду, телекамеры. Денег в это дело вколотили немеряно. Из самого Красноярска специалистов привозили, они с этой техникой месяц возились, прежде чем всё отладили. Ну, и охрана, ясное дело. Мы им ружья закупили… В прошлую зиму к нам из леса вышел шатун двухметровый… — Медведь? — Ну. Так парень наш, из охраны, жахнул по нему из своего ружья, свалил с первого выстрела наповал. А уж если человеку в голову попадет — оторвет башку к чёртовой матери. — А что — приходилось уже по людям стрелять? — Не-е, — засмеялся расслабленно Богданов. — Тихо тут у нас. Тихо и спокойно. — Тихо — а из дома крепость сделали, — уловил несоответствие Китайгородцев. — Это на всякий случай. Чтоб недоумков разных в искушение не вводить. У нас же тут не дом престарелых и не пионерский лагерь. У нас тут резиденция самого богатого человека в крае, — Андрей Ильич поднял указательный палец, подчеркивая значимость то ли охраняемого им лица, то ли произнесённых им слов. — У тебя из закуски, кстати, есть что-нибудь? — Сухпаёк. Вермишель быстрого приготовления, тушенка. — Нет, не годится, — улыбнулся Богданов. — Ладно, я сейчас распоряжусь. Извлек из кармана своей дубленки переносную радиостанцию с короткой обрезиненной антенной и заказал кому-то невидимому съестное. Уже через несколько минут парень в чёрном, очень похожий на тех ребят, которых Китайгородцев видел днем у шлагбаума, принес горячий ужин. — Я спросить хотел, — сказал Анатолий, когда парень ушел. — В таких же точно куртках я видел ребят километрах в десяти отсюда… — Наши, — подтвердил Андрей Ильич. — Закрыли мы город. По личному распоряжению Тапаева. Чтоб — никого посторонних и чтоб криминогенную обстановку разрядить. Для спокойствия горожан, в общем, и работников нашего комбината — что, как понимаешь, одно и то же. — А власти как же? — Какие власти? — Городские. — Вот ты чудак-человек, — присвистнул собеседник. — Как власти могут быть против, если Тапаев распорядился? Вот здесь город, да? На весь город — одно только наше предприятие, горнообогатительный комбинат. Хозяин комбината — Тапаев. Так кто же здесь кормилец и поилец? Да и мэру спокойнее, когда город закрыт. Преступность — мизерная, люди — довольны… — А когда Тапаев город закрыл? — В прошлом году. — Был повод? — Нет, — отмахнулся Богданов. — Нормально всё. Не дрейфь. Неси стаканы. — У меня — кружка. — Дело твое. Можешь хоть из ладошки пить. Кто ж тебе запретит? Богданов налил водку: себе — в стакан, Китайгородцеву — в кружку. — Ну, за встречу! — провозгласил тост. «Стакан опорожнил одним махом. Дело явно привычное», — подумал Анатолий. — Я с Генрихом Эдуардовичем на твой счёт переговорил, — сказал Андрей Ильич, сочно хрустя соленым огурчиком. — Не нравишься ты ему со своим пистолетиком, так что всю неделю тут и проведёшь, на выселках, — засмеялся, а глаза-то не смеялись. — В хозяйский дом тебе дорога заказана, в общем. Не обижайся. — Я не обижаюсь. — Это ты молодец. Наше дело подневольное. Охрана — как собаки. Когда нужны, держат рядом. А коли ты им без надобности, гонят прочь, — Богданов сказал это без печали. Анатолий подлил водки своему собеседнику. Себе — совсем немного. — За работу спасибо, — вспомнил Китайгородцев. — Ваши тут всё, о чем я просил, за два часа исправили. Богданов в ответ только махнул рукой. По нему было видно, что, хотя он просьбу гостя уважил, считает всю эту суету бессмысленной. Не было тут дверных глазков с самого момента постройки дома — и дальше без них запросто обходились бы. Не горит фонарь у входа — так и нечего по ночам тут шастать, только охранников пугать… — Давай за нашу работу! — предложил тост Андрей Ильич. — Чтоб она была поспокойнее да поприятнее. Хотя… Вздохнул, выпил, закусил, только потом продолжил свою мысль: — Скоро беспокойные деньки начнутся. Гости съедутся. — Тапаевские? — Ага. Полтинник нашему Генриху Эдуардовичу. А его Анютке — двадцать. Ты представляешь? Сплошные круглые даты. — Да, праздник не рядовой, — признал Анатолий. — Гостей много будет? — Немного. Человек пять-семь. Только самые близкие родственники. Китайгородцев посмотрел на собеседника долгим внимательным взглядом. Тот на взгляд внимания как-то не обратил. — Людей мало, а суеты все равно будет много, — вздохнул Богданов. — Не привык я — чтоб мельтешение. Привык, чтоб по-тихому. Без суеты и спешки. — Тут мало кто появляется? — полувопросительно-полуутвердительно произнес Анатолий. — Ага. Не любим мы тут чужих. Одно беспокойство от них только. Телохранитель подлил еще водки Андрею Ильичу. — А как вообще обстановка вокруг Тапаева? — спросил он, придавая голосу выражение деловитой будничности. — Нормальная обстановка… Ну, давай за тебя? — предложил Богданов и выпил. Начальник службы безопасности уже выглядел захмелевшим. — Угроз не было? — прямо спросил Китайгородцев. Богданов поперхнулся огурцом. — К-каких угроз? — посмотрел внимательно. — Я про Тапаева спрашиваю. — Нет. Не было. «Кажется, коснулись неприятной темы», — подумал Китайгородцев и продолжил: — Тут такое дело… У меня всё-таки эта девчонка под присмотром. Я за нее отвечаю. И мне надо быть в курсе того, что вокруг происходит. Я оперативную обстановку должен знать как свои пять пальцев. — Значит, так! — с хмурым видом произнес его собеседник и склонился вперед, упершись грудью в столешницу. — Оперативная обстановка спокойная, потому что находится под постоянным контролем Богданова Андрея Ильича!